Алан Милн - Винни-Пух

— А… потом?

— Ты о чём?

— Когда Кенга обнаружит разницу?

— Вот тогда мы и скажем ей: «Ага!»

— Все трое?

— Да.

— Ой!

— А чего ты так разволновался, Хрюка?

— И то правда, раз мы втроём скажем «Ага!», то волноваться не о чём. Я ничего не имею против. Чего бы мне не хотелось, так это говорить «Ага!» в одиночку. Прозвучит как-то не очень. Между прочим, ты уверен, что ничего не перепутал, когда говорил про зимние месяцы?

— Зимние месяцы?

— Да, насчёт того, что кенги свирепые только зимой.

— А, ты об этом. Всё так, гарантирую. А ты, Пух? Ты понял, что должен сделать?

— Нет, — ответил медвежонок Пух. — Ещё нет, — и тут же добавил. — Так что я должен сделать?

— Ты должен увлечь Кенгу разговором, чтобы она забыла про всё на свете и ничего не замечала.

— Ага! И о чём же мне с ней говорить?

— О чём хочешь.

— Прочитать ей стишок или что-то в этом роде?

— Именно! — воскликнул Кролик. — Великолепно. А теперь, за дело!

И они отправились на поиски Кенги.

Кенга и Ру коротали вторую половину дня на холме в песчаной части Леса. Крошка Ру отрабатывал на песочке очень короткие прыжки. Падал в мышиные норки, вылезал из них, а Кенга суетилась над ним и приговаривала: «Ещё один прыжочек, дорогой, и нам пора домой». Вот тут на холме и объявился никто иной, как Пух.

— Добрый день, Кенга.

— Добрый день, Пух.

— Посмотри, как я прыгаю, — пропищал Ру и тут же угодил в очередную мышиную норку.

— Привет, Ру, крошка ты наш!

— Мы как раз собираемся домой, — поделилась с Пухом своими планами Кенга. — Добрый день, Кролик. Добрый день, Хрюка.

Кролик и Хрюка, которые появились с другой стороны холма, хором ответили: «Добрый день» и «Привет, Ру», — после чего Ру попросил их посмотреть, как он прыгает. И они стояли и смотрели.

Смотрела и Кенга…

— Слушай, Кенга, — начал Пух после того, как Кролик дважды ему подмигнул. — Я не знаю, интересуешься ты поэзией или нет…

— Скорее нет, чем да, — ответила Кенга.

— Жаль, — выдохнул Пух.

— Ру, дорогой, ещё один прыжочек, и нам пора домой.

Последовала короткая пауза, во время которой Ру успел провалиться ещё в одну мышиную норку.

— Продолжай, — громко прошептал Кролик, прикрыв рот лапкой.

— Так вот, возвращаясь к поэзии, — продолжил Пух. — По дороге сюда я сочинил стихи. Звучат они так… э… сейчас вспомню…

— Потрясающе! — воскликнула Кенга. — А теперь, Ру, дорогой…

— Тебе понравятся эти стихи! — пришёл на помощь Кролик.

— Ты будешь от них просто в восторге, — поддакнул Хрюка.

— Только слушать ты должна очень внимательно, — предупредил Кролик.

— Чтобы ничего не пропустить, — пискнул Хрюка.

— Да, конечно, — но Кенга по-прежнему не спускала глаз с Крошки Ру.

— Так где же эти стихи, Пух? — спросил Кролик.

Пух откашлялся и начал декламировать.

В понедельник солнце светит,

И никак я не пойму,

Что с того и кто ответит

Как, зачем и почему?

Вторник — снег и сильный ветер,

В толк я не возьму никак:

Отчего это на свете

Всё устроено вот так?

В среду небо голубое,

Делать нечего совсем…

Что ж творится? Что такое?

Ну а главное, зачем?

А в четверг мороз сильнее,

Иней и ледок хрустит,

И становится яснее

Суть вещей и внешний вид.

В пятницу…

— Очень мило, не правда ли? — оборвала его Кенга, так и не узнав, что произошло в пятницу. — Ещё один прыжочек, Ру, дорогой, и нам пора домой.

Кролик энергично закивал Пуху, показывая, что надо усилить напор.

— Так вот, к слову о поэзии, — Пух не дал паузе затянуться, — ты обратила внимание вон на то дерево?

— Какое? — спросила Кенга. — А теперь, Ру…

— Вон на то, — Пух указал за спину Кенги.

— Нет. Прыгай, Ру, дорогой, и мы идём домой.

— Ты должна посмотреть на то дерево, — вмешался Кролик. — Давай я подниму тебя, Ру, чтобы и ты тоже посмотрел, — он поднял Ру передними лапками.

— Я вижу птицу, которая сидит на нём, — Пух указал лапой, куда надо смотреть. — Или это рыба?

— Отсюда ты можешь разглядеть птицу, которая сидит на дереве, — согласился Кролик. — Если это не рыба.

— Это не рыба, это птица, — уверенно заявил Хрюка.

— Значит, птица, — согласился Кролик.

