Вверх по Причуди и обратно. Удивительные приключения трех гномов - Дéнис Джеймс Уоткинс-Питчфорд

местности. Со всех сторон их окружали низкие заливные луга, а Причудь текла гораздо живее, тут и там встречались небольшие перекаты, с весёлым журчанием обтекавшие обломки веток и сучьев, оставшиеся здесь с половодья. На берегах ручья росли тёмные деревья, и вскоре гномы поняли, что входят в узкую долину. Всюду встречались попрыгýши; они прорыли свои норы в откосах и склонах, и земля везде была усыпана рыжей глиной.

Идти было тяжело, потому что берега ручья заросли густыми кустами ежевики и остролиста, а сразу за ними, чуть дальше от берега, уже высились белые берёзы, хвойные деревья и молодые дубы – это был настоящий лес. Вскоре гномы подошли к забору, который преградил им путь; он был сделан из мелкой сетки, чтобы не могли пролезть попрыгýши. К одному из деревьев на самом видном месте была прибита табличка, на которой яркими чёрными буквами было написано:

Посторонним вход воспрещён

Нарушители будут наказаны

За забором начинался дремучий лес из елей и сосен, показавшийся гномам очень мрачным и даже каким-то зловещим, а Причудь здесь спускалась вниз по пологому склону каскадом небольших водопадов.

– Как думаешь, может, это и есть Вороний лес? – шепнул Тысячелист Меуму.

– Выглядит очень похоже, на мой взгляд, – ответил Меум. – Думаю, нам надо подыскать место для ночлега.

Прохода в сетке гномы не нашли, и им оставалось только пройти по ручью, который протекал под ней. В этом месте русло Причуди было завалено жухлой травой и прочим растительным мусором, который во время половодий оседал на проволочной сетке. Гномы быстро нашли маленькую дырку в заборе рядом с берегом и пролезли в неё. Теперь не оставалось никаких сомнений: это был Вороний лес, и сердца обоих гномов бешено застучали.

Их окружали заросли красного кизила, калины и бирючины, а тёмные лапы елей над их головами почти скрывали угасавший закат. На берегу ручья разрослась гигантская сосна. Она изрыла своими корнями бóльшую часть берега; земля обнажила эти корни, и в полутьме они казались конечностями какого-то давно умершего чудовища.

Пробравшись через густые заросли папоротника и крапивы, гномы заползли под корни сосны и оказались прямо под стволом дерева; здесь они обнаружили уютную нору, где можно было укрыться и отдохнуть. Гномы быстро уснули под журчание Причуди, эхом повторявшееся в тёмных колоннадах деревьев; музыка ручья стала для них убаюкивающей колыбельной, такой родной и знакомой, ведь эту музыку они долгие годы слышали и днём, и ночью. Даже в этом чужом и мрачном месте журчание ручья казалось гномам таким же сладким, как дома; очень скоро яркие впечатления прошедшей ночи погасли, и гномы погрузились в глубокий безмятежный сон без сновидений.

Тучи рассеялись, солнце поднималось по небосклону всё выше и выше, и вскоре солнечные лучики прорéзали густую листву огромной сосны, озаряя красноватым светом её шершавую кору. Насекомые, согревшись и набравшись сил, занялись своими делами; два жука-рогохвоста, усевшись на стволе дерева, чистили свои усики, а по соседству совершала утренний туалет красивая и блестящая зелёная муха, сиявшая не хуже зимородка. Никто даже не догадывался, что внизу, под корнями сосны спали два маленьких гнома; их не заметила даже зоркая лесная мышь, сновавшая возле корней.

Глава 7

Вороний лес

До самого пробуждения гномов никто не тревожил, и они безмятежно спали в своём тайном убежище под защитой папоротников, крапивы и корней могучего дерева. Проснулись они поздно и к своему удивлению обнаружили, что было уже далеко за полдень. Солнце стояло высоко; его лучи, пробивавшиеся сквозь крону сосны, местами падали на окружавшие дерево заросли крапивы, и здесь освещение становилось зеленоватым, как бывает под водой, – любопытное зрелище.

Так как гномы легли спать на рассвете, у них ещё не было возможности как следует осмотреться, да и к тому же они смертельно устали. Но теперь они могли оценить ужасный Вороний лес, о котором так много слышали от зверей и птиц. Это место вовсе не выглядело зловещим – к такому выводу пришли оба гнома, сидя рядышком на корне сосны, болтая ногами и с любопытством озираясь по сторонам.

Ветви деревьев нависали над ними зелёным сводом, а по обоим берегам Причуди, куда ни глянь, росли деревья, – они были везде, и не было им конца и края. Было что-то волнующее, таинственное и притягательное в мрачных тенях, прятавшихся между деревьями, и в пятнах света на широких листьях папоротника; после дождя повсюду стоял чудесный запах свежести.

– Мне кажется, это место не такое уж и плохое, – сказал Меум с заметным облегчением.

– Мне тоже. На самом деле это замечательный лес. В жизни не видел столько деревьев.

Дело в том, что Меум и Тысячелист никогда прежде не бывали в настоящих лесах; они наведывались только в небольшую рощицу, расположенную рядом с Дубовой заводью. Гномы с интересом смотрели по сторонам, с удовольствием вдыхали сладковатый аромат листвы и папоротников, наблюдали за игрой солнечного света в кронах деревьев, и с каждой минутой лес нравился им всё больше и больше.

– Мы должны хорошенько изучить эти места, – сказал наконец Меум. – Надо подружиться с попрыгýшами (гномы называли попрыгýшами всех зайцев), лесными свинками (так гномы называли ежей), птицами и папоротниковыми медведями (то есть барсуками), и выяснить, не встречался ли им в Вороньем лесу ещё какой-нибудь гном. Будь уверен, – добавил он, – если Морошик действительно побывал здесь, даже если это было давно, звери и птицы наверняка запомнили его и рассказали о гноме своим родственникам и соседям. И ещё, само собой разумеется, здесь должны обитать какие-нибудь родственники Бена, очень старые родственники, – все филины старые, даже не знаю, почему. Я встречал только молоденьких совят и очень старых филинов. Странно, правда?

– Точно! Никогда не думал об этом, – ответил Тысячелист и медленно втянул носом воздух. – Как чудесно пахнет лес! Знаешь, Меум, я начинаю получать удовольствие от этого путешествия – впервые с тех пор, как мы отправились в путь! Почему-то мне кажется, что всё будет хорошо. Ведь ты не станешь отрицать, что нам страшно не везло то в одном, то в другом? Мы потеряли «Стрекозу», потом нас выследил Горностай. Думаю, что теперь всё наладится, ведь заслужили же мы толику удачи.

Они долго сидели на корнях сосны, болтая о том о сём, пока голод не напомнил им о завтраке.

– Ох, – вздохнул Тысячелист, – меня с ума сводит одна мысль о той аппетитной еде, которая сгинула вместе со «Стрекозой»; нелегко будет жить на подножном корму. Рыба мне уже приелась.

– Ну так