Вниз по Причуди. - Дéнис Джеймс Уоткинс-Питчфорд

Понимаешь ли, нам нужен материал, который не впитывает воду и будет довольно лёгким.

– Хм, – сказала коза, медленно поднимаясь на ноги, – дайте-ка подумать. Моего мужа спрашивать бесполезно, ему никогда не приходит в голову ничего дельного… Ну, – сказала она после долгого молчания, – сдаётся мне, что вам нужна какая-нибудь лёгкая ткань. А как насчёт одной из рубашек мистера Златошвейца?

– Одной из рубашек мистера Златошвейца? – воскликнул Меум. – Но что он на это скажет? Мы ведь не можем снять с него рубашку? Я согласен, что ткань будет подходящим материалом, она лёгкая и прочная, но разве она непромокаемая?

– Ах, – ответила коза, – этого я не знаю. Он носит свои рубашки в любую погоду, поэтому, думается мне, эта ткань вам подойдёт.

– Да, но сначала нам нужно заполучить его рубашку, – сказал Бен. – Бьюсь о заклад, это не так-то просто.

– Так же легко, как поднять упавшее яблоко, – ответила коза. – Одна из этих рубашек сейчас висит на верёвке за домом. Сходите и посмотрите.

– Но это же воровство, – сказал Меум. – Мы, гномы, никогда ничего не крадём, даже у людей.

– Что ж, в любом случае, просто сходите и посмотрите на эту рубашку, – предложила коза, – а потом вернётесь и расскажете мне.

Меум отправился к дому, а полетевший за ним Бен уселся на вершину столба, к которому была привязана бельевая верёвка.

Миссис Златошвейц забыла снять с сушки выстиранное бельё, и Меум увидел целую вереницу вещей, висевших на верёвке на фоне звёздного неба.

С опаской поглядев на тёмные окна домика Златошвейцев, не закрытые занавесками, которые, казалось, наблюдали за ними из-за кустов шиповника, Меум ловко, словно полевая мышь, забрался на столб. Он прополз по верёвке, миновал три пары носков, две пары чулок и нижнюю юбку, принадлежавшие миссис Златошвейц, пару панталон и пару кальсон и, наконец, добрался до рубашки мистера Златошвейца. Рубашка была замечательная, из голубой парусиновой ткани[48], и чем больше Меум ощупывал её, чем больше разглядывал её фактуру, тем яснее понимал, что эта ткань – именно то, что им нужно.

– Воровство мне не по душе, – сказал Меум Бену, который всё это время наблюдал за гномом с верхушки столба, – но я ума не приложу, где нам найти что-нибудь другое, столь же подходящее.

И затем, уступив соблазну, Меум снял прищепки, и лёгкая голубая рубашка плавно опустилась на траву, словно усталое привидение. Быстро свернув рубашку и бросив виноватый взгляд на домик Златошвейцев, гном и филин поспешили обратно в сад, где разложили её на земле.

– Рубашка просто отличная, – вздохнул Меум.

– Именно то, что надо, – сказал Бен. – Мы должны забрать её, у нас нет другого выхода.

– Ну так берите, – сказала коза, словно рубашка принадлежала ей. – У него таких много, и я уверена, что он тоже не стал бы возражать, если бы узнал, в каком положении вы оказались.

– Не нравится мне это… Такие выходки позволяют себе только пи´кси[49], но другого выхода нет… – Меум медленно свернул рубашку и взвалил её на спину.

Когда следующим утром миссис Златошвейц вышла во двор, чтобы снять с верёвки высохшее бельё, она разинула рот от удивления. Лучшая выходная рубашка мистера Златошвейца исчезла, а на траве лежали две прищепки.

– Никогда ещё не видела ничего подобного, – воскликнула миссис Златошвейц. – Куда же она могла подеваться?

Миссис Златошвейц обыскала весь сад и весь двор вокруг дома. Потом она побежала в дом, чтобы обо всём рассказать мужу, который как раз доедал завтрак – яичницу с ветчиной.

– Натаниэль, это ты снял свою любимую рубашку с верёвки?

– Я? Рубашку? Конечно, нет!

– Значит, её украли! – всплеснула руками миссис Златошвейц. – Кто-то побывал тут ночью и стащил её!

– Вот что бывает, когда оставляешь бельё на верёвке на ночь, – сказал Натаниэль, отправляя в рот большой кусок ветчины. – Проклятье, теперь придётся покупать новую.

– Но кто же мог это сделать? – запричитала миссис Златошвейц, почти рыдая, ведь она была очень бережливой.

– Наверное, какой-нибудь бродяга. Ещё что-нибудь пропало?

– Нет, только рубашка.

– Тогда тебе повезло, Роуз, ведь могли украсть много чего ещё – твоё бельишко и всё такое прочее!

– Ладно, какому-то бедняге теперь есть чем прикрыть спину. И мне урок – не надо было оставлять бельё на улице.

Тем временем в мастерской Меума рубашку мистера Златошвейца уже пустили в работу, и теперь её невозможно было узнать. Рубашку разрéзали на широкие лоскуты, и Бен с Меумом закрепляли их один за другим на каркасе Чудо-птицы. Ткань пришивали к элементам каркаса иголкой, сделанной из принесённого Беном обломка кости, а нитку изготовили из крепких высушенных стеблей травы. Когда на фюзеляже появилась обшивка, машина приобрела солидный и внушительный вид, и вскоре весь каркас (кроме крыльев) был обтянут тканью. Определённо, машина выглядела очень красиво в своём новом, с иголочки, голубом одеянии.

Но Бен, который сидел, завалившись на хвост, и почёсывал клюв когтистой лапой, сомневался.

– Я не верю, что эта ткань не промокает. Случится ливень, и она станет тяжёлой как свинец. Мы должны её испытать.

– Хорошо, давай испытаем её прямо сейчас, прежде чем будем обшивать крылья, – предложил Меум. – Я принесу воды.

Гном вышел и вскоре вернулся с одним из тех ведёрок, в которых они обычно носили козье молоко и которое теперь было до краёв наполнено водой. Недолго думая, он окатил фюзеляж машины водой из ведра, и ярко-голубая ткань тут же намокла и стала тёмно-синей.

– Тяжёлая как свинец, – простонал Бен. – Она совсем не годится.

– Да, боюсь, что так, – ответил Меум, мрачно оглядывая Чудо-птицу, с фюзеляжа которой капала вода. – И глазом не успеешь моргнуть, как она рухнет в море.

Гном чуть не плакал.

– Ничего страшного, – бодро сказал Бен, – ткань сгодится для рубашек; рубашка – всегда рубашка. Век живи – век учись. Но прежде чем мы снимем всю обшивку, давай спросим Дятла. Он – мудрая птица; может быть, он ещё что-нибудь посоветует. Пойду найду его, он наверняка сидит на своём ясене.

Бен нашёл Дятла спящим в дупле на ясене и очень скоро вернулся вместе с ним в мастерскую. Они застали Меума рассматривающим Чудо-птицу и сокрушённо покачивающим головой. Дятл осмотрел машину, пощупал ткань клювом, задумался и через некоторое время заговорил.

– Эта ткань никуда не годится, но я пойду повидаться с Кáрком – именно с этой птицей надо советоваться в таких делах. Жаль, что вы не спросили меня до того, как нашли рубашку; на коз никогда нельзя полагаться – конечно, они желают вам добра, но не предложат ничего толкового. А вот