На войне. Записки лейтенанта - Сергей Александрович Бартенев

города), Ефим едва не попал к ворвавшимся в наши окопы немцам. Притворился убитым, и это его спасло.

На груди у Раухваргера орден Красной звезды с поврежденной эмалью. За блестяще организованную связь в ходе декабрьских боев заслуживал поощрения. Сам вместе со связистами тащил и разматывал барабан, тянул кабель. Телефонная связь начинала работать спустя несколько минут после занятия нового НП. Питания для раций не хватало, но Ефим сумел где-то раздобыть трофейные батареи.

Тогда в декабре из-за мнимого ЧП в дивизионе не наградили никого. Теперь на Раухваргера подготовили новое представление. Но взрывной характер Ефима давал себя знать. Из-за неразберихи, неоправданных потерь у него вспыхнул спор с командиром дивизиона.

Шум в землянке Мишина привлек внимание начальника штаба. Тот бросился внутрь и сумел развести чуть не схватившихся за пистолеты офицеров. В сердцах Мишин разорвал очередное представление на Раухваргера.

В дни февральских боев выдавались и паузы. Старшина 8-й батареи Петр Можаров организовал баню. Пригласили и управленцев, благо штаб дивизиона находился рядом. Подвезли две бочки. Установили их рядом с ручьем, наполнили и разожгли костер. Прямо на снегу сбрасывали с себя одежду, складывая ее на шинель или плащ-палатку. В качестве бачков приспособили каски. Носовой платок служил вместо мочалки. Каждый получал пару чистого белья.

Прием в партию под елочкой

Парторгом в штабе дивизиона был командир отделения связи сержант Набоков. Полноватый, неторопливый. Ему около сороки. В обороне он нередко дежурил у коммутатора. Постоянно что-то регулировал, подновлял, ремонтировал, приводил в порядок.

Мы по-прежнему размещаемся в лесу. Приняли пополнение.

Наши дивизии, действовавшие правее, втянулись в своеобразный мешок. Судя по всему, нам предстоит поддержать их. Ударив по немцам и разорвав выступ в наши боевые порядки. Ожидаем приказа, пока все еще находимся во втором эшелоне.

Вместо лейтенанта Гири, которого направили в иптап, прислали другого офицера. Мы в штабе дивизиона ждем, и, очевидно, вновь будем перемещать НП, а огневые останутся на старых позициях.

Погода прескверная. Дождь со снегом. Ждем и томимся от неопределенности. И тут ко мне подходит и приглашает к разговору сержант Набоков.

— Слушай, лейтенант. Мы тут обговорили, и считаем, что свое дело в общем освоил, работаешь нормально. Подумали, не пора ли в партию?

Для меня это было неожиданно. Мне всего восемнадцать. Незадолго до выпуска, мне выдали в училище комсомольский билет. Но в комсомоле никак не проявлял себя. Вступать в комсомол не стремился. Но и не сопротивлялся, когда пояснили, что все выпускники училища должны быть хотя бы комсомольцами. Раз надо — значит надо.

Другое дело — партия. В институте, где я работал техником-вычислителем, заслуженным авторитетом пользовался батальонный комиссар Никандров, начальник научно-исследовательского института. Он выступал с содержательными докладами, прекрасно разбирался в международной обстановке. Для меня это был образец старшего коллеги — эрудита, знатока своего дела.

А теперь предлагают вступить в партию мне — молодому безусому лейтенанту.

— Но ведь я в дивизионе недавно?

— На фронте достаточно трех месяцев.

— А как же рекомендации? Собрание?

— Рекомендацию дам я. Даст начальник штаба. Собрание в этой обстановке не проведешь. Примем на партгруппе.

Партгруппа собралась спустя пару дней. Принимали меня мужики, сидя под елочкой, прикрывая папку с бумагами от снега. Послушали биографию. Проголосовали. Поздравили.

