Антология - Новые сказки. Том 1

– А теперь отправляйтесь по домам, дети мои. Непременно загляните на свой чердак и вы обнаружите, что у каждого из вас припасена на зиму баночка с воздушным волшебным вареньем, в которой под сахарным одеялом спит лето. Только, чур, лето до зимы не будить!

– Господи, до чего же тяжела доля приходского учителя Воскресной школы! – Отец Ягодка поднялся с травы, отряхнул рясу, вытащил из рукава носовой платок и вытер вспотевший лоб.

– А знаете ли вы, дети мои, что скромная пуговица приходится младшей сестрой ни много ни мало, кому бы вы думали? – настоящей жемчужине. Но об этом завтра вам расскажет… – Отец Ягодка повернулся к робко выглянувшему из-за оливкового дерева Отцу Пуговке, – расскажет…

Монах испуганно замахал руками, замотал головой и спрятался за деревом.

– Отец Пуговка, – уверенно закончил предложение Отец Ягодка и прокричал вслед убегающим детям: – Только не забудьте… Лето в варенье до зимы не будить! Ни в коем случае!

Ищи пару по себе…

Евгения Цаголова

г. Санкт-Петербург

Вот надумал как-то Леший жениться. А что? Лет ему уже немало, а живёт всё бобылём, со зверьём лесным да птицами разговоры ведёт. Скоро уж речь человеческую совсем позабудет. Ну и начал, значит, возможный круг невест себе вырисовывать. Мужчиной он был дюже смекалистым. А Вы думали? Знаете, как котелок варить должен, чтобы умудриться оморочить да заставить в лесу заплутать опытного грибника?

Круг возможных невест оказался небогатым. Из русалок только Соня луноокая с волосами белоснежными, плавно стекающими на очаровательные плечи, а из людей только Настенька, голубушка да умница, его привлекали. Поговаривали, что хозяюшки лучше Настеньки во всём свете не сыскать, и задором своим необыкновенным да рыжею косою манила она Лешего. Вот таким он был приверединой! И ничего, что сам ростом мал, плесенью да мхом порос и с бородавкою на весь нос.

Леший, как мы выше упомянули, неглупым был и понимал, что уговаривать Настеньку муторно да и бесполезно вовсе, ибо был у неё давно на примете Ванечка – молодец красный. Ясное дело, добром не пойдёт, здесь хитростью действовать надо.

Вышел тогда наш жених из хором своих, мхом поросших, дунул на травушку-муравушку, и вот чудеса – откуда ни возьмись грибков всех мастей да ягод спелых появилась тьма-тьмущая. Далее, ясное дело, один селянин про изобилие лесное прознал, другому рассказал, да и побежали все с лукошками в лес. Настенька-краса дюже хорошо грибочки солить да мариновать умела, вот и она попалась на удочку Лешего.

Едва в лес девушка ступила – повёл, повёл за собой её наш лесной удалец, маня грибками самыми дивными да ягодой спелой, оморочил и привёл прямёхонько к дому своему. Дунул, плюнул – и вмиг забором высоким стали за спиной Насти деревья могучие, стеной непроходимою оградив её от всего света белого.

Убедившись, что некуда теперь бежать его любушке-голубушке, тут и сам поклонник новоявленный, будто из-под земли, перед нею возник.

С одной стороны, не зря Леший этакую раскрасавицу да разумницу из всех жителей села выбрал – вкус у него, видимо, неплохой был. А с другой стороны, такая девушка не по зубам могла ему, старому, оказаться.

Настенька быстро смекнула, кто пред нею, и что бегством спасаться от затейника такого – дело неразумное. Ласково да уважительно заговорила она с хозяином леса:

– Здравствуй, Леший-батюшка! Как поживаешь во владениях своих богатых? Ты ли нам в этом году столь грибков да ягод предивных у леса выпросил? И меня, вижу, прямёхонько к дому своему вёл – чему обязана честью такой?

Обрадовался тот, что Настя и не думает бежать, да и отвечает напрямую:

– Вот надумал я, девка, жениться. Хочу понять, какая жена мне нужна, кто станет радостью да утешением в жизни? Ты – одна из самых завидных невест на селе, отчего б твоей красоте да моему уму-разуму не воссоединиться?

– Вот как, – Настенька говорит, – большая это честь для меня. Да только ты, уважаемый, не спешил бы жениться-то сиюминутно – испытания невестам устроил бы, поочерёдно дал им пожить у тебя по три дня. Присмотрелся – кто хозяйка какая, чем потчевать станут, с кем сподручнее да удобнее тебе будет. А не то можно на такую нарваться – всю жизнь испортит, сбежать самому на край света захочется.

– Вот ты, Настенька, мудра не по годам! А ведь так и есть, ворвётся такая в жизнь мою размеренную – всё перевернёт! А мне бы покоя, полумрака, да с пирожками по выходным ягодными… А ещё лучше, чтоб жена пошалить любила – людей поморочить со мною, с дороги их сбить, ягоды от них под листочками спрятать, уханьем попугать… Эх!