— Скворец это или дрозд? — спросил Пух.

— В этом и заключается главный вопрос, — развил тему Кролик. — Дрозд это или скворец?

И тут Кенга повернула голову, чтобы взглянуть на дерево. В то же мгновение Кролик крикнул: «Ру, на место!» — и Хрюка запрыгнул в сумку-карман Кенги. А Кролик, зажав Крошку Ру в передних лапках, стремглав бросился прочь.

— А где же Кролик? — полюбопытствовала Кенга, отвернувшись от дерева, на котором сидел то ли скворец, то ли дрозд. — С тобой всё в порядке, дорогой Ру?

Хрюка что-то пропищал в ответ, не вылезая из кармана.

— Кролику пришлось уйти, — ответил Пух. — Как я понимаю, он вдруг вспомнил, что ему срочно куда-то надо.

— А Хрюка?

— Наверное, Хрюка тоже о чём-то таком подумал. Одновременно с Кроликом. Внезапно.

— Что ж, нам пора домой. До свидания, Пух, — и в три прыжка Кенга исчезла из виду.

Пух проводил её взглядом.

«Хотел бы я прыгать, как Кенга, — подумал он, — Некоторые могут, а некоторые — нет. Так уж повелось».

Хрюка же в это самое время очень сожалел о том, что Кенга может прыгать. Частенько, нагулявшись в Лесу и возвращаясь домой, Хрюка мечтал, как бы хорошо стать птичкой. Но вот теперь, когда его швыряло из стороны в сторону на дне кармана-сумки Кенги, в голову приходили совсем другие мысли: «Если это называется полётом, то мне такие радости ни к чему».

Отрываясь от дна и взлетая вверх, он кричал: «О-о-о-о-х!» Приземляясь на дно кармана: «Ух». Так что его охи и ухи доносились из кармана Кенги всё время, пока она не добралась до дома.

Разумеется, Кенга поняла, что произошло, как только заглянула в карман. Поначалу очень испугалась, но тут же решила, что причин для большого страха нет. Она твёрдо знала, что Кристофер Робин не допустит, чтобы Крошке Ру причинили вред. Вот она и сказала себе: «Раз они решили подшутить надо мной, подшучу-ка и я над ними».

— А теперь, Ру, дорогой, — проворковала Кенга, доставая Хрюку из кармана, — нам пора спать.

— Ага! — ничего другого после этого Ужасного Путешествия вымолвить он не мог. Но своё «Ага!» он не сумел произнести с нужной интонацией, поэтому Кенга, похоже, ничего не поняла.

— Сначала искупаемся, — продолжала ворковать Кенга.

— Ага! — повторил Хрюка и озабоченно огляделся в поисках остальных. Но никого не увидел. Кролик в этот момент играл в своём домике с Крошкой Ру, и Крошка Ру с каждой минутой нравился ему всё больше и больше, А Винни-Пух, решивший стать Кенгой, остался на песчаной площадке на вершине холма и тренировался в прыжках.

— Я, конечно, не знаю, как это тебе понравится, — несколько неуверенно начала Кенга, — но почему бы этим вечером тебе не помыться? Холодной водой? Ру, дорогой, ты не возражаешь?

Хрюка вообще не любил мыться, и от слов Кенги по его тельцу пробежала дрожь. Он собрал всю свою храбрость в кулак и ответил:

— Кенга, я чувствую, что настала пора для откровенного разговора.

— Смешной маленький Ру, — Кенга налила в таз холодной воды.

— Я не Ру! — выкрикнул Хрюка, — Я — Хрюка.

— Да, дорогой, да, — ласково ответила Кенга. — Так здорово подражать голосу Хрюки! До чего же способный малыш, — Кенга достала из буфета большой жёлтый кусок мыла. — Интересно, чем он ещё меня удивит?

— Ты что, ослепла? — возмутился Хрюка. — Глаз у тебя, что ли, нет? Посмотри на меня!

— Я и смотрю, Ру, дорогой, — строго ответила Кенга. — И ты помнишь, что я сказала тебе вчера насчёт гримас. Если будешь продолжать гримасничать, как Хрюка, то с возрастом станешь похожим на Хрюку. Вот тогда ты об этом горько пожалеешь. А теперь, марш мыться, и не заставляй меня сто раз повторять одно и то же.

Не успел Хрюка и глазом моргнуть, как очутился в тазу, а Кенга уже тёрла его большой намыленной мочалкой.

— Ой! — взвизгнул Хрюка. — Отпусти меня! Я — Хрюка!

— Не открывай рот, дорогой, а не то в него попадёт мыло, — предупредила его Кенга. — Ну вот! Что я тебе говорила!

— Ты… ты… ты специально это делаешь, — пробормотал Хрюка, выплёвывая изо рта мыльную пену с пузырями, но, так уж получилось, Кенга вновь прошлась по его рту намыленной мочалкой.

— Всё в порядке, дорогой, ничего не говори, — Кенга вытащила Хрюку из таза и начала вытирать полотенцем. — Сейчас примем лекарство, и в постель.