Вниз по Причуди. - Дéнис Джеймс Уоткинс-Питчфорд

бросило назад, и на шее у него повисла Белка. У Тысячелиста, кубарем полетевшего в хвост планёра, перехватило дыхание; он тяжело дышал, хватая воздух ртом.

– Уф-ф! – выдохнул Меум. – Мы были на волосок от гибели! Мы едва не столкнулись с водой!

– Пожалуйста, будь осторожен, – выдавил из себя Вьюнок, – и не пытайся снова повторить этот трюк.

– Наденьте-ка на всякий случай парашюты, – ответил Меум. – В таком тумане может случиться что угодно. Я делаю всё, что в моих силах.

Бен обучил всех членов экипажа надевать парашюты, которые были сшиты и подогнаны под каждого индивидуально. Конечно, парашют Белки был больше других, но все они имели одинаковую конструкцию. Надев парашюты, члены экипажа почувствовали себя немного увереннее. Меуму, управлявшему Чудо-птицей, было нелегко надевать свой парашют, но Вьюнок помог ему сделать это.

– Нам надо было надеть их перед взлётом, – пропыхтел Меум, покрасневший от напряжения, – но в спешке и суете я забыл об этом.

– Надеюсь, нам не придётся ими пользоваться, – нервно произнёс Вьюнок.

Тем временем бедный Бен совсем выбился из сил. Они снова набрали высоту, но этот подъём изнурил его, а туман по-прежнему висел очень низко и, кажется, совсем не собирался рассеиваться. Путешествие, которое было таким многообещающим и так хорошо начиналось, теперь казалось всем его участникам сущим кошмаром. Тем не менее, Бен храбро летел вперёд в полном мраке, надеясь на лучшее и на то, что туман всё же рассеется. Через некоторое время напряжение немного ослабло. Я не знаю, отчего это произошло, – может быть, у Бена открылось второе дыхание, – но стало очевидно, что он ощутил прилив сил, и гномы воспряли духом. В конце концов, пока всё складывалось не так уж плохо, учитывая все обстоятельства!

Вьюнок опять задремал, а потом почувствовал сильное желание покурить трубку. Он достал её, набил и зажёг, и кабина Чудо-птицы наполнилась голубыми клубами ароматного дыма. Белка и Вьюнок то и дело открывали иллюминаторы и высовывали головы наружу, чтобы поглядеть вниз, но им очень мешал холодный ветер, и иллюминаторы приходилось быстро закрывать. К счастью, все одели свои новые тёплые пальто и были очень ими довольны.

Меум внимательно изучал карту.

– Сейчас мы точно должны быть над сушей, – пробормотал он себе под нос, а затем заявил во всеуслышание: – Мы должны были пересечь береговую линию десять минут назад!

– Как знать, – сказал Вьюнок, выбивая трубку. – В таком тумане ничего не видно, даже Бену.

Из-за плотно закрытых иллюминаторов в кабине было душно, и Вьюнок снова начал клевать носом. Он заснул и очнулся только тогда, когда Белка стала сильно трясти его за плечо.

– Вьюнок! Вьюнок! Что-то горит!

Вьюнок тут же проснулся, а Меум обернулся и стал принюхиваться. Действительно, что-то горело! Казалось, пожары преследуют их! И это был не табак – горела сама Чудо-птица!

От искорки из трубки Вьюнка, упавшей под его кресло, загорелся пол, и, глянув вниз, гномы и Белка в ужасе обнаружили, что прорезиненный шёлк вспыхнул и тоже запылал огнём. Какой ужас! Теперь их ждала жуткая смерть! А отважный Бен, ни о чём не догадываясь, как ни в чём не бывало летел впереди сквозь туман и думал, что всё в порядке!

Теперь, в этот решающий момент, спасти их всех от неминуемой гибели могли лишь ясная голова и железные нервы. Именно в такие моменты в человеке или гноме проявляется всё самое лучшее. Меум перестал исполнять обязанности капитана воздушного судна, им стал Вьюнок – Вьюнок, который много месяцев назад спас Тысячелиста из пасти Лесной собаки в верховьях Причуди.

– Нам придётся прыгать, – спокойно произнёс он. – Через минуту-другую всё запылает. Тысячелист, твой парашют хорошо застёгнут?

Тысячелист, лицо которого стало мертвенно-бледным, смог лишь кивнуть. Меум выскочил из пилотского кресла и перелез через Вьюнка. Если бы все поддались внезапной панике, то наверняка погибли бы. Чудо-птица, оставшись без управления, завалилась набок и опрокинулась, потянув за собой Бена, который перевернулся вверх тормашками.

К счастью, в этот момент с его плеч свалилась буксировочная упряжь, и в следующее мгновение Бен увидел, что Чудо-птица, похожая на горящий факел, несётся вниз, к земле или к морю.

Но пока Чудо-птица падала, от неё одна за другой отделились маленькие фигурки. Первым прыгнул Меум, за ним последовал Тысячелист, потом – Белка, которая визжала от ужаса тоненьким голоском, а затем Вьюнок. Их швыряло в воздухе из стороны в сторону, но вскоре Бен увидел, как над каждым с хлопкóм раскрылся купол парашюта, и вздохнул с облегчением. По крайней мере, парашюты открылись, и теперь все четверо его друзей медленно спускались вниз, в туман.

Горящий остов того, что раньше называлось Чудо-птицей, был уже не чудесной птицей, а птицей ужаса. Он пронёсся по тёмному ночному небу подобно метеору, нырнул в туман и через пару секунд исчез из виду.

Гномы и Белка опускались всё ниже и ниже, слегка покачиваясь из стороны в сторону под раскрывшимися куполами парашютов. Первые несколько секунд, когда они в свободном падении неслись навстречу земле, были для них самыми страшными. Но теперь они медленно снижались в густом тумане, и этот плавный спуск действовал на каждого из них очень умиротворяюще. Они потеряли друг друга из виду, каждый чувствовал себя одиноким и всеми покинутым, и всё же теперь к этим чувствам примешивалось ощущение покоя и безмятежности.

Вьюнок, висевший на стропах парашюта словно паук на ниточках паутины, поднял голову и увидел над собой наполненный воздухом купол из рубашки мистера Златошвейца. Чудесная рубашка! Великолепная рубашка! Рубашка, которой суждено было дожить до финального акта разыгрывавшейся сейчас драмы.

Рядом раздались крики птиц, и Вьюнок услышал шум их крыльев. Без сомнения, его земное путешествие подошло к концу! Перед Вьюнком пронеслась вся его жизнь: чудесные годы, счастливые годы – гномы называли их кукушечьими годами, – когда они жили в мире и покое в своей уютной пещере под старым дубом; нелёгкие времена, когда их покинул Морошик… А затем перед внутренним взором Вьюнка вновь предстала «Джини Динс», стоявшая на песчаной отмели Тополиного острова, и обратный путь домой, и возвращение в родную гавань – в Дубовую заводь, берега которой были укрыты снегами, и улыбающийся Морошик, встречавший их на пороге дома!

А потом были счастливые месяцы на Гремящей мельнице! И счастливое время, проведённое в обществе господина Барсука! А теперь всему этому пришёл конец!

Но что это? Что за удивительный свет вспыхнул прямо внизу? С каждой секундой он разгорался всё ярче и ярче, и в конце концов Вьюнку показалось, что этот свет залил весь мир,