Александр Афанасьев - Народные русские сказки

Завистно стало богатому: «Дай, – думает, – поеду в чистое поле, подниму камень да выпущу Горе – пусть оно дотла разорит брата, чтоб не смел передо мной своим богатством чваниться». Отпустил свою жену домой, а сам в поле погнал; подъехал к большому камню, своротил его в сторону и наклоняется посмотреть, что там под камнем? Не успел порядком головы нагнуть – а уж Горе выскочило и уселось ему на шею. «А, – кричит, – ты хотел меня здесь уморить! Нет, теперь я от тебя ни за что не отстану». – «Послушай, Горе! – сказал купец. – Вовсе не я засадил тебя под камень…» – «А кто же, как не ты?» – «Это мой брат тебя засадил, а я нарочно пришел, чтоб тебя выпустить». – «Нет, врешь! Один раз обманул, в другой не обманешь!» Крепко насело Горе богатому купцу на шею; привез он его домой, и пошло у него все хозяйство вкривь да вкось. Горе уж с утра за свое принимается; каждый день зовет купца опохмелиться; много добра в кабак ушло. «Этак несходно жить! – думает про себя купец. – Кажись, довольно потешил я Горе; пора б и расстаться с ним, да как?»

Думал-думал и выдумал: пошел на широкий двор, обтесал два дубовых клина, взял новое колесо и накрепко вбил клин с одного конца в втулку. Приходит к Горю: «Что ты, Горе, все на боку лежишь?» – «А что ж мне больше делать?» – «Что делать! Пойдем на двор в гулючки играть». А Горе и радо; вышли на двор. Сперва купец спрятался – Горе сейчас его нашло, после того черед Горю прятаться. «Ну, – говорит, – меня не скоро найдешь! Я хоть в какую щель забьюсь!» – «Куда тебе! – отвечает купец. – Ты в это колесо не влезешь, а то – в щель!» – «В колесо не влезу? Смотри-ка, еще как спрячусь!» Влезло Горе в колесо; купец взял да и с другого конца забил в втулку дубовый клин, поднял колесо и забросил его вместе с Горем в реку. Горе потонуло, а купец стал жить по-старому, по-прежнему.

ДВЕ ДОЛИ

Жил да был мужик, прижил двух сыновей и помер. Задумали братья жениться: старший взял бедную, младший – богатую; а живут вместе, не делятся. Вот начали жены их меж собой ссориться да вздорить; одна говорит: «Я за старшим братом замужем; мой верх должен быть!» А другая: «Нет, мой верх! Я богаче тебя!» Братья смотрели-смотрели, видят, что жены не ладят, разделили отцовское добро поровну и разошлись. У старшего брата что ни год, то дети рожаются, а хозяйство все плоше да хуже идет; до того дошло, что совсем разорился. Пока хлеб да деньги были – на детей глядя, радовался, а как обеднял – и детям не рад! Пошел к меньшому брату: «Помоги-де в бедности!» Тот наотрез отказал: «Живи, как сам знаешь! У меня свои дети подрастают».

Вот немного погодя опять пришел бедный к богатому. «Одолжи, – просит, – хоть на один день лошади; пахать не на чем!» – «Сходи на поле и возьми на один день; да смотри – не замучь!» Бедный пришел на поле и видит, что какие-то люди на братниных лошадях землю пашут. «Стой! – закричал. – Сказывайте, что вы за люди?» – «А ты что за спрос?» – «Да то, что эти лошади моего брата!» – «А разве не видишь ты, – отозвался один из пахарей, – что я – Счастье твоего брата; он пьет, гуляет, ничего не знает, а мы на него работаем». – «Куда же мое Счастье девалось?» – «А твое Счастье вон там-то под кустом в красной рубашке лежит, ни днем, ни ночью ничего не делает, только спит!» – «Ладно, – думает мужик, – доберусь я до тебя».

Пошел, вырезал толстую палку, подкрался к своему Счастью и вытянул его по боку изо всей силы. Счастье проснулось и спрашивает: «Что ты дерешься?» – «Еще не так прибью! Люди добрые землю пашут, а ты без просыпу спишь!» – «А ты небось хочешь, чтоб я на тебя пахал? И не думай!» – «Что ж? Все будешь под кустом лежать? Ведь этак мне умирать с голоду придется!» – «Ну, коли хочешь, чтоб я тебе помочь делал, так ты брось крестьянское дело да займись торговлею. Я к вашей работе совсем непривычен, а купеческие дела всякие знаю». – «Займись торговлею!.. Да было бы на что! Мне есть нечего, а не то что в торг пускаться». – «Ну хоть сними с своей бабы старый сарафан да продай; на те деньги купи новый – и тот продай! А уж я стану тебе помогать: ни на шаг прочь не отойду!» – «Хорошо!»

Поутру говорит бедняк своей жене: «Ну, жена, собирайся, пойдем в город». – «Зачем?» – «Хочу в мещане приписаться, торговать зачну». – «С ума, что ли, спятил? Детей кормить нечем, а он в город норовит!» – «Не твое дело! Укладывай все имение, забирай детишек и пойдем». Вот и собрались. Помолились богу, стали наглухо запирать свою избушку и послышали, что кто-то горько плачет в избе. Хозяин спрашивает: «Кто там плачет?» – «Это я – Горе!» – «О чем же ты плачешь?» – «Да как же мне не плакать? Сам ты уезжаешь, а меня здесь покидаешь». – «Нет, милое! Я тебя с собой возьму, а здесь не покину. Эй, жена! – говорит. – Выкидывай из сундука свою поклажу». Жена опорожнила сундук. «Ну-ка, Горе, полезай в сундук!» Горе влезло; он его запер тремя замками; зарыл сундук в землю и говорит: «Пропадай ты, проклятое! Чтоб век с тобой не знаться!»