Спустя неделю начальник политотдела вручил документ. Попенял, что не читаю “Правду”, не слышал и не могу рассказать о последних встречах лидеров трех держав — участников антигитлеровской коалиции.

Вскоре нас снова перебрасывают на новое место. Занимаем наблюдательный пункт на кладбище, который мы держали в резерве (и оказывается не зря!). Но майору Мишину так и не удалось его обновить. Его задел осколок и в командование дивизионом вступил его заместитель — капитан Харитошкин.

По ложному переднему краю

С начала февраля 332 сд в составе 4 ударной армии участвовала в наступательной операции, начинавшейся с небольшого плацдарма южнее Зароновского озера. Задача и направление несколько раз менялись. Нужно перерезать железную дорогу Полоцк — Витебск. Наши автоматчики седлали полотно дороги, но вынуждены были отходить назад.

Противник перебросил дивизию из-под Полоцка; оттеснил наступавших.

После короткой паузы и небольшой перегруппировки наступательный кулак перенацелен на восток. В районе Волково введена танковая бригада. Часть танков подожгли фаустники. Полусгоревшие остовы тридцатьчетверок оставались вдоль дороги. Дома сожжены. Там, где было жилье, — печные трубы. Из-под снега торчат кроватные скелеты, остатки домашнего скарба. Чудом сохранившиеся бревна разобраны на блиндажи.

Полки дивизии — во втором эшелоне. Саперы и связисты, тылы, медицина, кухни, штабы, средства обеспечения плотно напичканы в лесу. Толкотня, неразбериха, споры за свободное место. В этом калейдоскопе войск штаб нашего дивизиона усмотрел для себя небольшой пятачок. Штабные повозки, чуть в стороне кухня, в небольшом овражке — укрытие для коней.

Батареи дивизиона участвовали в “артиллерийском наступлении”. Громкое название, а результат слабый. Не помогли ни танки, ни продолжительная артподготовка. Под огнем оказались подступы к завалам, обозначавшим оборонительный рубеж. На опушке леса оставались немецкие наблюдатели, корректировщики. Когда начиналась артподготовка, они покидали ровики и блиндажи, перемещаясь на скрытую в глубине лесного массива полосу обороны.

С наблюдательного пункта видна опушка леса, откуда вел огонь противник. Прямо перед нами, на грязноватом снегу лежат люди. Это солдаты дивизии, которую мы поддерживаем. Их прижимает к земле плотный пулеметный огонь. Попытки поднять залегшую пехоту бесполезны. Каждый шаг вперед достается с огромным трудом,

Мы буквально выдавливаем немцев. А они стремятся во что бы то ни стало не допустить нас до “железки”. Немцы втягиваются в лес, отходят на несколько сот метров. Подбрасывают резервы. На железной дороге между Шумилино и Витебском курсирует немецкий бронепоезд. На нашем участке появляются части 5 пехотно-егерской дивизии.

Попытки контратаковать не приносили немцам успеха. Некоторые населенные пункты по несколько раз переходили из рук в руки. Ермачки, Чисти, Чирино, Побединщина, Волково, окружающие их лесные массивы, покрытые снегом поля были свидетелями жестокой борьбы.

Это схема боев западнее Витебска в конце декабря 1943 г. — январе 1944 г. На ней обозначено изменение немецкой обороны — 24.01 жирной линией, 25.01 мелкими точками. Подбросив из Полоцка по железной дороге две дивизии (5.Jg и 12.ID), противник вел упорные бои в лесном массиве Чисти — Завязье (прерывистый пунктир). Нашим войскам, к сожалению, не удалось выйти к железной дороге Полоцк — Витебск и перерезать ее. Схема взята из работы немецкого автора «Витебск». (Heidkamper O. Witebsk. Kampf und Untergang der 3.Panzerarmee. Heidelberg. 1954).

Общую картину февральских 1944 г. боев северо-западнее и юго-восточнее Витебска