Александр Маргелов - Десантник № 1 генерал армии Маргелов

— Вася, — сказал один из моих товарищей, — над тобой жиды смеются.

Действительно, за одним из столов еврейская компания показывала на мою перевязанную щеку и легкомысленно между собой пересмеивалась.

Офицеры схватились за пистолеты, а я — за свой «маузер», который направил вверх. Выстрел прозвучал неожиданно — люстра, висевшая под потолком, разлетелась вдребезги. Насмешников как ветром сдуло. Зато почти мгновенно появились наши ребята из военной комендатуры и препроводили всех на гауптвахту, где оставили нас отдохнуть до утра на свежем сене.

Утром при разборе происшествия я взял вину на себя. Боевую награду мне не дали, но зато для моих друзей все закончилось без последствий, — с этими словами закончил рассказ отец.

Кстати, после успешного завершения своего похода по освобождению Западной Украины и Западной Белоруссии осенняя кампания 1939 года была объявлена «военными маневрами», и никто из ее участников не получил никакой правительственной награды.

Отец неоднократно рассказывал нам, своим сыновьям, о нерасторжимой связи братских уз, навеки связавших три самых близких славянских народа. Он никогда не задумывался, какой он национальности, — родился на Украине, вырос и стал красным командиром в Белоруссии, отец его был белорусом, мать — русской. Украинская Энциклопедия называла его «наш земляк», Белорусская — «белорус», БСЭ — «русский». Сам отец владел всеми тремя языками, благодаря чему речь его была весьма колоритной, ибо он часто в разговоре употреблял отдельные слова или фразы (и всегда к месту) из этих языков. Умение говорить по-белорусски и по-украински особенно пригодилось ему во время освободительного похода, когда Красная Армия освобождала братские славянские земли от фашистских полчищ.

На всю свою жизнь он запомнил, с какой огромной радостью и благодарностью встречали воинов Красной Армии жители городов и сел Западной Белоруссии и Западной Украины. Никакого сопротивления Красной Армии, о котором трубила западная пропаганда, не было и в помине. Повсюду красноармейцев встречал радушный прием, радостные улыбки, искренние рукопожатия, и это было для красного командира главной наградой.

Потом не раз приходилось разведчикам Маргелова выслеживать и обезвреживать группы немецких диверсантов, многочисленные и хорошо вооруженные. Они укрывались в лесах, терроризируя местное население, устраивая провокации и готовясь к нападению на подразделения Красной Армии. Сутками выслеживали разведчики врага. Выполнение задания осложнялось тем, что действовать приходилось в отрыве от наших войск, на незнакомой лесисто-болотистой местности. Несмотря на все эти трудности, бандиты были разгромлены. В ходе боев были захвачены образцы нового оружия и секретные документы, изобличающие германские спецслужбы в подготовке и проведении диверсий и провокаций против Красной Армии.

Закончился освободительный поход в Западную Белоруссию и Западную Украину. И военная судьба позвала комбата (с октября 1939 года) Василия Маргелова в новый поход. Впереди были новые боевые дела, новые подвиги во славу Отечества.

В годы советско-финляндской войны в 1939–1940 гг. — командир Отдельного разведывательного лыжного батальона 596 стрелкового полка 122-й дивизии. Его батальон совершал дерзкие рейды по тылам противника, устраивал засады, нанося противнику большой урон. Во время одного из них капитан (с 21 марта 1940 г. — майор) Маргелов взял в плен офицеров шведского Генерального штаба.

«Проникнуть в тыл противника было крайне сложно — белофинны были превосходными солдатами», — вспоминал позже уже генерал Маргелов. Он всегда уважал достойного противника, а одиночную подготовку финских бойцов ценил особенно высоко. В его батальоне были выпускники спортивных институтов из Ленинграда и Москвы, отличные спортсмены-лыжники.

Однажды, углубившись на финскую территорию километров на десять, бойцы обнаружили свежую лыжню противника. «Устроим засаду», — объявил свое решение командир батальона: «Первая рота — направо, вторая — налево, третья рота проходит на двести метров вперед и отрезает противнику путь к отступлению. Взять в плен несколько человек, желательно офицеров», — отдал он боевой приказ.

Возвращавшиеся по своей лыжне вражеские лыжники не заметили наших замаскировавшихся бойцов и попали под их шквальный огонь. В ходе короткого и яростного боя комбат успел разглядеть, что у некоторых солдат и офицеров странная форма, непохожая на финскую. Никто из наших бойцов не мог даже подумать, что здесь возможна встреча с солдатами нейтральной страны. «Раз не в нашей форме и вместе с финнами, значит — противник», решил командир и приказал взять в плен, в первую очередь, врагов, одетых в эту странную форму. Были, к сожалению, и убитые с нашей стороны. Доставить их через линию фронта в расположение наших войск было делом весьма сложным. Мало того, что пленных надо было тащить буквально на себе, нельзя было при этом допустить, чтобы они замерзли. При стоявших тогда суровых морозах в условиях неподвижности или даже малоподвижности, например, в случае тяжелого ранения, смерть наступала очень быстро. Линию фронта удалось преодолеть без потерь. В ходе боя 6 человек были взяты в плен, но не финны, а… шведы. Их сразу отправили в Москву.

Но это было позже. Когда же добрались до своих, комбат опять получил «на всю катушку». Опять НКВД, опять допросы. В ходе допросов Василий Филиппович и узнал, кого он взял в плен — шведских офицеров, изучавших возможность участия в войне на стороне Финляндии шведского Экспедиционного добровольческого корпуса, уже прибывшего в конце января — начале февраля на Кандалакшское направление. Приписали тогда комбату что-то вроде политической близорукости, мол, «нейтралов» не распознал, не тех в плен взял, припомнили оставление своих убитых на поле боя, в общем, не избежать бы ему скорого военно-полевого суда и, скорее всего — расстрела, да командующий армией взял храброго командира под защиту.

Большинство его бойцов и офицеров было награждено орденами и медалями, только он остался без награды. «Ничего», — шутил он, — «зато Швеция осталась нейтральной…». Гибель и пленение первого небольшого воинского контингента, посланного воевать против СССР, вызвали в Швеции столь удручающий резонанс, что до самого конца конфликта шведское правительство не решилось послать в Финляндию ни одного своего воина. Только через кровь своих солдат шведы еще раз пришли к выводу, что традиционный нейтралитет по отношению к России все-таки лучше, чем война.

Знали бы шведы, кому они обязаны сохранением своего нейтралитета, а также тому, что шведским матерям, женам и невестам не пришлось оплакивать своих сыновей и любимых…