Приходит бедный с женой и с детьми в город, нанял себе квартиру и начал торговать: взял старый женин сарафан, понес на базар и продал за рубль; на те деньги купил новый сарафан и продал его за два рубля. И вот таким-то счастливым торгом, что за всякую вещь двойную цену получал, разбогател он в самое короткое время и записался в купцы. Услыхал про то младший брат, приезжает к нему в гости и спрашивает: «Скажи, пожалуй, как это ты ухитрился – из нищего богачом стал?» – «Да просто, – отвечает купец, – я свое Горе в сундук запер да в землю зарыл». – «В каком месте?» – «В деревне, на старом дворе». Младший брат чуть не плачет от зависти; поехал сейчас на деревню, вырыл сундук и выпустил оттуда Горе. «Ступай, – говорит, – к моему брату, разори его до последней нитки!» – «Нет! – отвечает Горе. – Я лучше к тебе пристану, а к нему не пойду; ты – добрый человек, ты меня на свет выпустил! А тот лиходей – в землю упрятал!» Немного прошло времени – разорился завистливый брат и из богатого мужика сделался голым бедняком.

ИСТОРИЯ О СЛАВНОМ И ХРАБРОМ БОГАТЫРЕ ИЛЬЕ МУРОМЦЕ И О СОЛОВЬЕ-РАЗБОЙНИКЕ

В славном было городе Муроме, в селе Карачарове – жил крестьянин Иван Тимофеевич. У него было любимое детище Илья Муромец; сидел он сиднем тридцать лет, и как минуло тридцать лет, то стал он ходить на ногах крепко, и ощутил в себе силу великую, и сделал себе сбрую ратную и копье булатное, и оседлал коня доброго, богатырского. Приходит к отцу и матери и стал у них просить благословения: «Государи мои, батюшка и матушка! Отпустите меня в славный город Киев богу помолиться, а князю киевскому поклониться». Отец и мать его дают ему благословение, кладут на него заклятие великое и говорят такие речи: «Поезжай ты прямо на Киев-град, прямо на Чернигов-град, и на пути своем не делай никакой обиды, не проливай напрасно крови христианской». Илья Муромец принял у отца и матери благословение, богу молится, с отцом и с матерью прощается, и поехал в путь свой.

И так далеко заехал во темны леса, что наехал на таборы разбойничьи; и те разбойники увидели Илью Муромца, и разгорелись у них сердца разбойнические на коня богатырского, и стали между себя разговаривать, чтобы лошадь отнять, что такой лошади ни в которых местах не видывали, а ныне едет на таком добром коне незнамо какой человек. И стали на Илью Муромца напущать человек по десяти и по двадцати; и стал Илья Муромец остановлять коня своего богатырского, и вынимает из колчана калену стрелу, и накладывает на тугой лук. Пустил он калену стрелу по-над землею, калена стрела стала рвать на косую сажень. И, видя то, разбойники испужались и собирались во един круг, пали на колени и стали говорить: «Государь ты наш батюшка, удал добрый молодец! Виноваты мы перед тобою, и за такую вину нашу бери казны, сколько надобно, и платья цветного, и табуны лошадей, сколько угодно». Илья, усмехнувшись, сказал: «Некуды мне девать!.. А если хотите живы быть, так вперед не отважьтесь!» – и поехал в путь свой к славному граду Киеву.

Подъезжает он ко граду Чернигову, и под тем градом Черниговом стоят войска басурманские, что и сметы[256] нет, и Чернигов-град осадили, и хотят его вырубить и божии церкви на дым пустить, а самого князя и воеводу черниговского живых в полон взять. И той великой силе Илья Муромец ужаснулся; однако положился на волю создателя своего господа бога и вздумал положить главу свою за веру христианскую. И стал Илья Муромец побивать силу басурманскую копием булатным, и всю силу поганую побил, и царевича басурманского в полон взял и ведет во град Чернигов. Встречают его из града Чернигова граждане с честию, идет сам князь и воевода черниговский, принимают доброго молодца с честию, благодарение господу богу воссылают, что господь прислал нечаянно граду очищение и не дал всем напрасно погибнути от такой силы басурманския; взяли его в палаты свои, и сотвориша великий пир, и отпустиша его в путь.

Илья Муромец поехал ко граду Киеву прямою дорогою от Чернигова, которую заложил Соловей-разбойник ровно тридцать лет, не пропущал ни конного, ни пешего, а убивал не оружием, но своим свистом разбойничьим. Выехал Илья Муромец в чисто поле и увидел попрыски[257] богатырские, и по них поехал, и приехал на те леса Брянские, на те грязи топучие, на те мосты калиновы и к той реке Смородинке. Соловей-разбойник послышал себе кончину и бессчастие великое и, не допуская Илью Муромца за двадцать верст, засвистал своим свистом разбойническим крепко; но богатырское сердце не устрашилось. И, не допуская еще за десять верст, засвистал он громче того, и с того свисту под Ильею Муромцем конь спотыкнулся. Приехал Илья Муромец под самое гнездо, которое свито на двенадцати дубах; и Соловей-разбойник, на гнезде сидя, увидел святорусского богатыря, и засвистал во весь свист, и хотел Илью Муромца убить до смерти.