Путешественники по снам - Марина Тена Тена

едва успел убрать щит, когда она пулей ринулась на врага, который сейчас больше напоминал птицу, чем человека.

Иван – или то, что было им прежде, – подобрался для броска, но Ракель вновь взорвала землю вокруг него, выбив из равновесия, и у противника уже не было времени защититься. Тана с боевым кличем нанесла ему удар в бок, так что он отлетел к стене, а перья окрасились красным.

– Вы не в силах… – всё ещё продолжал смеяться он.

– Кто бы спорил, – перебил его Эрик.

Существо задергалось, его кожа посерела, а когти стали каменными, что не предвещало ничего хорошего. Взгляд его поблёк, но он всё же нашёл в себе силы, чтобы угрожающе прошипеть:

– Я буду твоим личном кошмаром и уничтожу тебя…

Глаза горгулий вдруг превратились в тёмные щели, и они заголосили, разинув клыкастые пасти. Звук был такой мерзкий, что мне пришлось заткнуть уши.

– Взять их! – взвизгнул Иван, но без свистка его уже никто не слушал. Вместо этого твари накинулись на него самого с такой яростью, что стены маяка задрожали. Внезапно вскрикнула Ракель – и это спасло нас: я успел заметить рушащиеся стены и выставить щит, чтобы нас не задавило камнями.

– Пора выбираться отсюда!

Разъярённые горгульи окружили Ивана, скрыв его от наших глаз, и я был этому рад. Может быть, он не был самым лучшим человеком, но меня бы стошнило при виде того, как собственный сон разрывает его на части. А сквозь двери уже повалили другие разъярённые бывшие рабы Ивана: статуи, чудовищные птицы, чайки, вороны… Тана споткнулась, но я успел подхватить её.

Бежать по трескающейся под ногами земле и под градом каменных осколков было ужасно трудно. У Эрика едва хватало сил переставлять ноги, поэтому Ракель и Тана поддерживали его с двух сторон, а я поднимал над нами щит, когда какой-нибудь обломок маяка грозил рухнуть на головы. Оставалось всего несколько метров до выхода, когда пол в зале провалился.

– Прижмитесь друг к другу! – крикнул я.

Созданная мной сфера была совсем крошечной, и её едва-едва хватало на четверых. Мы сбились в кучу, едва могли вздохнуть, но чем меньше была поверхность щита, тем он крепче. А нам сейчас требовалось именно это.

От каждого удара меня бросало в дрожь, и я едва не падал коленями на камни. Руки тряслись, щит шёл рябью, вибрировал, но я напрягал мускулы ради, казалось бы, ничтожного эффекта. Внутри сферы почти не осталось воздуха, и у меня начала кружиться голова.

– Держись, Лазарь! – умоляла Тана.

Я сцепил зубы. Не так-то это легко! Щит начал трескаться. От последнего удара я почувствовал привкус крови на губах, а тело болело так, будто каждая косточка в нём сломалась. В мозгу мелькнула мысль, что мы сражаемся напрасно. Ведь стоит остановиться – и мы будем похоронены заживо здесь, среди валунов и щебёнки. Выхода нет!

Тишина внутри сферы была такой напряжённо плотной, что казалось, Тана может резать её клинком: похоже, все подумали то же, что и я. Я постарался восстановить защиту, но безуспешно. Шансов спастись у нас не было. И вдруг…

«Лазарь!»

Никто не произнёс ни слова, но я точно слышал своё имя. Звук шёл извне, из другого, реального мира, в котором мы с сестрой сейчас находились в дома. Я почувствовал, что не одинок. Слабость прошла, потому что Лу была со мной и она делилась со мной силой. Тогда я заорал во всё горло – и откуда только силы взялись? – чтобы друзья раскинули руки и растянули защитную сферу, насколько возможно. Она отшвырнула камни, уцелевшие куски фундамента и стен, и те разлетелись кто куда. Но это было уже не важно. Мне удалось освободить друзей, и я рухнул ничком точнее, так бы и случилось, если бы Тана меня вовремя не подхватила.

Понятия не имею, можно ли во сне потерять себя, но мне вдруг захотелось это проверить, поскольку мир вокруг начал погружаться во мрак, а звуки глохли, как будто доносились издалека. Голос Ракель звучал глухо, как из-за стенки. Я чувствовал, что меня подняли и куда-то понесли, но как будто наблюдал за происходящим со стороны. Предметы начали искажаться, а я не мог и двух мыслей связать в голове – впрочем, мне было всё равно. Меня толкали, колотили, царапали о камни, но даже боль ощущалась как чужая. Голову будто набили ватой, а в животе была пустота…

Но я не потерял сознания, а мир мало-помалу начал снова обретать краски. Я уже чётко слышал разговор друзей, даже когда они не кричали. Они остановились, и меня опустили на песок. Тьма потихоньку начала отступать, а когда я вновь открыл глаза, то встретился взглядом с Ракель, которая устало мне улыбалась.

– Эй, да ты ещё жив!

– Точно… – прохрипел я в ответ.

– Ты не шевелился, и мы уж подумали, что тащим труп, – усмехнулась она. – Да и весил ты как мёртвый.

Я тоже попытался улыбнуться, но не уверен, что у меня получилось. Тана помогла мне приподняться, и я заметил, что вокруг стало значительно светлее. Оказалось, что остров постепенно поглощает яркий белый свет, идущий от океана и уже полностью скрывший его от глаз. Леса больше не было, а серый город растворился в сияющем свете, затопившем окрестности. Стояла тишь. Горгульи разбились или обратились в камень, чудовищные птицы рассыпались в прах или были погребены под обломками. Единственным напоминанием об Иване остался свисток, с которым сейчас играл Эрик.

– Что будет дальше? – спросил я дрожащим голосом, когда остатки города исчезли, да и озеро стало частью белого сияния, которое продолжало все плотнее окутывать нас.

– Едва ли мы что-то сможем изменить, – поморщилась Тана, коснувшись ссадин от когтей горгульи на шее.

– Думаете, мы проснёмся? – вздрогнула Ракель. – Или исчезнем, как остальные части кошмара?

– Конечно же, проснёмся, и всё будет в порядке, – пробормотал Эрик неуверенно, и его слова прозвучали неубедительно. Правда была в том, что мы ничего не знали и не могли предотвратить конца этого мира. Причиной был не враг и не взбесившийся сон, который ловит зазевавшихся путников, запирает и высасывает все соки, чтобы выжить самостоятельно. Нет, это просто был конец всему, причём такой близкий, что почти касался носком наших ботинок.

– Если вдруг мы не проснёмся… – начал было я, но Тана резко мотнула головой:

– Если мы не проснёмся, какая разница, что ты сейчас скажешь? Мы всё равно этого не запомним!

– Но я хочу сказать, – настаивал я, – что для меня была честь сражаться с вами плечом к плечу.

Ракель