Памела Трэверс - Мэри Поппинс с Вишневой улицы

– Вверх тормашками?! – возмутился джентльмен на четвереньках, услыхав Джейн. – Это я, по-вашему, вверх тормашками? Неслыханная грубость!

Восемь мартышек визгливо рассмеялись.

– О, пожалуйста, простите, я хотела сказать… согласитесь, все так странно… – поспешила принести извинения Джейн. – Обычно люди ездят на животных, а сегодня наоборот. Я только это хотела сказать.

Но почтенный джентльмен, спотыкаясь и пыхтя, слышать ничего не хотел. С оскорбленным видом он повернулся и под верещание мартышек побежал следующий круг.

Джейн пожала плечами, взяла Майкла за руку, и они пошли дальше. Вдруг прямо у них под ногами раздался чейто сердитый голос:

– Эй вы, двое! Давайте сюда! Да поскорее! А ну, ныряйте вон за той апельсиновой коркой!

Дети глянули вниз: из залитого лунным светом бассейна на них злобно таращился Черный Тюлень.

– Ныряйте, кому говорю! Посмотрю, как вам это понравится!

– Но… но мы не умеем плавать, – пролепетал Майкл.

– Ничем не могу помочь! – отвечал Тюлень. – Надо было думать об этом раньше. Никого никогда не волновало, могу ли я плавать! А, что? Что такое? – повернулся он к другому Тюленю, который вынырнул из воды и зашептал ему что-то на ухо.

– Кто? – переспросил первый Тюлень. – Да говори громче!

Второй Тюлень опять что-то зашептал. Джейн услыхала только: «Почетные гости… друзья…», – и больше ничего. Первый Тюлень был явно разочарован, но все-таки вежливо сказал детям:

– Прошу прощения. Рад познакомиться. Еще раз прошу прощения, – он протянул свой ласт и, переваливаясь с боку на бок, пожал Джейн и Майклу руки.

– Ты что, не видишь, куда идешь? – вдруг закричал он, и что-то мягкое ткнулось в спину Джейн. Она испуганно обернулась и увидела огромного Льва, у которого при виде девочки в глазах вспыхнули почтительные огоньки.

– Ох, простите… – начал он. – Я не знал, что это вы! Сегодня здесь столько народу, а я так спешу – сейчас будут кормить людей. Советую вам тоже пойти, такое зрелище жалко пропустить.

– Может быть, – вежливо начала Джейн, – вы нас проводите? – Конечно, она немножко побаивалась Льва, но вид у него был вполне добродушный. «В конце концов, – подумала она, – сегодня и правда все вверх тормашками».

– С величайшим удовольствием, – ответил Лев с несколько преувеличенной любезностью и протянул ей лапу. Джейн взяла ее, но Майкла, предосторожности ради, не подпустила близко ко Льву. Он был такой пухленький, хорошенький мальчик, а лев, что ни говори, лев и есть.

– Тебе нравится моя грива? – спросил Лев, когда они пошли дальше. – По случаю праздника я сделал себе завивку.

Джейн взглянула на его гриву – она была вся в завитушках и напомажена.

– Очень! Но разве львы завиваются? Я думала…

– Что ты такое говоришь, юная леди! Лев, да будет тебе известно, – Царь зверей. Положение обязывает. Я просто должен заботиться о своей внешности! Не спешите, нам сюда!

Грациозно взмахнув передней лапой, он указал на строение с вывеской: «Семейство кошачьих» и подтолкнул туда Джейн и Майкла. Дети, разинув рты, остановились на пороге. Огромный зал был переполнен, животные теснились у барьеров, которые отделяли их от клеток; кое-кто стоял на скамейках, тянувшихся рядами вдоль противоположной стороны. Тут были пантеры, леопарды и волки, тигры и антилопы, обезьяны и лисы, горные козлы и жирафы. В одном углу чайки перекликались с ястребами.

– Великолепно, правда? – сказал с гордостью Лев. – Так оно и было в джунглях в старые добрые времена. Ну, идите скорее, надо занять хорошие места.

И он пошел сквозь толпу, выкрикивая: «Дорогу! Дорогу!» – и увлекая за собой Джейн с Майклом. В центре зала зверей было меньше, и они увидели наконец клетки.

– Что такое? – изумился Майкл. – В клетках-то люди!

В клетках и правда сидели люди.

В одной клетке два высоких джентльмена в цилиндрах и полосатых брюках ходили туда-сюда, озабоченно поглядывая сквозь прутья. Очевидно, чего-то с нетерпением ждали.

В другой бегали, ползали, возились дети всех цветов и размеров – тут были младенцы в длинных платьицах и шалуны лет пяти. Звери с интересом разглядывали их, совали сквозь прутья лапы и хвосты, и дети радостно смеялись. А жираф, протянув над головами животных длинную шею, сунул в их клетку нос, и малыш в матросском костюмчике стал его щекотать, что доставило жирафу огромное удовольствие.

