Эви и животные - Мэтт Хейг

таяли. Она словно ослабляла Дар Мортимера самим фактом своего существования, потому что использовала собственные способности во благо. Мама рассказала мне об этом в последнюю ночь… – По папиной щеке скользнула слеза, которую он быстро стёр ладонью.

– А на следующий день Мортимер подчинил себе бразильского странствующего паука, и… – Папа громко шмыгнул носом, глядя куда-то в пустоту. – Я пытался спасти её, но больница была слишком далеко. И потом, тебе тоже грозила опасность. Понятия не имею, откуда твоя мама об этом узнала, – быть может, ей рассказали животные, – но она предупредила меня: Мортимер обязательно придёт за тобой, если услышит, что у тебя тоже есть Дар. Поэтому нам пришлось исчезнуть. После того как твоя мама умерла от паучьего яда, мы отправились в Англию, к бабушке Флоре. Ей тоже пришлось переехать – просто на всякий случай.

Эви закрыла глаза, как будто в темноте было легче разложить всё по полочкам.

– Но почему ты мне раньше не рассказывал?

– Сейчас поймёшь, – вздохнул папа.

Он подошёл к пыльному ящику, где лежало свидетельство о рождении, и вытащил оттуда кипу старых газетных вырезок. А потом молча отдал Эви.

Она зашуршала бумажками, быстро просматривая заголовки и фотографии.

ТРИДЦАТИЛЕТНИЙ АВСТРАЛИЕЦ УМЕР ПОСЛЕ НАПАДЕНИЯ АКУЛЫ

ЖЕНЩИНУ УБИЛ РОЙ ПЧЁЛ

ПОДРОСТКА СЪЕЛИ ПИРАНЬИ

– Догадываешься, что общего было у этих людей? – спросил папа.

Эви пожала плечами.

– Их преследовали неудачи? – с надеждой спросила она.

– К несчастью, нет, – вздохнул папа. – Все они владели Даром.

Он протянул ей другие вырезки. Эви увидела фотографию мужчины, которого укусила акула, за месяц до злополучной встречи. Заголовок кричал: «ЖИТЕЛЬ КВИНСЛЕНДА УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО МОЖЕТ РАЗГОВАРИВАТЬ С ЖИВОТНЫМИ». Потом ей попалась фотография женщины («ЖЕНЩИНА ПОНИМАЕТ, О ЧЁМ ЖУЖЖАТ ПЧЁЛЫ»). И подростка, который упал к пираньям. На этом фото он выглядел вполне счастливым («Я РАЗГОВАРИВАЮ СО СВОИМ ПСОМ, И ОН УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ЕМУ НРАВЯТСЯ ПЕСНИ БЕЙОНСЕ»).

Отец Эви беспокойно ходил кругами возле кресла со сломанным подлокотником.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы информация о кролике вышла за стены школы, и почему просил тебя держать всё в секрете. Мортимер использует животных, чтобы убивать тех, у кого есть хоть капля Дара. Ты больше никогда не должна им пользоваться! – строго-настрого приказал он.

А потом его лицо вдруг смягчилось, словно на небе после грозы выглянуло солнце.

– Не буду, – с грустью пообещала Эви. – Я больше не стану слушать мысли животных.

И она честно собиралась сдержать своё слово. В самом деле собиралась.

Год спустя…

Новая реальность

Этот разговор случился за завтраком. Папа включил музыку и принялся намазывать тост арахисовым маслом. Он обожал арахисовое масло. На завтрак всегда ел бутерброд с ним, а на обед – сэндвич. Эви не сомневалась, что, будь папина воля, он бы и на ужин арахисовое масло ложками наворачивал.

– Я сменил марку, – сказал папа. – Эта называется «Солнечное арахисовое масло». Без добавления пальмового масла! Ради орангутанов. И без пластика – ради рыб.

– Ура! – улыбнулась Эви. – Уверена, рыбы и орангутаны очень тебе благодарны.

В кухне играла испанская песня Esta Tarde Vi Llover – в переводе это значило что-то вроде «Сегодня вечером я смотрел на дождь». Песня была старая, времён папиного детства. Возможно, он слушал её, когда жил в Мадриде. Эви песня нравилась. Она даже понимала некоторые слова, потому что теперь папа учил её испанскому.

Конечно, разговоры на испанском не шли ни в какое сравнение с разговорами с животными, зато у Эви с папой появилось что-то общее. К тому же испанский язык оказался очень интересным. Эви нравилось, что вопрос в испанском начинается с перевёрнутого вопросительного знака. Так что, если хочешь спросить: «Что это значит?», нужно сказать: «¿Qué significa eso?»

Открыв Эви правду о её детстве, папа стал немного счастливее, словно сбросил с души тяжёлый груз. Он даже выглядел здоровее. Эви прочитала ему лекцию о выбросах углерода и загрязнении воздуха и убедила чаще пользоваться велосипедом вместо автомобиля. Папа тогда улыбнулся и сказал: «Ты прямо как твоя мама. Она бы тобой очень гордилась». Увы, его страхи никуда не делись. Они отступили и затаились, но Эви всё равно чувствовала их, когда проходила мимо папы. Ей становилось зябко, словно она нырнула в облако тумана.

И поэтому она делала всё, чтобы папа меньше тревожился.

Она по-прежнему слышала животных. Если рядом пробегала собака или кошка, до Эви долетали обрывки мыслей. Но она научилась не обращать на них внимания.

И, разумеется, Эви не прекратила заботиться о зверях и птицах. Её, как и раньше, беспокоила судьба вымирающих видов. Она с неизменным интересом читала книги о животных. Иными словами, она не перестала их любить и горела желанием защищать дикую природу, как когда-то мама.

Всем, кто соглашался её слушать, Эви рассказывала о джунглях Амазонки – «лёгких» планеты, вырабатывающих пятую часть кислорода на Земле, которые ни в коем случае нельзя вырубать. Или о том, как важно не задерживаться в ду́ше и не тратить воду понапрасну. Или о горных гориллах, которые были на грани исчезновения, но их спасли борцы за охрану природы. Или о том, что белые медведи находятся в опасности из-за таяния арктических ледников. Или о том, что у морских черепах из-за повышения температуры воды девочек рождается намного больше мальчиков.

Но при этом Эви старалась держаться подальше от животных.

Например, в то утро она, как обычно, насы́пала семечек на подоконник – и быстро выбежала из спальни, пока Клюв не прилетел и не попытался с ней заговорить.

Эви с грустью замечала, что с каждым днём всё хуже слышит мысли животных. Бабушка Флора сказала: чем чаще используешь Дар, тем сильнее он становится. Оказалось, что в обратную сторону это тоже работает. Чем реже прибегаешь к своим способностям, тем быстрее они слабеют. Эви не раз думала о том, что через несколько лет её Дар окончательно угаснет.

И тогда Мортимер Джей Мортимер потеряет к ней интерес.

А Эви сможет жить обычной, безопасной жизнью. Обычной… и очень скучной.

Порой она пыталась представить, какой была бы её жизнь, останься она в тропических лесах Эквадора.

Но это было непросто. Все-таки Лофтинг мало похож на джунгли. Тут, конечно, идёт дождь, но разве можно сравнивать эту морось с тропическим ливнем?

Ещё в Лофтинге холодно и деревьев совсем мало. А вместо соломенных хижин вдоль улиц стоят дома из оранжевого кирпича. Небо почти всегда серое, а