Записки подводников. Альманах №1 - Виктор Иванович Чаплыгин

инженер-механик, поглядывая на указатели горизонтальных рулей, негромко отдавал команды трюмному, распределяя воду по дифферентным цистернам. Из всех отсеков поступали доклады о том, что осмотрелись, замечаний нет. Объявили боевую готовность № 2 подводную.

– Может случиться, что нам не дадут возможность поставить газовую захлопку, – сказал я инженеру-механику. – Подумайте и доложите, можно ли становиться под РДП в таком положении газоотвода. Или у Вас уже есть варианты?

– Варианты есть, но их надо еще продумать.

– Подумайте и сегодня доложите.

Я пошел в свою каюту с мыслями о газоотводе. В конце концов, если неисправность устранить будет невозможно, то обойдемся без РДП. Плавание под РДП повышает скрытность, но вместе с этим повышает риск столкнуться с другим судном, так как зрительное и гидроакустическое наблюдение за надводной и подводной обстановкой резко снижается.

Не прошло и часа, как инженер-механик попросил встать под РДП для проверки.

Соблюдая всевозможные предосторожности, встали под РДП и пустили правый дизель. Забортная вода через спусковой кран газопровода шла. Пустили левый дизель на зарядку, течь воды прекратилась. Значит, под давлением газов обоих дизелей вода вытеснялась. Решили, что в случае необходимости будем использовать такой режим плавания под РДП. Теперь и на душе стало легче. Но не надолго. Беда, говорят, одна не приходит. Всплыв на перископную глубину для очередного сеанса радиосвязи, я в перископ обнаружил, что за нами по поверхности моря тянется след отдельными пятнами. Я понял – это след нашего топлива – соляры. Если противолодочный корабль или самолет обнаружит такой след, то нас уже не упустят, потому что «Ромео» – не атомная подводная лодка, а дизель-электрическая, которой необходима систематическая зарядка аккумуляторной батареи в надводном положении или под РДП. Я предложил инженер-механику посмотреть в перископ в сторону кормы и «полюбоваться живописной картиной». Он смотрел в окуляр перископа, а я смотрел на светлое пятно на его глазном яблоке от дневного луча, выходящего из окуляра перископа, и понял, что он увидел пятна соляры.

– Ну, что скажете? – спросил я.

Инженер-механик, оторвав голову от перископа, смотрел на меня расширенными немигающими глазами, было видно, что он виденным поражен и считает себя виноватым.

– Это, наверное, соляра из топливно-балластных цистерн, которые находятся вне прочного корпуса, – услышал я ответ подавленным голосом.

– Два таких сюрприза от вашей боевой части за один день. Не много ли? Вы осознаете, что это ведет к срыву выполнения задания?

– Мы и раньше замечали, что при погружении лодки слышны глухие удары, догадывались, что это вибрация топливно-балластных цистерн. Во время ремонта в доке на заводе мы дважды укрепляли цистерны и не предполагали, что такое может случиться.

– На устранение течи соляры я могу дать вам только сутки. Определите поврежденную цистерну, освободите ее от топлива, перекачав его в другие цистерны, или найдите какое-либо другое решение. Немедленно приступайте.

Весть о нашем несчастье быстро распространилась по отсекам. Кто мог, старался чем-то помочь, но не было ни одного равнодушного к случившемуся. Каждый понимал, что, не устранив течь соляры, мы будем вынуждены вернуться, не выполнив задания, а это позорно. Я был такого же мнения, но очень надеялся на опытность инженера-механика, с которым я плавал уже четыре года.

Конструкторы что-то не продумали до конца, а нам, как говорится, приходится расхлебывать. С неприятными мыслями и с надеждой ложусь отдыхать, как всегда, не раздеваясь, снимал только куртку кожаную на меху и сапоги. На подводной лодке всякое может случиться, когда одеваться времени нет.

С наступлением темноты всплыли в надводное положение. Открыв верхний рубочный люк, я сразу почувствовал запах соляры. Выйдя на мостик, я снял перчатку и дотянулся до ограждения мостика – оно было в соляре. Продули цистерны главного балласта – всплыли в крейсерное положение и пошли под дизелем своим курсом.

Я спустился вниз и пошел в 5-й отсек узнать, как идут работы по устранению течи соляры. Инженер-механик был там, обстановка была рабочая. Грохотали дизели. Я кивком головы задал вопрос. Инженер-механик мне закивал, и я понял, что дело продвигается. На душе отлегло, я махнул рукой, показывая, чтобы он вышел в 4-й отсек, где не было такого шума от работы дизеля.

– Как идут дела? – спросил я.

– Цистерну определили, будем освобождать ее от топлива. Часов через пять закончим.

– В надводном положении будем идти только время, потребное на зарядку аккумуляторной батареи. Зарядку сделайте форсированную, чтобы быстрее закончить. После зарядки погружение, и будем под водой смывать следы соляры с корпуса. Продолжайте работы и начинайте зарядку.

Наступило 15 декабря. Продолжаем идти в надводном положении на юго-запад. Сейчас, как и в прошедшие сутки, нас никто не тревожит. Даже работа радиолокационных станций не отмечалась на поисковой станции. Только на рубеже противолодочной обороны НАТО по линии Гренландия – Исландия Фарерские острова – Шотландские острова летают самолеты дальнего радиолокационного обнаружения и противолодочной обороны, производя поиск. Работой радиоразведчиков я доволен. Однажды, когда мы шли в надводном положении, командир группы радиоразведки поднялся и доложил мне, что с аэродрома Анденес вылетел норвежский самолет «Альбатрос», который через 15–20 минут может быть в нашем районе. Погрузились на перископную глубину и продолжали нести вахту на поисковой станции. Через 20 минут мне доложили, что работает самолетная радиолокационная станция. С тех пор в докладах радиоразведчиков я не сомневался. Зарядка аккумуляторов закончилась, и мы погрузились на глубину 50 метров, увеличили ход, чтобы быстрее смывалась соляра с корпуса лодки. Завтра утром мы подойдем к рубежу противолодочной обороны. Но с соляровым хвостом форсировать рубеж – это авантюра. Через четыре часа подводного хода я решил всплыть, чтобы проверить, остаются ли следы соляры.

Я с замиранием сердца открыл верхний рубочный люк и выскочил на мостик. Запах соляры еще ощущался, но очень слабо, а на ограждении мостика соляровой пленки не было. Море было спокойное, небо затянуло облаками, наш район от самолетов свободен, и я решил в темное время продолжить ход в надводном положении. Настроение мое поднялось, и я разрешил выход на мостик не более двух человек подышать свежим воздухом.

Ночь прошла спокойно. Мы погрузились на 50 м. Сегодня пересекли нулевой меридиан. Во время сеанса связи на перископной глубине я искал следы соляры, глядя в перископ, и все же нашел два небольших пятна. Думаю, что это последние остатки, от которых тоже избавимся скоро.

Настроение у всех хорошее. Море – 2 балла, качки нет, все едят нормально. Но опять неприятность – вышел из строя холодильник, а мяса в нем еще на две недели. Приказал свежее мясо в выдаче увеличить, а мясные консервы