Виталий Губарев - Трое на острове (с иллюстрациями)

Один за другим, трусливо оглядываясь, пираты уползли за обрыв.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой Кошачий Зуб предлагает мне быть капитаном пиратов

— Полная победа, ребята! Небось, больше не явятся! — сказал я и, обняв Юрку и Милу, положил им на плечи руки. А это мне никак нельзя было делать, потому что оба они в ту же секунду полетели на землю.

— Чего вы? — обескуражено спросил я. Они поднялись, потирая плечи.

— Что ты положил нам на плечи?

— Руки…

— Это не руки, а какие-то железные рельсы.

Только теперь я начал понимать по-настоящему, что обладаю невероятной, нечеловеческой силой. Я пощупал свои пальцы, локти, мускулы — казалось, что всё было таким же, как всегда. В рассеянности я опёрся на пальму. Дерево затрещало и переломилось, словно спичка. Оно с шумом рухнуло на площадку, накрыв своими ветками Милу. Я хотел помочь ей подняться, но она живо вскочила на ноги и бросилась от меня наутёк.

— Борис, это невозможно!

— Да, да, Борька, так нельзя! — крикнул мне Юрка, высовывая лицо из-за скалы. — Не подходи ко мне, пожалуйста. Стань сначала таким, как прежде.

Я отлично понимал, что так продолжаться не может, и, превратив себя в обычного человека, бросил волшебный платок на ствол упавшей пальмы.

— Ребята, идите сюда, я теперь такой же, как всегда. Они осторожно приблизились и ощупали меня.

— Да, теперь ты, кажется, похож на человека, — успокоено проговорил Юрка. — Объясни, наконец, как ты все это устраиваешь.

— Очень просто… — сказал я. — Но согласитесь сначала, что волшебником быть очень приятно!

Они промолчали.

— Чего вы молчите?

— Как бы тебе сказать?.. — задумчиво сказал Юрка. — Мне понравилось, как ты колотил… Но…

— Что «но»?

— Но ведь так бывает только в сказке.

— Совершенно правильно, — оживилась Мила. — А в настоящей жизни до всего надо доходить вот этим. — Она показала на свой лоб. — И вот этим, — и она показала на свои руки.

— Да ну вас! — рассердился я. — Смотрите, какие птицы полетели!

Это была стая красивых длиннохвосток с разноцветными перьями. Они промелькнули над нами с певучим клёкотом и скрылись в лесу.

— Мы уже видели одну такую, — сказал Юрка. — Очень похожи на павлинов. Наверно, у них вкусное мясо. Вот бы поймать и изжарить на костре!

Я полез в карман за волшебным платком, совсем позабыв о том, что он лежит на стволе пальмы.

— Пожалуйста… Сейчас эта птица свалится к твоим ногам.

— Стой, Борька! — остановил он меня. — Ты хочешь опять сделать какой-нибудь фокус? А что, если мы поймаем её, как настоящие робинзоны?

— А как же мы поймаем эту птицу. Юрка?

— В силок.

Я отошёл в сторонку и начал придумывать схему силка. Но в это время Юрка крикнул:

— Вот и все! — и показал мне небольшую верёвочку с петлёй.

— Только и всего? — Я был разочарован. — Хм… У меня получается побольше.

Я показал Миле и Юрке свою схему, которую начал чертить на площадке. Они переглянулись и рассмеялись.

— В такой силок, Борька, надо ловить не птиц, а диких слонов.

— Смешной ты, Борик, — вздохнула Мила, с улыбкой глядя на меня. — Ничего-то ты не умеешь.

— Это я не умею? — взорвался я.

— Ты только не сердись… Я же по-дружески…

— Хватит! Надоели мне ваши нотации.

В эту минуту мы отчётливо услышали страшную песню пиратов и умолкли. Я подбежал к обрыву. Морские разбойники сидели на песке и отхлёбывали из фляжек. Океан был спокойным, как ягнёнок. Там, где недавно клокотал прибой, чуть-чуть шевелились ленивые и прозрачные волны.

Я видел, как Кошачий Зуб сделал какой-то знак Одноглазому и отполз в сторону. Одноглазый загородил от него Рыжего Пса.

— Кошачий Зуб опять лезет к нам, — зашептала возле моего уха Мила. — Боря, мне это надоело!

— Да, Борька, пора домой, — опасливо вглядываясь в приближающегося пирата, сказал Юрка. — Дома, наверно, уже беспокоятся.

— Погодите, ребята… Смотрите. В руках у Кошачьего Зуба белый флаг. Они предлагают нам мир?

— А ну их! — топнула ногой Мила.

— Нет, это интересно, что они нам скажут. Давайте послушаем.

— Только ты на всякий случай опять стань сильным, — предложил Юра.

— Что ты! Теперь они и так будут меня бояться! — небрежно сказал я.

Мы отошли в сторону. Сначала из-за камней высунулся белый флаг, а затем показалась усатая физиономия Кошачьего Зуба. Увидев нас, он умилённо и почтительно заулыбался.

— Сэр! Я прислан к вам как парламентёр.

