Проклятие могилы викинга. Керри в дни войны. Тайна «Альтамаре» - Нина Бодэн

нечего было и думать. Кейкут повёл всех на Север по восточному берегу. Около полудня он объявил привал, и все разошлись собирать топливо для костра.

Джейми и Эуэсин ушли подальше от реки за ивовыми прутьями, оставив Анджелину и Питъюка у саней. И вдруг промёрзшая земля у них под ногами задрожала. Послышался глухой, раскатистый рёв; ребята испуганно поглядели друг на друга, а рёв уже перерос в оглушительный грохот.

— Река! — крикнул Эуэсин, и они помчались к стоянке.

Когда они добежали, глазам их представилось устрашающее зрелище. Талые воды, что скопились в реках и озёрах на протяжении сотен миль, наконец вырвались из оков. Река вся вздыбилась. Громадные льдины выпирали из воды, громоздились, рушились, содрогаясь, отрывались друг от друга, и течение уносило их прочь. А потом с верховий, грохоча, надвинулась стена льда и воды футов в двадцать высотой и ринулась, кажется, прямо на зрителей.

Прижав к себе Анджелину, Эуэсин во все глаза смотрел, как несётся к ним могучий ледяной таран. Джейми что-то кричал, но голос его затерялся в чудовищном треске и громе воды, льда, камней. Ледяные глыбы толщиной футов по десять взлетали высоко в воздух и падали в воду, поднимая фонтаны брызг и ледяных осколков. Ледяная пыль искрилась, мерцала над сорвавшейся с цепи могучей рекой, точно алмазный туман.

Все полчаса, пока яростный поток не унялся, эскимосы будто вросли в землю. И когда Кейкут наконец велел раскладывать костры и готовить еду, даже эскимосы и те принялись за дело молчаливые, подавленные.

— Зиме конец, — сказал Питъюк, когда ребята пили чай. — Для эскимос хороший время пришёл. Гляди! Летит!

Он показал в небо — над рекой неровным клином летела на север стая диких гусей.

Караван медленно продолжал путь. Снег сходил, обнажая камни и болота; собаки с трудом тащили нарты. Нередко эскимосам приходилось им помогать: люди с криками хватались за постромки, тянули наравне с псами.

Лишь к концу дня на восточном берегу разлившейся широко, точно озеро, Иннуит Ку показались островерхие чумы.

Это было место главного летнего становища. Здесь ихалмиуты собирались, чтобы перехватить оленей-самцов, которые уходили на север несколькими днями позже самок. Теперь, когда прибыл караван Кейкута, здесь собралось двенадцать семей, шестьдесят человек, — остатки некогда многочисленного народа, населявшего бескрайние северные равнины.

Племя это жило когда-то повсюду по берегам извилистой Реки Людей, что несёт свои воды долгих четыреста с лишним миль. Последними из своего народа были эти немногие, ибо Река Людей превратилась в Реку Теней, и могучий край обезлюдел.

Глава 11

Илайтутна

Вот уже несколько недель мальчики и Анджелина жили в эскимосском становище. Хотя реки вскрылись, но ледоход ещё не кончился, плыть в каноэ пока было опасно. На заполярных равнинах весеннее таяние идёт слишком бурно; снежные топи, вздувшиеся озерца, набухшие водой болота обратили весь этот край в непроходимое месиво, так что и по земле пути тоже не было.

Хоть молодым путешественникам и не терпелось добраться до заветного тайника — могилы викинга, но невольная задержка оказалась им не в тягость. Очень уж интересно было жить среди эскимосов.

Джейми, Эуэсин и Анджелина скоро почувствовали себя среди ихалмиутов как дома, однако настояли на своём — поселились отдельно в своей палатке. Гостеприимство эскимосов оказалось немного утомительным. Но ребята опять и опять делили с ними трапезу: редкие гости были нарасхват, а радушие хозяев неисчерпаемо.

Питались эскимосы почти одной олениной; стряпали из неё разнообразные блюда, а иногда ели сырую. В первые дни мяса не хватало, потому что у эскимосов кончились патроны, а без них трудно убить достаточно оленей. Но Питъюк недолго думая повёл Джейми и Эуэсина на охоту, а когда они вернулись, убив шесть упитанных оленей, их встретили торжественно, как могучих охотников. Добыча эта пришлась тем более кстати, что эскимосам надо было обтянуть кожей каяки, чтобы подготовиться к встрече самцов, а хороших шкур не хватало.

Джейми и Эуэсин с жадным любопытством смотрели, как Кейкут ладил свой каяк. Сперва он два дня вымачивал в реке только что снятые шкуры, потом дочиста отскоблил с обеих сторон, снял волос и жир. После этого кожи стали походить на пергамент. Тогда он снова их намочил, осторожно натянул на остов каяка, а три женщины накрепко их сшили. Сшивали они сухожилиями, костяными иглами, работали так искусно, что швы совсем не пропускали воду. Просохнув, кожи сели, натянулись туго, как на барабане.

И вот однажды утром Кейкут решил испытать свой каяк. Он без труда его поднял — каяк, можно считать, ничего не весил, — отнёс к озеру, осторожно спустил на воду, и лёгкое, как пушинка, судёнышко поплыло. Кейкут вошёл в воду, ловко вскочил в каяк, взялся за двухлопастное весло и стремительно заскользил по озеру.

Казалось, ну что тут трудного? И когда Питъюк лукаво намекнул, что одни лишь эскимосы умеют управлять каяком, Эуэсин неосторожно принял вызов.

Питъюк потихоньку шепнул об этом одному, другому, третьему. Когда Эуэсин спустился на берег, он с ужасом увидел, что тут собрались чуть не все эскимосы. Стараясь ни на кого не глядеть, он натянул кожаные сапоги — высокие, выше колен, да ещё непромокаемые — и вошёл в воду.

Забраться в каяк оказалось труднее, чем он думал, глядя со стороны. При первой попытке Эуэсин опрокинул судёнышко набок, и оно порядком черпнуло воды. Эуэсин, помрачнев, вытянул его на берег, вылил воду и приготовился начать все сначала. На этот раз он решил не шагнуть, а вскочить в скорлупку, и это было удалось. Но тут каяк накренился влево, и Эуэсин чуть не вывалился.

Джейми, Питъюк и толпа эскимосов потешались вовсю. Пока бедняга Эуэсин силился обуздать капризное судёнышко, они вперемежку со взрывами хохота засыпали его добродушными советами. Наконец он обрёл равновесие и ударил веслом по воде. Каяк понёсся с такой скоростью, что Эуэсин только рот раскрыл от удивления, а зрители на берегу так и покатились со смеху. Теперь Эуэсин не знал, как остановиться. Каяк прыгал по ледяным водам озера, а Эуэсин грёб изо всех сил, стараясь повернуть его к берегу.

Описав огромный неровный круг, он сумел наконец направить длинный острый нос каяка к берегу. И почти тотчас одним концом весла принялся тормозить, но чересчур сильно. Не успел он перехватить весло, как лодка перевернулась вверх дном, а сам он ушёл под воду. В следующий миг голова его вынырнула из воды, и он по-собачьи поплыл было к берегу. Однако тотчас лицо его выразило полнейшее недоумение. Он перестал