Так сам, старый пень, и раскрыл девушке все свои карты. Осталась Настя в хоромах Лешего на три дня. Да такую деятельность пребурную там развила: постель стирает, подушки на солнце сушит, ковры трясёт, пыль выметает, пол да окна, мхом и плесенью поросшие, моет. Поначалу терпел наш горе-жених, только постанывал из угла тихо:

– Пылюку-то не выметай всю… Не трожь пылюку! Подушки не суши… Я сырость люблю…

Ну а после того, как из чистых окон свет всю горницу залил, зарылся в ворох одеял и закричал громким голосом:

– Шла бы ты, девка, домой отсюдова!.. Не могу я больше. Разные мы очень, мне другая жена нужна…

Настя сделала вид, что опечалилась очень, даже слезу для вида пустила и говорит:

– Ты уж прости меня, Леший-батюшка… Старалась я понравиться тебе…

Да и пошла домой пресчастливая с полными лукошками грибов белых да ягод отборных.

А горе-жених, проводив её (не дай Бог возвернётся), домой бегом побежал. Дунул на оконца свои пречистые – и вмиг они вновь мхом да плесенью покрылись, полумрак горницу окутал. Закрыл глаза Леший и вздохнул с облегчением…

Ночь прошла. Хозяин леса успокоился и вновь решил свою мечту осуществлять. С Русалкой проще всё оказалось – Соня сама согласилась пойти к нему жить на три дня, так сказать, на испытания. А что ей? В озере-то оно, думаете, лучше? Один мужичонка на всех, Водяной, тоже старый.

Да и Лешего Русалка знала как старичка-затейника, всё он с шутками да прибаутками, озорной такой… А Водяной только бурчит себе под нос что-то, ворчит с утра до ночи, хвори себе выдумывает и лечит их пиявками. Одним словом, зануда страшный!

А как вместе жить начали – тут и повылезло всякое. Думал озорник-затейник, срастётся у них всё да в узелки завяжется, ведь он сырость любит, она – воду… Ан нет! Сырости ей мало, жбан посередь горницы поставила, окна раскрыла. Мол, люблю водицу да солнышко красное! И добавляет:

– Давай, суженый мой, над людьми потешаться?! Ты их в горницу заманивай, а я защекочу!

А как заманивать-то? Нашему молодцу-удальцу для его фортеля-творения пространство нужно, а эта медуза, прости Господи, всю горницу своей ванной заняла. И сама рыбой воняет… Тьфу ты, гадость какая! Сплюнул с досады Леший да не рассчитал, прямо в Русалку попал. От чего у той прямо промеж глаз мох тут же вырос. Закричала Соня, обозвала его всякими прегадкими словами, сказала, что чудище он лесное с самой препротивнейшей бородавкой на носу, и нырнула обратно в озеро.

Не срослось. И слава Богу! Проветрил горницу Леший, окошечки прикрыл, прилёг на старый, кишащий всякими насекомыми диванчик и задумался.

Что теперь делать? Неужто век одному куковать? Долго мозговал, измаялся, оплевал всю горницу сгоряча (вся мхом поросла, аж не пробиться) да и заснул сердешный…

Долго ли сон его ласкал, али вовсе коротким был – не столь важно. А проснулся Леший от стука в дверь. Приятельница его старая, Баба-Яга, пожаловала.

Художник: Олеся Февральская, 12 лет

– Что, аль занемог, родимый? Я сейчас-сейчас… – горенку его лопаткой да метлой ото мха расчистила, но весь не трогала, а лишь тропки проложила (как хозяин и любил). – Я тут тебе пирожков с ежевикой напекла, дай, думаю, друга проведаю, подкормлю малость…

Скушал Леший пирожок, скушал другой. И так его разобрало, так хорошо ему стало, как уж почитай дней шесть не было, пока у него невесты гостили.

Посмотрел он на Бабу-Ягу своими мутновато-зелёными очами и спрашивает:

– А вот ответь ты мне, подруга моя верная, на вопрос такой: очень ли противная бородавка у меня на носу? (Видать, сильно Русалка его за живое задела.)

– Бородавка?.. А, точно, гляди-тка, есть бородавка! А я и не замечала её, друг мой, никогда (она всё более очами его любовалась ранее). И сейчас гляжу – симпатичная дюже, на грибочек похожая.

– Симпатичная?! Ну ты, Яга, даёшь! А не лукавишь ли ты, а может, насмехаешься надо мною?

– Да на кой оно мне, родный? Что-то нынче дёрганый ты очень. Видать, сильно тебя хворь эта прихватила…

Глянул снова жених наш на Бабу-Ягу: а ведь до чего симпатичная, зараза! И нос крючком только шарму ей придает, и нога костяная её не портит. А как со ступой да метлой управляется – любо-дорого смотреть!

«А на кой ляд фифы мне эти, – подумал вдруг взволнованный Леший, – сделаю-ка я подруге давней, проверенной предложение руки и сердца…» Сказано – сделано. Баба-Яга, ясное дело, не отказала. Мы же поняли, что давно ей Леший по сердцу был, хоть и спорили, бывало, на весь лес. Милые бранятся – только тешатся.