Последние ведьмы - Тим Тилли

Мама вскрикивает от радости.

У меня в душе теплеет.

Вместе с папой сюда идут Альфи и Неуклюжка, как всегда переваливающаяся с ноги на ногу.

Пока они не видят нас.

Потом папа замечает маму. Его глаза вспыхивают, он подбегает к ней и крепко обнимает.

Мы с тётей Герой бросаемся к ним.

И все молча тонем в объятиях друг друга.

Наконец папа говорит маме:

– А мы уж думали, что потеряли тебя.

– Этого никогда не случится, – отвечает мама. – Я никуда не уйду от вас.

Родители снова обнимаются, а потом папа оглядывается по сторонам.

– Где мы? – спрашивает он. – И кто эти чудесные люди? Они как будто нарядились для карнавала или средневекового праздника.

Мама улыбается:

– Не притворяйся, ты ведь знаешь, кто они!

– Болотные духи? Или блуждающие огоньки? – Глаза у папы лукаво блестят. Он качает головой. – Нет, мне не догадаться. Я понятия не имею, кто они.

Всё во мне смеётся.

– Это ведьмы.

Неуклюжка крякает, словно в знак согласия, и расправляет хвост. Я наклоняюсь и глажу её.

– Мы на небе, правда, Неуклюжка?

Вдруг доносится знакомый голос:

– Уилл.

К нам идёт Альфи.

– Он просил меня передать тебе, что просит прощения, – шёпотом говорит папа. – Но я подумал, будет гораздо лучше, если он сам тебе всё скажет.

Щеки у Альфи горят.

– Прости меня… ну, что всё так вышло с Коулом. Он хотел, чтобы я перестал дружить с тобой. – Альфи задумывается и добавляет: – По-моему, он просто завидовал нашей с тобой дружбе.

Во мне разгорается злость.

– Я не такой, как ты. – Голос у Альфи напряжённый. – У меня не хватило смелости спорить с ним…

– Ты мог бы мне рассказать об этом, – перебиваю его я. – И мы бы вместе придумали что-нибудь.

– Сейчас я готов постоять за себя. Я собираюсь сказать Коулу, что мы с ним можем дружить, если он хочет, но он не должен диктовать мне, что делать. – Альфи замолкает, а затем говорит: – Извини, что я не вступился за тебя, когда…

У меня в горле встает ком, когда я смотрю на маму.

– Теперь это не важно. Всё осталось в прошлом. А где твой папа?

– На «Зимородке». Он не знает, что мы здесь. Он думает, что мы с твоим папой поплыли на лодке искать тебя. Но оказалось, что она не простая, а летающая. Ну и сюрприз! – Альфи протягивает мне руку. – Мы ведь друзья, правда?

У меня поёт сердце, когда я пожимаю ему руку.

– Разумеется, друзья.

Ведьмы и колдуны вносят в зал котелки и корзины с деревянными чашками. Разливают всем горячее молоко и раздают печенье. Молоко просто восхитительное, в нём чувствуются мёд, корица и ваниль. Печенье – тоже объедение – овсяно-медовое с кокосом. Главная ведьма вместе с Советом обсуждают, как разобраться с последствиями бури. Все они одеты теперь в плащи из перьев, подражающие окрасу разных птиц.

Я знакомлю Магду со своим возвращённым другом. А потом мы с Магдой и тётей Герой наперебой рассказываем маме, папе и Альфи о своих приключениях.

Они потрясены. Альфи, похоже, не верит половине того, что слышит. Мама говорит, что нашла амулет на Западном лугу, под Дубом с дуплом.

Я отпиваю ароматного молока, откусываю печенье и спрашиваю её:

– Почему ты вдруг стала искать под Дубом?

Мамина улыбка сияет, как солнце.

– Не знаю. Просто решила, и всё. Я чувствовала, что искать нужно там. И позволила сердцу быть моим компасом.

– И тебе казалось, что внутри гудит рой жужжащих пчёл?

– Рой пчёл? Точно. Откуда ты знаешь?

Я смотрю на Магду.

– Ведьмы называют это голосом сердца.

Мама с папой обнимают меня, рядом тётя Гера, Альфи и Магда. Все они – моя семья.

Потом мы идём на террасу замка любоваться закатом. Я стою рядом с мамой, папой, тётей Герой и Альфи. Небесный город полностью восстановился. Мы смотрим на здания, окаймляющие площадь. Трещин в мостовой больше нет. Даже статуя феникса на месте.

– Этот город даже прекраснее, чем я думала, – мечтательно шепчет мама.

– А я никогда не верил в ведьм, – говорит Альфи.

Я кладу руку ему на плечо.

– Я знаю, но я-то продолжал верить, и ты не мешал мне в этом.

Стена тумана, которая раньше была серой, озарена золотисто-розовым светом. На домах лежат нежные отблески заката. Даже Валиан теперь в цвет уходящего солнца. Величественный и невозмутимый, он стоит рядом с Магдой, её мамой и Катой.

Магда, которая всё не может перестать напевать про Агату Кроу, взмахивает рукой. Стена тумана расступается. За ней золотисто-алое солнце преображает облака: впитывая его свет, они становятся розовыми – тысячи невесомых островков в бескрайнем небе.

Мама улыбается:

– Отсюда мир кажется таким красивым. Вот бы каждому из людей выпало счастье видеть это.

– Может быть, в один прекрасный день они смогут, – отвечает Магда.

Ката открывает блокнот в красном кожаном переплёте. Вместо заклинаний в нём белые бумажные птицы, которые в лучах закатного солнца становятся золотисто-розовыми. Она даёт каждому из нас по одной.

Бумажные птицы лёгкие, как пёрышко, они напоминают мне тех, что я видел на картине у тёти Геры дома.

– Я уже встречала таких. – У мамы в глазах зажигается огонёк.

– По праздникам мы выпускаем этих птиц в небо, – объясняет Магда. – Это символы нашей свободы.

Мама улыбается.

– Как-то раз мы с Герой нашли такую – помнишь, Гера? Нам тогда было лет восемь-девять. Точь-в-точь такую же птицу. Был ветреный день, и она застряла в тростнике. Мы вытащили её.

– Да! – вскрикивает тётя Гера. – Я хотела забрать её домой, а ты сказала, что нужно отпустить её. Кажется, мы сделали по-твоему.

У меня на сердце легко. Мы снова вместе, и мы с мамой можем печь пироги, я расскажу ей, какие новые рецепты нашёл.

Мы будем встречать солнце на восходе и провожать на закате.

Слушать пение птиц.

И пение тростника под ветром.

Это музыка Фенских болот.

Мы можем столько всего сделать.

Но самое важное – то, что она опять с нами.

– Давайте отпустим их, – шёпотом говорит Ката.

Вытянув руки, мы поднимаем птиц и отправляем в небо. Мгновение моя птица парит одна, а потом налетает ветер и прибивает её к стае. Птицы кружатся у нас над головами. Они завораживают. Краем глаза я смотрю на Магду с Катой: девочки стоят, вытянув вперёд руки.

– Так это