Борис Бухштаб - Фет - очерки жизни и творчества

В новом социальном положении профессионального литератора для Фета, может быть, не так чувствительно — во всяком случае, не так существенно — было то, что ему не удалось выслужить дворянство. Фет дослужился до чина штабс-ротмистра, и следующий чин ротмистра (соответствовавший в кавалерии пехотному чину майора) должен был принести долгожданное звание потомственного дворянина. Но в 1856 г. новый царь Александр II, как бы в компенсацию дворянству за готовящуюся реформу, еще более затруднил проникновение в потомственные дворяне. По новому указу для этого стал требоваться уже не майорский, а полковничий чин, достигнуть которого в обозримый срок Фет не мог надеяться.

Фет решил уйти с военной службы. В 1856 г. он взял годовой отпуск, который частично провел за границей (в Германии, Франции и Италии), по окончании годового отпуска уволился в бессрочный, а в 1858 г. вышел в отставку и поселился в Москве.

В 1857 г. Фет женился на М. П. Боткиной, дочери крупнейшего чаеторговца и сестре критика В. П. Боткина. Это была некрасивая девушка не первой молодости, с каким-то печальным романом в прошлом. Надо думать, что брак Фета был исполнением той части его жизненного плана, о которой он писал И. П. Борисову после смерти Марии Лазич

«Итак, идеальный мир мой разрушен давно <…>. Ищу хозяйку, с которой буду жить, не понимая друг друга <…>. Если никто никогда не услышит жалоб моих на такое непонимание друг друга, то я буду убежден, что я исполнил свою обязанность, и только». Женой. Марья Петровна оказалась хорошей спокойной, хозяйственной, применявшейся к характеру Фета.

Во второй половине 50-х годов, по позднейшему выражению Фета, «литература настойчиво окружала» его «похвалами». Однако и в это время успех Фета был, собственно, успехом в литературном кругу.14

К концу 50-х годов признание Фета и в литературном кругу перестает быть единодушным. В эти годы создается революционная ситуация, резко обостряется идейная борьба. В критике исключительное значение приобретает вопрос о целях, задачах, смысле литературы и искусства вообще. Революционно-демократическая критика призывает к созданию искусства идейно значимого, доступного народу, широко отражающего и осмысляющего жизнь, участвующего в решении ее насущных вопросов, в борьбе за прогресс человечества и перестройку общества. Этим взглядам «эстетическая» критика противопоставляет требование свободы искусства от какой бы то ни было связи с социально-политическими целями и задачами. По утверждению критиков-эстетов, прекрасное не может быть создано на почве «временных», «случайных», «злободневных» интересов, искусство — поэзия в особенности — связано лишь с «вечным идеалом красоты». «Поэт, под одеждою временного, имеет в виду только вечные свойства души человеческой <…>. И тем всегда глубже и прочнее действие поэтического произведения, чем независимее оно от временных, и, следовательно, скоропреходящих интересов», — говорит В. П. Боткин в статье о Фете. «Вечными» темами поэзии признавались прежде всего темы природы и любви. Не возбранялась и «поэзия мысли», лишь бы размышления поэта касались «вечных» вопросов бытия, а не конкретных, насущных социально-политических проблем.

Фет всегда тяготел к темам, одобряемым теоретиками «чистого искусства». Когда наступили годы резкого размежевания писателей, он безоговорочно встал под знамена этого направления и ополчился на его врагов не только в программных стихотворениях, но и в статьях («О стихотворениях Ф. Тютчева» — 1859 г., «По поводу статуи г. Иванова» — 1866 г.). Эти статьи характерны воинствующим эстетизмом, агрессивной борьбой со взглядами революционной демократии «Художнику дорога только одна сторона предметов их красота»; единственная задача искусства — «передать во всей полноте и чистоте» образ, «в минуту восторга» возникающий перед художником, «другой цели у искусства быть не может»; «произведение, имеющее какую бы то ни было дидактическую тенденцию», — это «дрянь», и т. п.

Такие взгляды на искусство были тесно связаны с определенной социально-политической ориентацией. Налет студенческого либерализма давно уже выветрился у Фета. В первые годы офицерства он еще, по позднейшему признанию, был «полон романтизмом Жорж Занд», характерным для свободолюбивых настроений передовой молодежи 40-х годов. Описывая свой роман с Марией Лазич (в мемуарах он называет ее Еленой Лариной), Фет указыает «Главным полем сближения послужила нам Жорж Занд». Но чем больше он ассимилировался в среде провинциальных офицеров и помещиков, тем более усваивал реакционные взгляды. Однако до середины 50-х годов социально-политические вопросы вообще мало интересовали Фета. Обострение идейной борьбы вынуждает его более четко определить свои взгляды и симпатии.

Если в 50-е годы Фет печатался преимущественно в «Современнике», — в 60-е годы дальнейшее сотрудничество в этом журнале делается для него невозможным. «Современник» с середины 50-х годов постепенно все более становится выразителем взглядов революционной демократии, органом Чернышевского и Добролюбова. В течение нескольких лет в «Современнике» печатаются и писатели, воспитанные дворянской культурой, — в отделе словесности, и демократические писатели — в отделе критики, так что стихи Фета выходят под одной обложкой со статьями Чернышевского и Добролюбова. Но к 60-м годам такое соединение становится невозможным. Круг сотрудников «Современника» резко изменяется. В 60-е годы в «Современнике» уже больше не печатаются ни Толстой, ни Тургенев, ни Гончаров, ни Анненков, ни Боткин, ни Майков, ни Фет.

Фет был отлучен от «Современника» в 1859 г.

Ни Чернышевский, ни Добролюбов никогда не отрицали поэтического таланта Фета. Особенно высоко ставил его Чернышевский. В рецензии 1856 г. он упоминает о «высоком понятии о таланте г. Фета, которое имеют все люди с изящным вкусом. Произведение, делающее честь г. Фету, должно быть превосходно», — пишет он. В следующем, 1857 г., отмечая неудачность поэмы Фета «Две липки», Чернышевский пишет «…поэмы в подобном роде кажутся нам чуждыми собственной сфере его прекрасного лирического таланта. Быть Фетом гораздо лучше, нежели быть подражателем Пушкина или Лермонтова». А в черновике написанного в Петропавловской крепости в 1863 г. романа «Повести в повести» он даже поставил Фета по таланту на второе место среди современных русских поэтов, — видимо, сразу после Некрасова. Он пишет «Могу сказать мое мнение г. Фет — не Гете, даже не Лермонтов; но, после одного из нынешних наших поэтов, он даровитейший из нынешних наших лирических поэтов. У него много пьес, очень милых. Кто не любит его, тот не имеет поэтического чувства».