Избранные произведения в двух томах: том I - Артюхова Нина Михайловна

Ребята замерли, прислушиваясь, не понимая.

Костя выпрямился и повторил срывающимся голосом:

— Кто любит Костю Новикова больше всего на свете?

«Мяу!» — уверенно и громко прозвучало в углу.

— Тише, вы! Тише! — шептали ребята, закрывая друг другу рты.

— Не испугайте, а то опять растеряется!

Костя крикнул громко и радостно:

— Кто любит Костю Новикова больше всего на свете?

«Мяу!» — двумя партами ближе.

Костя вынул платок, не Васькин, исцарапанный, а свой собственный, из левого кармана и бросил его в угол.

— Васька, принеси!

Платок полетел очень хорошо, может быть, потому, что был немного влажный — кто знает?

Серой тенью пронесся над партами ученый кот. Как маленькие автомобильные фары сияли его глаза.

Кто-то не выдержал все-таки, повернул выключатель.

И все увидели Ваську, с платком в зубах, захлопали ему, засмеялись.

Васька испуганно метнулся обратно под парты, но Костя уже схватил его обеими руками, обнимал и шептал в острое мохнатое кошачье ухо:

— Васька, не сердишься на меня? Васюк? Любишь все-таки?

И ученый кот растроганно мурлыкнул в ответ: «Мяу!»

Фарфоровые шаги

— Папа, расскажи сказку!

Вечер. Для Володи уже наступает ночь. Потому что ночь — это когда спят, и ночь приходит по-разному, для больших и для маленьких.

Если вам три с половиной года, вас начинают укладывать в восемь часов, чтобы к десяти вы уже крепко-накрепко спали.

Если вам двадцать девять или тридцать два — вы ложитесь, когда вам вздумается, а встаете, когда зазвонит будильник. Маленькие зато могут вставать, когда им захочется.

— Папа, расскажешь сказку?

Папа лежит на диване с книгой в руках. Рядом, на стуле — раскрытая тетрадь. Это папа учится.

Он откладывает книгу и нерешительно смотрит на маму: мама не очень одобряет эти рассказывания сказок перед сном.

Володина мама — учительница. Она сидит за письменным столом и проверяет тетради.

Папа учится, а мама учит. Можно было бы подумать, что мама учит папу. Но нет. Мама учит ребят в школе. А папа — это ему тридцать два года, — папа уже далеко не ребенок, он работает мастером на заводе.

Приходит папа с работы, бабушка его ужином покормит. И сразу за свои книги. Но тут можно к нему подсесть:

— Папа, пойдем погуляем часок?

Папа закрывает книгу.

— Ну что ж, пойдем погуляем часок.

И они гуляют вместе.

А вечером, если Володе не очень еще хочется спать, а мама уже уложила, Володя просит:

— Папа, расскажи сказку!

— О чем же тебе рассказать?

На высоком круглом столике рядом с диваном — будильник, уже заведенный на шесть часов. Около будильника фарфоровая собачка, белая, с черными ушами и лапками. Тут же притулился белый фарфоровый кролик, обтекаемой формы. У кролика черные кончики ушей и немного — хвостик.

А ножки-то, где же у кролика ножки?

Мысль неожиданная и тревожная.

— Папа, дай мне кролика, пускай на подушке полежит. Папа, где у кролика ножки?

— Да вот же они.

— Это передние ножки. А задних нет!

Мама успокаивающим голосом говорит:

— Он задние ножки под себя поджал.

— Как же ему ходить, если под себя поджал?!

Несчастный кролик! Легко ли: всю жизнь просидеть с поджатыми ногами!

— Папа, как же ему ходить?

— А вот как. Лежи смирно, не волнуйся. Я тебе сейчас расскажу.

Теперь кролик сидит на папиной ладони. Маленький белый кролик. Передние ножки еще можно чуточку разглядеть, а задние — неизвестно где! Под себя поджал! Каково-то ему, бедному!

Володя вытирает слезы уголком подушки и с надеждой смотрит на папу.

— Слушай, сынок. Кролик весь день здесь сидит, рядом с будильником. А ходит он по ночам.

Как только все в доме лягут спать, потушат свет и все успокоится, кролик расправляет лапки — одну, потом другую, потягивается немножко… Иногда шепнет: «Ух, отсидел!» — посмотрит на часы и начинает спускаться со стола.

— Папа, как же он на часы посмотрит, если потушили свет?

