Ганс Фаллада - Истории из Бедокурии: Сказки

— Так я туда и еду! — дал полный газ и покатил в Древольке.

«Вот тебе на! — подумал Петер. — Но я вовсе не виноват».

Он ещё долго смотрел вслед машине, пока не улеглась поднятая ею пыль, и только после этого поплёлся в лавку. Не прошёл он и сотни шагов, как встретился с женой бургомистра. Она, как обычно, куда-то торопилась и на ходу спросила:

— Петер, папа дома? Он здоров?

— Папа в поле, — невнятно промямлил Петер, а жене бургомистра послышалось: «Папа болен».

— Болен? Ай-ай-ай! Побегу навещу его!

И она помчалась в сторону дома Петера, а он смотрел ей вслед и думал: «Вот тебе на! Но я вовсе не виноват».

Пошёл он дальше и дошёл до крытого соломой амбара. На крыше работал кровельщик, перестилал её. К стенке амбара была приставлена длинная лестница.

Остановился Петер и стал глазеть на кровельщика, а в это время из ворот скотного двора выскочил огромный бык и помчался к амбару. Петер испуганно крикнул:

— Бык идёт сюда! — и спрятался за угол, потому что бык, опустив рога, бежал к ним.

— Кто идёт? — не разобрал кровельщик. — Сейчас спущусь.

И только он встал на первую ступеньку, как налетел бык, поддел лестницу рогами — она в воздух, кровельщик в воздух… Хорошо ещё, что его отбросило на липу, там он повис на ветвях, истошно вопя.

Увидел это Петер и на всякий случай кинулся наутёк, думая про себя: «Вот тебе на! Но я вовсе не виноват!»

Вдруг Петер слышит: кто-то его зовёт из-за изгороди. Глянул он, а там стоит старик нищий и просит:

— Мальчик, что у тебя в кружке? Дай мне этого попить.

Петер промямлил:

— Там пусто.

— Капуста? — удивился нищий. — А зачем в кружке капуста?

— Да не капуста, а пусто! — объяснил Петер. — Она порожняя.

— По роже? Ты мне? За что? — возмутился нищий.

— Да не «по роже», а порожняя! — крикнул Петер.

— Значит, по роже? По роже? Ах хулиган! Я тебе сейчас покажу «по роже»! — рассердился нищий и кинулся на Петера.

Петер, конечно, наутёк — бежал и всё кричал:

— Да порожняя! Порожняя!

А нищий гнался за ним и тоже кричал:

— Он меня по роже! Ах хулиган!

Споткнулся Петер о камень, упал, кружка разбилась, а нищий радостно воскликнул:

— Ага, попался!

На счастье, когда Петер завопил от страха, из окна выглянул больной учитель и крикнул нищему:

— Не смейте трогать мальчика!

Испугался нищий и убежал.

— Ну-ка, подойди сюда, — приказал учитель.

Петер, плача, подошёл к окну, а ручку (это всё, что осталось от кружки) держал в руке.

— От кружки… Ручка… Разбил… — прохныкал Петер.

— Руку разбил? Покажи-ка…

— Кружку разбил! — всхлипывая, крикнул Петер.

— Да, да, я понял, — ответил учитель. — Вот и покажи руку.

— Кружку! Кружку! — во весь голос завопил Петер.

— Да, да, руку, — строго произнёс учитель. — Но если ты сейчас же не покажешь мне её, мне придётся тебя наказать.

Что делать, пришлось Петеру завернуть рукав и показать учителю руку, хотя с ней было всё в порядке.

— Ничего страшного, — осмотрев её, сказал учитель. — При ходьбе смотри себе под ноги и больше не падай.

— Хорошо, господин учитель, — послушно ответил Петер.

— И ещё, Петер, постарайся говорить разборчиво, а то сейчас ты произнёс какое-то странное слово «фарсо́».

Учитель захлопнул окно, а Петер пошёл дальше, бормоча:

— Но я вовсе не виноват, что кружка разбилась.

Наконец он добрался до лавки. Лавочника Мёбиуса не было, вместо него у окна, чтобы видеть всех, кто идёт по деревенской улице, сидела его старушка мать и вязала чулок. Петер знал, что она туговата на оба уха, и решил: «Надо с ней говорить погромче, а то она ничего не поймёт». И он завопил во всё горло:

— Здрасте, фрау Мёбиус! Дайте мне, пожалуйста, на пятьдесят пфеннигов сливового повидла!

Старушка как подскочит! Оказывается, она не слышала, как зазвенел на дверях колокольчик, когда вошёл Петер.

— Кого не видела? Почему не видела? — перепугалась она.

— Повидла на пятьдесят пфеннигов! — ещё громче закричал Петер.

— Чего? — приставив ладонь к уху, переспросила старушка.

— Повидла! — И Петер показал ей монету.

— Ах, вилы… Нет, мальчик, у нас не продаются вилы…

— Повидла! — Петер так взревел, что в окнах зазвенели стёкла, а горло у него даже заболело.