В третьей клетке сидели взаперти три старых леди в дождевиках и резиновых ботах. Одна вязала, а две другие, стоя у решетки, кричали на зверей и тыкали сквозь прутья зонтиками. Только и слышалось:

– Гадкие звери! Убирайтесь отсюда! Почему не несут чай?

– Какие забавные, – говорили звери, весело потешаясь над ними.

– Джейн, смотри! – воскликнул Майкл, показывая на дальнюю клетку. – Это никак…

– Адмирал Бум, – закончила Джейн, совсем сбитая с толку.

Это действительно был их сосед Адмирал Бум. Он бегал и прыгал по клетке, кашлял и сморкался, бурля от ярости.

– Разрази меня гром! Всех свистать наверх! На горизонте земля! Гром и молния и тысяча чертей! – Он подбегал к самым прутьям, тогда Тигр не сильно отталкивал его длинным шестом, и Адмирал особенно страшно бранился.

– Кто их посадил в клетки? – спросила Джейн у Льва.

– Они потерялись, – ответил Лев. – Скорее всего, просто отстали. Не шли, а плелись. И не успели к закрытию ворот. Надо было куда-то их деть, вот мы и держим их в клетках. Вот тот, видите, очень опасен! Недавно чуть не убил смотрителя. К нему лучше не подходить, – Лев показал на Адмирала Бума.

– Посторонитесь, пожалуйста! Отойдите от клеток! – услыхали Джейн с Майклом. – Да не ломитесь так! Позвольте пройти!

– Ага! Сейчас их будут кормить! – заволновался Лев и стал проталкиваться вперед. – Вот идут смотрители!

По узкому коридорчику, отделявшему клетки от зрителей, четыре Бурых Медведя в фуражках катили тележки с едой.

– Посторонитесь! – кричали они зверям, оказавшимся на дороге.

Скоро началось настоящее представление. Смотритель открывал в клетке маленькую дверцу и совал на лопате еду. Джейн с Майклом устроились за собакой динго, и им все было видно. Самым маленьким детям полагалось молоко в рожках, малыши протягивали ручки и, схватив рожок, начинали жадно сосать. Дети постарше лакомились бисквитами и пышками с вареньем. Старые леди в резиновых ботах получили на тарелках бутерброды с маслом и ячменные лепешки, а джентльмены в цилиндрах – телячьи котлетки и яично-молочный кисель в стаканах. Джентльмены, взяв тарелки, сели в углу, постелили на колени салфетки и стали есть.

Вдруг из дальнего конца донеслись ужасные крики:

– Гром и молния и тысяча чертей! Разве это обед! Ошметок мяса с пятак и два листика капусты. Что?! Не будет йоркширского пудинга? Неслыханно! Отдать якоря! А где мой порт-вейн? Где порт-вейн, я спрашиваю? Эй там, на нижней палубе, немедленно порт-вейн Адмиралу!

– Слышите? Он становится опасен. Я говорил вам, к его клетке лучше не подходить! – испуганно проговорил Лев.

Джейн с Майклом не надо было объяснять, о ком шла речь. Они хорошо знали адмиральскую манеру выражаться. Наконец шум в зале поутих и Лев заторопился дальше.

– Ну, кажется, все накормлены, – сказал он. – Боюсь, мне придется с вашего позволения покинуть вас. Надеюсь, увидимся на Большом хороводе. Я вас там разыщу.

Выйдя из двери, Лев поклонился детям и устремился кудато влево, грациозно поднимая лапы и потрясая гривой в завитушках.

– О, пожалуйста… – начала было Джейн. Но его уже и след простыл.

– Я хотела у него спросить, а выпустят ли их когда-нибудь? Бедные человеческие существа, а ведь там могли оказаться и Барбара с Джоном, и мы с тобой, – она повернулась к Майклу, но его рядом не было. Он ушел далеко вперед, Джейн бросилась вдогонку, но тут Майкл остановился и заговорил с Пингвином, который стоял посередине аллеи, держа большую тетрадку одним крылом и карандаш другим. Он глядел на приближающуюся Джейн и задумчиво грыз кончик длиннющего карандаша.

– Не знаю, – сказал Майкл, по-видимому, отвечая на вопрос.

– Может, вы мне поможете, – обратился Пингвин к Джейн. – Не знаете ли вы рифму к «Мэри»? Можно, конечно, срифмовать с «контрери», но эта рифма уже навязла в зубах, да и не тот случай.

– Придумал! Мэри – двери! – воскликнул Майкл.

– Хм, но это не совсем поэтично.

– А если «звери»? – предложила Джейн.

– Мм… – соображал Пингвин. – Это, конечно, лучше. Но хотелось бы чего-то совсем особенного, – сказал он удрученно. – Боюсь, что ничего не выйдет. Я, видите ли, сочиняю стих для Дня рождения. И мне так нравится первая строчка: «О, Мэри, Мэри…» А дальше не получается. Это весьма огорчительно. От пингвинов вечно ждут чего-то необыкновенного. И я боюсь всех разочаровать. Да, да… но, пожалуйста, не отвлекайте меня. Я должен закончить поздравление, – и Пингвин куда-то побрел вперевалочку, кусая карандаш и уткнувшись в тетрадку.