— А луна? Слушай, сынок, не перебивай. К тому же в это время у меня иногда еще горит маленькая лампочка.

— Грибок зеленый?

— Да, грибок. Кролику прекрасно все видно. Тихо-тихо, осторожно-осторожно спускается он на диван. Потом все ниже, ниже — и вот он уже на полу. Передние ножки у него короткие, задние — подлиннее. Ведь он не только бегает, он даже ходит вприскочку. Посидит на полу, прислушается, пошевелит ушками… Все тихо, все спят… Я, если еще сижу, — не в счет. Он ко мне привык и уже не боится.

Тихими фарфоровыми шажками подойдет к двери… заглянет в бабушкину комнату…

— Фарфоровыми шажками? — переспрашивает мама, оторвавшись от тетрадей. — Может быть, ты хотел сказать: на своих фарфоровых ножках? Ты уверен, что у кролика фарфоровые шаги?

— Уверен.

Мама, чуть пожав плечами, подчеркивает в тетради ошибку красным карандашом.

Папа продолжает свой рассказ. Володина мама — тоненькая и быстрая, папа — широкий и неторопливый. Белому кролику так уютно сидеть на спокойной папиной ладони.

— Так вот, сынок. Тихо-тихо, осторожно-осторожно кролик входит в бабушкину комнату… Бабушка любит читать перед сном. Иногда так и заснет, с книжкой в руках, даже очки не успеет снять. И лампа около кровати у нее иногда остается непотушенная.

Кролик подойдет к бабушке, прыгнет тихонько на одеяло, подцепит лапками книжку и на стол около кровати положит. Знает, маленький, что бабушка может повернуться во сне, а книжка на пол — бух! — и разбудит ее.

Потом кролик осторожно берет бабушкины очки, наденет их на минутку на свой фарфоровый носик, только ничегошеньки через них не увидит. Не увидит, потому что бабушка у нас близорукая, а у кролика глазки дальнозоркие, ему без очков гораздо лучше все видно. А читать, между прочим, ни в очках, ни без очков кролик все равно не умеет. Поэтому и очки он кладет тоже на стол. А лапкой задней той, что отсидел, — нажимает кнопку на бабушкиной лампе, если бабушка не успела потушить.

Вот и у бабушки темно стало, и спать ей теперь будет спокойнее. Тихими звонкими фарфоровыми шагами кролик возвращается в нашу комнату.

Мама опять подняла голову от тетрадей и повторила с сомнением:

— Тихими и звонкими?

Папа с твердостью ответил:

— Да.

Как мама не понимает? Шаги звонкие, потому что кролик фарфоровый, а тихие они, потому что осторожно кролик ступает — никого не хочет разбудить.

— Слушай, сынок. Теперь кролик к твоей кровати подходит — тихо-тихо, осторожно-осторожно. Видит, что голова у тебя сползла с подушки, а ноги почему-то на подушке лежат — и спать тебе неудобно. Кролик своими ловкими фарфоровыми лапками ноги твои сдвинет, голову приподнимет, одеяло поправит…

— Передними или задними, папа?

Папа прищурился, как бы вспоминая.

— Задними лапками, Володя. Видишь ли, он вот так на передние коротенькие лапки обопрется, задними брыкнет: ноги — с подушки, голову — на подушку, все по своим местам разложит.

А вот игрушки твои, если останутся неприбранными, — он кладет на полочку передними лапками. Сам на задних приподнимется, вытянется так ему удобнее.

Володя нерешительно покосился на маму:

— Папа, ведь я убираю свои игрушки.

— Не всегда и не все. Посмотри-ка, вон там, на диване, книжка осталась, а под столом два кубика валяются.

Володя вздохнул:

— Это я забыл.

— Вот и кролик тоже так думает: устал человек, забыл, рассеянный — надо ему помочь. Уложит все на полку и тихо-тихо, осторожно-осторожно идет к маминому письменному столу.

Мама спросила:

— А у моего стола что ему делать?

— А на мамином столе, если мамочка очень устанет, тетради иногда остаются раскрытые — прямо всеми ошибками кверху.

— Ну, уж это только в сказке случается! — возразила мама.

— Редко, очень редко, в исключительных случаях бывает такой беспорядок на мамином столе — в сказке, конечно! Ведь я и рассказываю сказку, — спокойно пояснил папа. — Кролик тетради все закроет, стопочкой уложит, на краю стола…