Старушка грустно покачала головой.

— Мальчик, — сказала она, — ты очень громко кричишь, но понять тебя невозможно. Знаешь, зайди-ка сюда и сам выбери, что тебе нужно.

Она взяла у него монетку и, пропуская к себе, подняла крышку прилавка.

Петер зашёл за прилавок, и глаза у него разбежались: чего тут только не было! Он увидел множество выдвижных ящиков, и на каждом имелась этикетка, где было написано, что в нём лежит. Соль, мука, сахар, миндаль, изюм, арахис…

Вдруг сердце у него забилось быстрей.

На полу у прилавка стояли бочонки и большие фаянсовые банки с надписями: «Солёные огурцы», «Смалец», «Патока», «Мармелад», «Сливовое повидло». Он быстро отвёл взгляд и наконец увидел то, что ему так хотелось увидеть: две красивые стеклянные вазы, полные конфет.

Сжимая в кулаке ручку от разбитой кружки, во все глаза смотрел он на вазы и думал: «Хорошо бы вместо этого дурацкого повидла купить на все пятьдесят пфеннигов конфет. Я бы их разом съел, и не нужны мне были бы никакие кнедлики».

Пока Петер так размышлял, фрау Мёбиус обратилась к нему:

— Ну как, мальчик, нашёл, что ты хочешь купить?

Петер кивнул и сказал:

— Сливовое повидло, — а пальцем показал на вазы с конфетами.

Про себя же он думал: «Я честно сказал, что мне нужно сливовое повидло. И я вовсе не виноват, если фрау Мёбиус даст мне конфет».

Старушка воскликнула:

— Ах, конфет!.. Но до чего же ты невнятно и смешно говоришь. Недаром тебя зовут Петер-мямля.

Она взвесила в один кулёк карамелек, в другой кисленьких леденцов, подала их Петеру и предупредила:

— Смотри, мальчик, не съешь все сразу, не то расстроишь желудок. До свидания.

Петер сунул один кулёк в правый карман, другой в левый, вежливо попрощался и вышел из лавки. Тут ему стало немножко не по себе: он представил, как рассердится мама, представил папин ремень… Но Петер успокоил себя: «Я ведь честно сказал, что мне нужно, а мне почему-то вместо сливового повидла дали конфет. Вовсе я не виноват».

А ещё Петер понял: конфеты надо съесть до прихода домой, иначе мама их заберёт и станет каждый день выдавать по одной, самое большее по две. Он быстро пошёл по улице, а дойдя до школы, даже бегом побежал, чтобы учитель не окликнул.

Потом он свернул на тихую дорожку, ведущую к кладбищу, и нырнул в кусты. Уселся на старинную надгробную плиту, вытащил из кармана кулёк с карамельками, затем кулёк с леденцами, затем сунул в карман ручку от разбитой кружки и принялся раскладывать конфеты рядами на плите, чтобы сосчитать. Всего их оказалось сто пятьдесят шесть, и Петер был прямо счастлив, что может разом съесть так много конфет. Вдруг в кустах что-то зашумело, и Петер испуганно вздрогнул. Всё-таки, несмотря на радость, совесть его грызла.

Из кустов вышел Альфред Тоде, самый большой и сильный мальчик в школе.

— Конфет-то у тебя сколько, Петер! — удивился Альфред.

— Они не мои, — ответил Петер, боясь, как бы силач Альфред не отнял их у него.

— Ну, Петер-мямля, и врешь же ты! — рассмеялся Альфред. — Дай хоть попробовать.

— Нет! — закричал Петер. — Не дам! Меня и так дома выпорют, потому что я собираюсь съесть их все сразу.

— А они, видать, вкусные, — заметил силач Альфред, сгрёб целую горсть леденцов и отправил в рот. — Кисленькие… Дать тебе конфетку, Петер?

И Альфред протянул Петеру один леденчик. Это было уже слишком. Петер не выдержал и истошно завопил:

— На помощь! На помощь! Грабят!

— Кто тут так жалобно зовёт на помощь? — раздался голос из-за кустов.

Альфред, конечно, перепугался. Петер перестал кричать, глянул и сквозь ветви увидел кровельщика, того, что свалился с лестницы. Кровельщик тоже узнал Петера и угрожающе произнёс:

— А, так это тот самый мальчишка, из-за которого я свалился с лестницы и чуть не попался на рога быку! Ну, я тебе сейчас покажу!

И он направился к Петеру, но тот не стал его дожидаться и задал стрекача, оставив конфеты на съедение силачу Альфреду. Кровельщик после падения с лестницы немножко прихрамывал, однако кинулся вдогонку за Петером, крича на бегу:

— Вот я тебе покажу!

Услышал его крики нищий, увидел удирающего Петера и признал в нём того хулигана, который ему грозился «дать по роже». Он тут же присоединился к погоне. Мало того: на бегу он хватал камни с земли, швырял их в Петера и несколько раз угодил ему в спину. При каждом попадании Петер отчаянно вскрикивал и припускал ещё быстрей.