Сказки Франции - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Миленькому Мирку

Стояло ясное январское утро. Седое и хрупкое утро, похожее на стариков-горцев с припорошенными инеем усами, с глазами, в которых искрится солнце. Накануне всю ночь густыми хлопьями валил снег. А когда наступил день, сильный порыв северного ветра прогнал путаницу облаков. Лес, начинавшийся за домом у подножия горы, заснул в ничем не нарушаемом ледяном молчании. Между деревьями пролегли голубые тени. Ветви елей прогибались под тяжестью снега, потому что утреннего ветра хватило лишь на то, чтобы разогнать облака.

Изабель и Жерар жили неподалеку от того леса, в доме своих бабушки и дедушки. Это был совсем маленький домик с серыми стенами и зелеными ставнями. Он стоял в стороне от деревни, очертания которой в это утро лишь угадывались где-то вдали, на берегу замерзшей речки.

Невозможно было различить даже дорогу, бегущую меж полей и пересекающую луг. Стоя у окна, дети пытались отыскать ее взглядом. Ее легко можно было разглядеть до первого поворота у большого клена, уже два года как засохшего, который дедушка никак не решался спилить, но дальше все сливалось.

Глядя в окно, прижав носы к стеклу, Изабель и Жерар увидели, как пролетела сначала одна птица, затем другая, а потом целая стая, которая уселась на крышу беседки из виноградных лоз, обрушив оттуда комья снега.

— Им холодно, — сказала Изабель. — Надо дать им зерен или покрошить хлеба.

Она взяла горсть зерна, а Жерар открыл окно.

— Закрой сейчас же, — крикнул дедушка, — а то впустишь в кухню зиму!

Дети рассмеялись. Ну разве может зима войти в дом!

Изабель бросила зерна на тропинку, которую дедушка расчистил, чтобы ходить по ней к поленнице за дровами. Бабушка закашлялась и, сняв с кухонной плиты чугунные кольца, засунула в печку огромное полено.

Едва окно закрылось, две птицы слетели с беседки и принялись клевать зерно. Некоторые, казалось, чего-то побаивались, но, поскольку никакой опасности не наблюдалось, они в свою очередь слетели вниз, а за ними и многие другие их собратья попадали с крыши на землю — почти не раскрывая крыльев.

— Им ни за что не хватит зерна, — сказала Изабель. — Их слетается все больше и больше.

— Хватит, хватит! — крикнула бабушка. — Если ты отдашь им все зерно, моим курам нечего будет есть!

— Если ты будешь продолжать их кормить, сюда в конце концов слетятся птицы со всего леса, — подхватил дедушка.

Изабель послушалась и вернулась к окну. Она долго стояла рядом с братом, протирая стекло, когда оно запотевало и уже ничего нельзя было разглядеть. Вдруг рна схватила Жерара за руку, воскликнув:

— Смотри, там, на дороге!

Жерар посмотрел вдаль. За мертвым великаном кленом по снегу передвигалось какое-то забавное животное. Очень похожее на заводного кролика, которого несколько лет назад принес Жерару в подарок Дед Мороз. Точно так же, как игрушечный, он подпрыгивал, переваливался справа налево и ежесекундно останавливался. И как тот кролик, он был одет в серую шубку и у него были длинные уши, которые соединялись на макушке.

Это было настолько удивительное явление, что дети позабыли о птицах. Разинув рот, они как завороженные наблюдали за этим странным существом, чьи глаза временами вдруг ярко вспыхивали.

Кролик, шагавший на задних лапах, добрался до окружавшей сад изгороди, и теперь детям была видна только его голова.

— Похоже, он направляется сюда, — пробормотал Жерар.

— Ну да, он обходит сад.

Кролик исчез, и воцарилось долгое, немного томительное молчание. Сдерживая дыхание, дети прислушивались. Вскоре на каменных ступеньках крыльца зазвучали шаги, и птицы так стремительно взмыли вверх, что дети от неожиданности вздрогнули.

— Вы ничего не слышали? — спросил дедушка.

Оба малыша покачали головой.

— Что бы это такое могло быть? — проговорила бабушка. — Обычно в такой час почтальон еще далеко.

Старики в окно не смотрели, а дети ни о чем не осмелились им рассказать. Не могли же они, в самом деле, ответить: «Это большой заводной кролик величиной с человека, который сам пришел сюда и сейчас топает на крыльце».

Снова послышалось шарканье ног о камень, а потом раздался стук в дверь. Старики переглянулись, затем посмотрели на дверь. Наконец, когда постучали еще громче, дедушка крикнул:

— Войдите!

Дверь медленно отворилась, и прежде всего в кухню ворвалась струя холодного воздуха. Это кролик с серым мехом впустил зиму в дом. Потому что именно он стоял на пороге, пораженный теплом и смолистым запахом дров, горящих в очаге, на котором тушился настоящий кролик.

Бабушка спешит к двери, чтобы побыстрее закрыть ее. А кролик как ни в чем не бывало говорит:

— Здравствуйте, здравствуйте. Я пришел слишком рано, уж вы простите меня, но…

Серый мех раздвигается сверху, появляются большие очки, потом совершенно красный нос, а затем жесткие, как щетка, усы и, наконец, все лицо, заросшее такой же, как у дедушки, седой бородой.

— Так это же Венсандон! — восклицает дедушка. — Это Венсандон!

Ну конечно! Это действительно был Венсандон. Но только когда он снял шапку-ушанку и сбросил шубу, воротник которой был поднят до самых глаз, дети уверились, что это и в самом деле не заводной кролик, а человек. Они никогда прежде его не видели, но дедушка часто рассказывал им о своем старом друге.

А папаша Венсандон, вытирая очки и слезящиеся глаза, все повторял:

— Я вас почти не вижу. Когда после холода я попадаю в тепло, у меня начинают слезиться глаза. Да и очки запотевают.

Хоть он никого и не видел, но говорить и слушать мог сколько угодно. Вскоре, усевшись у очага рядом с дедушкой, он принялся рассказывать разные истории времен своей молодости. И дедушка тоже стал рассказывать свои истории. Они говорили одновременно, и, хотя никто их не слушал, оба, казалось, были счастливы.

Дети вернулись к окну. Зерен на тропинке больше не видно, но две-три птицы упрямо продолжают их искать. По снегу пробегает тень, это большущая черная птица снижается и садится на засохшее дерево. Жерар оборачивается.

— Дедушка, на мертвое дерево сел коршун! Скорей иди сюда! Скорей посмотри, дедушка!

Дедушка не двигается с места, но Венсандон поднимается и подходит к детям. Круглые очки у него на носу теперь стали совсем прозрачными. Он говорит:

— Это не коршун, это ворон. А дерево — клен, но он не мертвый.

Дедушка кричит из своего кресла:

— Он уже два года как мертв. Я спилю его, как только смогу.

— А я тебе говорю, что он не мертвый, — утверждает Венсандон. — Деревья никогда не умирают…

— Что ты мне тут рассказываешь, — с озадаченным видом говорит дедушка. — Уверяю тебя, вот уже две весны, как на нем