Курьянчик - Пузырь в нос

Стусовались мы с Мишей и вышли вперед раньше всех — по-стариковски, пока молодежь глаза продирала да зубы чистила. Миша только на Камень уже в пятый раз лазил, места знает назубок, с завязанными глазами не пропадем…

Вышли мы, значит, с ним втихаря, да увязался за нами бдительный Саша Сидорок. Что он там думал, не знаю. Но шел за нами до первого привала след в след. А как только мы привалились и начали шикшу поедать, он выстоял и даже не присел. А когда спросили: «Саша, у тебя пожевать чего-нибудь есть?», замотал головой отрицательно, как Шурик в «Кавказской пленнице», видеокамеру схватил и ну от нас подальше — природу снимать, хотя аккумуляторы у него давно на нуле, и кассеты все отсняты полностью…

Подкрепились мы шикшей и дальше побрели. Сидорок безнадежно уединился и скрылся с глаз. Дошли мы до геодезического пункта, который государством охраняется. Кстати, во парадокс — стела с надписью и Гербом СССР есть, пункт тоже есть, а самого государства уже и нет… Пощипали еще шикши — не идет. Тут я раскололся про сало и предложил — по маленькому кусочку. Миша с радостью согласился. Отрезал я, ну может, чуть-чуть больше себе, ну так вышло, да и зубы у него, думаю, похуже… а Совесть — тут как тут. Я свой кусочек жую, челючти немеют, а Миша опять шикшу щиплет.

— Что, — говорю, — не по зубам?

А он:

— Да я его и не жую! Так глотаю!

Вот и нате. Ну что тут поделаешь? Отрезать побольше, чтобы не проглотил? А вдруг подавится, а я маршрута не знаю абсолютно. И Совесть совсем обнаглела, издевается: «Думаешь, у него ножа с собой нету?» Ладно, думаю, опять твоя взяла.

Перед третьим привалом наткнулись на человеческие следы. Вспоминаю Карацюпу с Ингусом — насчитал семь человек по следам. Дальше на песке — мы шли вдоль речки — обнаруживаю следы копыт и докладываю Мише (он во времена Карацюпы Юным Другом Пограничника был). Следы были направлены встречно (?). А Миша невозмутимо так отвечает, что это наверняка экспедиция на Толюачик, и наверное, иностранцы. Дожили… Ингус, похоже, перевернулся в своем собачьем гробу, да и Карацюпа (не знаю, жив ли) не обрадовался бы: за что боролись?! Хотя — все логично: наши все заняты борьбой за выживание, кто на огороде, кто на рыбалке, кто ягоды собирает. А нас в честь сорокалетия всего десять человек с Камчатки набралось. И перед отъездом, и после возвращения все спрашивали: «Так за чем ходили-то?» — «За сорокалетием камчатского альпинизма» — «Так далеко? Ну и много набрали? Может, поделишься?» Во народ, как к капитализму рвется! А — не пускают, не дают этих самых инвестиций. Боятся, как бы мы Америку не догнали и не перегнали…

Ладно, я отвлекся. Идем дальше, уже по следам экспедиции. Меня все сомнения терзают: уж больно одни следы на мои похожи. Примерил — тютелька в тютельку. Мише сказал, мол, вроде это наши следы, может, мы неправильно срезали и по второму кругу идем, а за нами олени какие-нибудь увязались, и отставшая часть группы следом…

Миша присел и посмотрел повнимательнее, чуть ли не понюхал и объявил, что копыта непарнокопытные, а значит, не олени, а всевозможные лошади, ослы и ишаки. Понятно, что кроме нас, здесь ослов больше нет… Но одна из них с подковой. Вот что значит — Юный Друг Пограничника! Хотя — какой там юный…

— Может, лошадь Пржевальского? Сбежала от него к нам на Камчатку? — не сдаюсь я.

— Не, — Миша говорит, — если и сбежала, то до Камчатки не дошла бы, на мясо бы закабанили…

Фиг с тобой, экспедиция так экспедиция… Свернули вбок на траву и следы потеряли, потом опять нашли. «Мало ли, — думаю, — может, пачку сигарет или там галет потеряют, экспедиция все-таки.» Идем по следу, как по рельсам. Своих нигде не видать и не слыхать уже шестой час. Миша уже увидел водопад место разбивки лагеря. Тут мы основательно привалились последний раз, а как только заметили подходящую группу, отвалили, сделав отмашку. Они нас тоже заметили и тоже дали отмашку, и тоже устроили привал. Миша говорит, что лагерь ушедшей экспедиции наверняка был у водопада, и там что-нибудь осталось. Мы туда и рванули. А местность бугристая, ветер навстречу дует. Я почему-то начал расспрашивать Мишу про медведей:

— Вот что делать, если встретишь вдруг?

Миша ведь самый опытный.

— Я, — говорит, — их тут ни одного раза не встречал. Медведь обычно первый человека чует и уходит. Опасно — это если внезапно, особенно когда медведица и с медвежатами. Эти с человеческой опасностью еще не знакомы, могут знакомиться побежать… Ну, медведица, ясно, их будет охранять, но может не упасти, и тогда сама бросится на защиту…

— Интересно!.. Так что же делать? Деревьев нет… Миша, ты ж патриарх, все знаешь…

— Надо бросить рюкзак. Он обязательно остановится и начнет его потрошить.

— Ну распотрошил, а там — ни хрена. Дальше что?

— Ну еще рюкзак…

— Жалко!..

— Ну, фальшфейер, говорят, хорошо отпугивает, ракетница там…

— …ружье, пулемет, пушка, гранаты, — издевательски подхватываю я.

— Ну там, постучать, позвонить… в свисток посвистеть, — понял Миша. Только голос подавать нельзя.

Группа давно скрылась из виду, вот он — последний бугорок и водопад. Появились первые заросли кедрового стланика…

А дальше надо смотреть видеозапись.

— Миша, — говорю, — кранты! Медвежье стадо! — Чувствовал, что след экспедиции какой-то подозрительный…

— Точно, — отвечает Миша. — Садимся, они нас еще не учуяли…

Пока садились, сняли рюкзаки, до медведицы с тремя медвежатами метров полста. Достаю самое дорогое — видеокамеру и фальшфейер. Страх еще не дошел — спасает близорукость.

— А, фальшфейер! Это хорошо, тудыть-растудыть… — выматерился интеллигентный Миша. — А сработает?

— А хрен его знает… — отвечаю. — Всегда срабатывал…

Пытаюсь снимать на камеру, от волнения путаю «паузу» и «запись», не могу найти медведей в видоискатель — близорукость, да и долго смотреть туда как-то боязно — расстояние там нереальное, может, они уже рядом!

— Надо постучать, — шепчет Миша.

— Чем?

Мы лихорадочно оглядываемся — ничего, только у обоих по лыжной палке заместо альпенштоков… Эврика!!!

— Дай сюда палку! — кричу.

— Тише ты!.. — шепчет опытный Миша, но уже поздно. Медведица радостно бросается в нашу сторону.

Я стучу так, что палки гнутся. Старые добрые горнолыжные палки из дюраля. Медведица останавливается, затем раздает пинки своим чадам и начинает убегать к водопаду — все, как учил Миша. Я продолжаю стучать, как заведенный.

— Хватит, лучше снимай. Все нормально, — Миша вскинул рюкзак и, как ни в чем ни бывало, пошел к водопаду следом за медведями. «Вот что значит опыт! — опять заговорила Совесть. — Не то что ты.»