Александр Афанасьев - Народные русские сказки

Он так же воронка отпустил, пошел домой, сел на печь, ждет братовей. Братья приехали, сказывают:

– Ну, хозяйки! Тот же молодец как нагнал сегодня, так портрет и сорвал.

Иван-дурак сидит за трубой и бает:

– Братья, не я ли тут был?

– Сиди, дурак! Где ты у черта был!

Через немного время царь сделал бал, созывает всех бояр, воевод, князей, думных, сенаторов, купцов, мещан и крестьян. И Ивановы братья поехали; Иван-дурак не отстал, сел где-то на печь за трубу, глядит, рот разинул.

Царевна потчует гостей, каждому подносит пива и смотрит, не утрется ли кто ширинкой? – тот ее и жених. Только никто не утерся; а Иван-дурака не видала, обошла. Гости разошлись.

На другой день царь сделал другой бал; опять виноватого не нашли, кто сорвал ширинку.

На третий день царевна так же стала из своих рук подносить гостям пиво; всех обошла, никто не утерся ширинкой. «Что это, – думает она себе, – нет моего суженого!» Взглянула за трубу и увидела там Ивана-дурака; платьишко на нем худое, весь в саже, волосы дыбом. Она налила стакан пива, подносит ему, а братья глядят, да и думают: царевна-то и дураку-то подносит пиво!

Иван-дурак выпил, да и утерся ширинкой. Царевна обрадовалась, берет его за руку, ведет к отцу и говорит:

– Батюшка! Вот мой суженый.

Братовей тут ровно ножом по сердцу-то резнуло, думают: «Чего это царевна! Не с ума ли сошла? Дурака ведет в сужены».

Разговоры тут коротки: веселым пирком да за свадебку. Наш Иван тут стал не Иван-дурак, а Иван царский зять; оправился, очистился, молодец молодцом стал, не стали люди узнавать! Тогда-то братья узнали, что значило ходить спать на могилу к отцу.

Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде

Жил да был царь; у царя было три сына: Федор, Егор да Иван; Иван был не совсем умен.

Посылает царь старшего сына по живую воду, по сладкие моложавые яблоки; он поехал и доезжает до росстанья[47]. Тут столб стоит, на столбе роспись: вправо идти – попить да поесть, влево идти – головушку погубить; он поехал вправо и приезжает к дому; заходит в избу, а тут девица говорит ему:

– Федор-царевич! Ложись со мной спать.

Он лег; она взяла да и спихнула его неведомо куда.

Царь, не дождавшись его долго, другого сына посылает. Этот поехал и до того же места приезжает; входит в избу. Девица и этого так же уходила.

Царь посылает третьего сына:

– Поезжай ты!

Младший сын поехал, доезжает до того же росстанья и говорит:

– Для отца поеду голову губить! – и поехал влево; доезжает до избушки, входит туда, а в избушке ягишна – сидит за пряслицей, прядет шелкову кудельку на золотое веретенце и говорит:

– Куда, русска коска Иван-царевич, поехал?

Он отвечает:

– Напой-накорми, тожно все расспроси.

Она напоила-накормила и спрашивает; он говорит:

– Я поехал по живую воду, по сладкие моложавые яблоки – туда, где живет Белая Лебедь Захарьевна.

Русские ратники

Ягишна говорит:

– Едва ли достанешь! Разве я помогу, – и дает ему своего коня.

Он сел и поехал; доезжает до другой сестры ягишны. Взошел в избу, она ему говорит:

– Фу-фу, русской коски слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сама на двор пришла; куда, Иван-царевич, поехал?

Он отвечает:

– Прежде напой-накорми, тожно расспроси.

Она напоила-накормила его; он и говорит:

– Я поехал добывать живую воду, сладкие моложавые яблоки – туда, где живет Белая Лебедь Захарьевна.

– Едва ли достанешь! – сказала баба и дала ему своего коня.

Царевич поехал до третьей ягишны; входит в избу, та говорит:

– Фу-фу, русской коски слыхом было не слыхать, видом не видать, ныне русская коска сама на двор пришла; куда, Иван-царевич, поехал?

– Прежде напой-накорми, тожно расспроси.

Она напоила-накормила его; он и говорит:

– Я поехал по живую воду, по сладкие моложавые яблоки.

– Трудно, царевич! Едва ли достанешь.

Потом дает ему своего коня, семисотную палицу и наказывает:

– Когда станешь подъезжать к городу, то ударь коня палицей, чтобы он перескочил за симу[48].

Так он и сделал: перескочил за симу, поставил своего коня к столбу и идет в палаты Белой Лебеди Захарьевны. Слуги его не пускают; а он сквозь пробивается:

– Я, – говорит, – Белой Лебеди записку несу.