— Вижу, — сурово сказал я. — Что вам надо?

Он по-прежнему жевал табак. И, переложив его языком из-за щеки за щеку, с той же почтительностью продолжал:

— Сэр! Я уполномочен сделать вам чрезвычайно важное предложение.

— Я слушаю.

Он вылез на площадку и сел на камень.

— Видите ли, сэр… Разговор должен быть секретным.

Я посмотрел на приятелей и понял, что они встревожены.

— Не беспокойтесь, ребята…

Грациозно изгибаясь, Кошачий Зуб приблизился ко мне, ступая на носках.

— Сядем, сэр…

Мы сели на ствол пальмы.

Юрка и Мила скрылись в ущелье.

— Если что — свистни! — крикнул мне издалека Юрка.

— Если только вы… — предостерегающе сказал я.

Кошачий Зуб испуганно отодвинулся, подвигав в подобострастной улыбке свои кошачьи усы.

— Что вы, что вы, сэр!

— Я вас слушаю.

— Мы признаем вашу полную непобедимость, сэр, и предлагаем вам быть нашим капитаном!

Я смотрел на него во все глаза.

— Что? Я — вашим капитаном?

— Да, сэр.

— У вас есть капитан.

— Рыжий Пёс? Мы убьём его, сэр, — спокойно сказал Кошачий Зуб.

Тут я даже привскочил.

— Убьёте своего товарища? Да как же вам не совестно говорить это?

Кошачий Зуб сделал какое-то изящное движение рукой.

— Таков закон жизни, сэр. Сильные бьют слабых. Рыжий Пёс своё уже сделал. Мы держали его, пока он был нужен, но теперь он сыграет в ящик, сэр! Он не захочет уйти по доброй воле, и нам придётся его убрать. Да, сэр, таков закон жизни!

— Это какой-то… звериный закон! — возмущался я.

Кошачий Зуб посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.

— Будем откровенны, сэр, как джентльмен с джентльменом… Мы живём для того, сэр, чтобы поменьше работать, но иметь побольше!

Он говорил все это, пережёвывая табак и поглаживая мне руку. Но вдруг он скрестил свои руки на груди, и я похолодел, увидев, что мои маленькие ручные часы, которые мне подарила мама в День рождения, исчезли.

— Эй, Кошачий Зуб, отдайте мои часы!

— Ваши часы, сэр? Какие часы?

— Которые вы сейчас сняли с моей руки!

Он глуповато заулыбался и вернул мне часы.

— Простите, сэр, привычка. Больше не буду… Это называется клептоманией, сэр. Когда я работал клерком, все в конторе знали мою болезнь и берегли свои вещи. Совершенно не могу видеть чужую вещь, чтобы не положить в карман… Да, так что вы всё-таки думаете о нашем предложении, сэр?

— Мне не нравится ваша жизнь…

— Ах, сэр, я уже сказал вам, что все мы живём для того, чтобы работать поменьше, а иметь побольше! Для этого всегда один человек пожирает другого. Вот, например, мой родной дядя… Он раньше был пиратом, сэр! Он убил и ограбил сто восемьдесят два человека и стал миллиардером!

— Какой ужас! — вырвалось у меня.

— А теперь дядю знает вся страна, и его охраняет полиция, — мурлыкающим голосом продолжал Кошачий Зуб, пережёвывая табак. — Обратите внимание на то, сэр, что мой дядя сейчас ровным счётом ничего не делает и только ходит по воскресеньям в церковь, чтобы помолиться Богу. На него работают другие, и уж, будьте уверены, он дерёт с них три шкуры, сэр! А разве это не тот же разбой?

Мне становилось всё больше не по себе от разговора с Кошачьим Зубом.

— Значит, миллиардеры — это одно и то же, что разбойники?

— Конечно, сэр! — воскликнул он, обрадованный тем, что я, наконец, начал понимать его. — Вообще все люди в той или иной степени разбойники. Согласитесь, сэр, что это очень приятно — ничего не делать, а иметь много.

— Это… неправильно…

Кошачий Зуб хитро подмигнул мне.

— А разве вы сами, сэр, любите работать?

Я не сразу нашёл, что ответить, и замялся.

— Говорите, говорите, не стесняйтесь, сэр, — подбадривающе похлопал он меня по плечу.

— Я… люблю… работать…

Он рассмеялся, не открывая рта и топорща усы. Сейчас он ещё больше походил на кошку.

— Не верю, сэр, хоть убейте!

— Я не буду вашим капитаном, — сказал я решительно.

— Сэр…

— Нет, нет! Не хочу!

Кошачий Зуб приподнялся и взмахнул рукой.

— С вашей ужасающей силой, сэр, мы подчиним себе все моря и океаны! Мы ограбим и убьём тысячи людей! — Он говорил, все более увлекаясь, и глаза его алчно засверкали. — Вы станете самым богатым человеком в мире и сможете всю жизнь не работать! На вас будут работать другие! Только подумайте, сэр: до самой смерти ничего не делать!

— Я не разбойник и не миллиардер, чтобы ничего не делать.