Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Видум

Впоследствии владыка Никодим вспоминал: «Наорёт на меня "оборотень", обхамит… Стою у жертвенника, совершаю проскомидию, слезы текут…». Как зачумлённые крысы, обновленцы привнесли в церковную среду инфекцию «стукачества»: посыпалась лавина доносов – надо было отрабатывать «должок». И лишь через несколько лет, когда о. Никодим «набрал вес», он смог дать отпор зарвавшемуся хаму с наперсным золотым крестом…

Приспособленчество сквозит через всю деятельность обновленческой Церкви. Пели «Многая лета благовернейшему Совнаркому», заменяли кресты на могилах красными звёздами с надписью И.X.Ц.И. (Иисус Христос, Царь Иудейский), выпускали плакаты и советские лозунги в рамках, составляли «молитвы» за успехи социалистического строительства, приветственные телеграммы ВЦИК от синода и т. п. Правда, однажды случился крупный прокол. Одного обновленческого иерея «шлёпнули» как «контру» после того, как он первой пятилетке возгласил «Многая лета»…

Отец Никодим глубоко чтил память своего покровителя – архиепископа Димитрия, скончавшегося в 1956 г. на покое и принявшего перед смертью схиму. (В схиме он был наречён архиепископом Лазарем.) Прошли годы, и владыка Никодим отслужил в Кентерберийском соборе панихиду в годовщину его смерти, прославив своего авву на весь мир [38] .

Иерусалим

25 февраля 1956 г. иеромонах Никодим был назначен членом Русской духовной миссии в Иерусалиме, а затем – заместителем начальника Миссии. Здесь он попадает под начальство архимандрита Пимена (Хмелевского) (впоследствии наместника Троице-Сергиевой лавры, затем архиепископа Саратовского).

Нельзя сказать, что отношения игумена Никодима (при всём его умении ладить с людьми) были безоблачны в отношении его нового начальника. Впоследствии он говорил: «Тяжёлый человек. Это самое трудное время моего священнослужения». Надо, однако, сказать, что мнение владыки Никодима здесь расходится с мнением большинства сотрудников архиепископа Пимена (Хмелевского). Большинство его подчинённых и учеников (и в Лавре, и в Московской Духовной Академии, где он преподавал логику, и в Саратовской епархии) его любили и уважали. Видимо, сказалась разница психологических типов монахов, представлявших Московскую Патриархию в Иерусалиме [39] . (Биологи знают, что есть рыбки, которых нельзя держать в одном аквариуме – перегрызутся. Не то чтобы одни хорошие, а другие плохие, а просто – разные).

Вспоминает митрополит Минский и Слуцкий Филарет (Вахромеев), Патриарший Экзарх Белоруссии.

Впервые я увидел владыку Никодима в 1956 году в Патриаршем Богоявленском соборе в Москве. По-видимому, это было 25 февраля – день тезоименитства Патриарха Алексия I. На службе появился молодой иеромонах с огромной «бородой Аароновой» и длинной косой. Он приехал из Ярославля со своим правящим епископом и был представлен Святейшему Патриарху, который напутствовал его на послушание в Иерусалим в качестве члена Русской Духовной миссии. Свидетелем как раз этого момента я и оказался [40] .

1950-е годы – это время усиления советского влияния на Ближнем Востоке. Важной вехой в истории Иерусалима была принятая 29 ноября 1947 г. резолюция ООН о разделе Палестины и о создании на её территории двух государств – арабского и еврейского.

Проблема Палестины оказалась для ООН очень трудной. Великобритания, мандат которой истекал в мае 1948 г., настаивала на создании единого мульти-этнического палестинского государства. Другие члены ООН, учитывая конфликтные отношения между арабами и евреями, предлагали создание федеративного государства по типу Югославии или Швейцарии. Третий проект, который поддерживали, прежде всего, США и СССР, предполагал разделение Палестины на два самостоятельных государства – палестинское и еврейское. Обсуждать проблему Палестины в Совете Безопасности ООН было невозможно, так как Великобритания имела в этом случае право вето. Решение проблемы могло быть достигнуто только голосованием на пленарной сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Для подготовки проекта к голосованию была создана специальная комиссия по Палестине. Эта комиссия, работавшая несколько месяцев, рекомендовала для голосования в ООН именно тот проект двух государств, который поддерживали прежде всего США и СССР. Великобритания и все арабские и мусульманские страны были против. Главная сложность принятия рекомендованного проекта состояла в том, что по Уставу ООН за него должно было проголосовать не простое большинство, а две трети стран, входивших в ООН. В этих условиях позиция СССР, т. е. Сталина, была решающей. Сталин практически контролировал голоса пяти стран-членов ООН: СССР, Украинской ССР, Белорусской ССР, Чехословакии и Польши.

В 1947 г. в ООН было всего лишь 60 членов. Страны, считавшиеся агрессорами в недавно закончившейся войне, – Германия, Япония, Австрия, Румыния, Венгрия и некоторые другие ещё не были приняты в ООН. Большая часть африканских и почти половина азиатских стран всё ещё относились к разряду колоний [41] .

Атмосфера дискуссии перед предварительным голосованием 25 ноября 1947 г. была очень напряжённой. В поддержку создания в Палестине двух независимых государств проголосовали 25 стран, 13 стран выступили против этого проекта и 17 стран, включая Великобританию и Югославию, воздержались. Югославия, хотя она входила в 1947 г. в советский блок, поддерживала идею федеративной Палестины. СССР, Украина, Белоруссия, Чехословакия и Польша поддержали план разделения Палестины на два самостоятельных государства [42] .

Председателем советский делегации на этой сессии ООН был молоденький Андрей Громыко, первый постоянный представитель СССР в ООН.

Ему не было и 30 лет, когда он попался на глаза Молотову, комиссару иностранных дел, который отбирал на смену репрессированным сотрудникам новые и надёжные кадры. Требовалось рабоче-крестьянское происхождение, послушание и трудолюбие – качества, которыми в избытке обладал Громыко. И через два года он из мелкого чиновника дипломатической службы превратился в советника посольства в Соединённых Штатах. Прошло всего два года, и он стал в Вашингтоне самым молодым советским послом. Подталкивали его по служебной лестнице расположение министра и партийные чистки. Они расчистили для угодливых людей, лишённых самолюбия, не способных думать (или умеющих скрывать свои мысли), немало престижных и влиятельных постов. В 1946 г. Громыко назначается первым советским представителем в Совете Безопасности ООН.

По указанию Сталина Громыко в 1947–1948 гг. настойчиво выступал за признание права евреев на самостоятельное государство, умело и последовательно подбирал свои аргументы. Столь же убедительно он сумел обосновать впоследствии и разрыв Советским Союзом дипломатических отношений с Израилем.

Выжив при Сталине, он укрепился при Хрущёве – стал министром иностранных дел. Хрущёв никогда не сомневался в его лояльности и заметил как-то: прикажи он Громыко снять штаны и сесть на лёд, тот будет покорно сидеть на нём, пока не прикажут ему встать [43] .

Перед вторым решающим голосованием 29 ноября 1947 г. Громыко выступил с таким предложением: «… Опыт изучения вопроса о Палестине показал, что евреи