Добился до покоев Белой Лебеди Захарьевны; в то время она крепко спала, на пуховой на постели разметалася, а живая вода стояла у ней под зголовьем. Он взял воды, поцеловал девицу и пошутил с ней негораздо; потом, набравши моложавых яблоков, поехал назад. Конь его скочил чрез симу и задел за край. Вдруг зазвенели все колокольчики, все прозвончики, весь город пробудился. Белая Лебедь Захарьевна забегалась – ту няньку бье т, другую колотит, кричит:

– Вставайте! Кто-то в доме был, воды испил, колодезь не закрыл.

Между тем царевич пригнал к первой ягишне, переменил лошадь; а Лебедь Захарьевна за ним гонится, приехала к той ягишне, у которой царевич только что коня сменил, и спрашивает:

– Куда ты ездила? У тебя лошадь потна.

Та отвечает:

– Ездила в поле скота выгонять.

Иван-царевич переменил у второй ягишны коня; а Лебедь Захарьевна вслед за ним приезжает и говорит:

– Куда, ягишна, ездила? У тебя лошадь потна.

– Я ездила в поле скота выгонять, оттого у меня лошадь спотела.

Иван-царевич доехал до последней ягишны, переменил лошадь; а Лебедь Захарьевна все гонится, приезжает после него, спрашивает ягишну:

– Что у тебя лошадь потна?

Та отвечает:

– В поле ездила скота выгонять.

Отселе она домой воротилась; а Иван-царевич поехал к братьям. Приходит к дому, где они были; девица выскочила на крыльцо, говорит:

– Добро пожаловать!

Потом зовет его спать с собою. Царевич говорит:

– Напой-накорми, тожно спать клади.

Она напоила-накормила и опять говорит:

– Ложись со мной!

Отвечает царевич:

– Наперед ты ложись!

Она легла наперед, он ее и спихнул; девица полетела неведомо куда. Иван-царевич думает:

– Ну-ка вскрою эту западню; не там ли мои братья?

В. Васнецов. Богатырь на распутье

Вскрыл – они тут и сидят; говорит им:

– Выходите, братья! Что вы тут делаете? Не стыдно ли вам?

Собрались и поехали все вместе домой к отцу. Вот дорогою старшие братья вздумали убить младшего; Иван-царевич узнал их думу и говорит:

– Не бейте меня; я вам все отдам!

Они на то не согласилися, убили его и косточки разбросали по чистому полю. Конь Ивана-царевича собрал его косточки в одно место, вспрыснул живою водой; у него коска с коской, суставчик с суставчиком срослися; царевич ожил и говорит:

– Долго я спал, да скоро встал!

Приходит к своему отцу в чежелке[49]; отец, увидавши, говорит ему:

– Ты куда ходил? Поди нужные места очищать.

А. Бенуа. Иллюстрация к «Азбуке в картинках»

Между тем выезжает Белая Лебедь Захарьевна на заповедные луга царские и посылает к царю письмо, чтобы он выдал ей виноватого. Царь посылает старшего сына. Детки Белой Лебеди, завидя его, кричат:

– Вон наш батюшка идет! Чем мы будем его потчевать?

А мать говорит:

– Нет, это не отец, а дядюшка ваш; потчуйте его тем, что у вас в руках.

А у них было по дубинке; они так ему бока навохрили (наколотили), что едва дошел до дому. Потом царь посылает второго сына; этот идет, детки обрадовались и кричат:

– Вон наш батюшка идет!

А мать говорит:

– Нет, это ваш дядюшка.

– Чем же мы его будем потчевать?

– А что у вас в руках, тем и потчуйте!

Они так же ему бока навохрили, как и старшему брату. Тожно посылает Белая Лебедь Захарьевна к царю сказать, чтобы выслал виноватого. Царь, наконец, посылает младшего сына; он бредет – на нем лаптишки худые, чежелко худое. Дети кричат:

– Вон нищий какой-то идет!

А мать говорит:

– Нет, это ваш батюшка.

– Чем мы будем его потчевать?

– А чем бог послал!

Когда Иван-царевич пришел, она надела на него хорошую лопоть (одежду), и поехали они к царю. По приезде Иван-царевич рассказал отцу свое похождение: как он из ловушки братьев добыл и как они убили его. Отец рассердился, взял их разжаловал и приставил к низким должностям, а младшего сына взял к себе в наследники.

Белая уточка

Один князь женился на прекрасной княжне и не успел еще на нее наглядеться, не успел с нею наговориться, не успел ее наслушаться, а уж надо было им расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, покидать жену на чужих руках. Что делать! Говорят, век обнявшись не просидеть.

Много плакала княгиня, много князь ее уговаривал, заповедовал не покидать высока терема, не ходить на беседу, с дурными людьми не ватажиться[50], худых речей не слушаться. Княгиня обещала все исполнить.