Кощеевич и война - Алан Григорьев

Радосвет — вот вся моя семья, не считая Вьюжки, но он не человек. Никого ближе вас у меня нет. Может, пускай пленником другие занимаются?

— Нет, я хочу сама. У меня почти получилось!

— Что именно?

— Разговорить его. Я победила Лютогора и привезла в Светелград связанным. Значит, и всё дальнейшее — моё дело. — Радмила сжала губы в тонкую линию. Ну всё, упёрлась. Теперь хоть кол на голове теши — не переспоришь.

— Я твой брат, значит, это и моё дело тоже. Я лишь хочу тебя защитить.

— А я уже большая девочка и не нуждаюсь в твоей защите!

Яромир закатил глаза. Боги, как же с ней сложно… Но во многом они схожи, и ещё неизвестно, кто упрямее. Он взял Радмилу за плечи и развернул к себе:

— Послушай, ты уже победила. Благодаря тебе в Дивьем царстве наступил мир, а ты всё воюешь. Не пора ли уже отпустить прошлое?

— Ой, кто бы говорил! А сам шестой год сидит бирюк бирюком. Ещё и от праздника бегает. Думаешь, я не знаю? Ну-ка, признавайся: пойдёшь завтра через костёр прыгать?

— Нет. Я занят.

— Ну чем ты занят, Мир? Все уже веселятся, никто не работает.

— Вот именно. А дворец кто охранять будет? Мы с Вьюжкой за порядком проследим, чтобы ничего не случилось. — Яромир понимал, что оправдывается, и это ему совсем не нравилось.

Сестра же подлила масла в огонь:

— Мне очень жаль, что ты потерял на войне невесту. Но нужно жить дальше.

Знала бы она, сколько раз он повторял это сам себе.

— Я и живу. Как умею, — развёл он руками. — Знаю, что Огнеславы больше нет. Смирился. Но прыгать через костёр с другими девицами пока выше моих сил, прости.

Радмила осторожно коснулась его щеки ладонью:

— Ох, Мир…

— Только не надо меня жалеть. Все раны в свой срок затягиваются. Война оставляет шрамы, но мы с тобой — воины, нас этим не испугать. — Яромир улыбнулся, и даже не через силу. Это был непростой и болезненный разговор, но они хотя бы разговаривали.

— Нам обоим надо научиться жить в мире. — Радмила прислонилась лбом к его лбу. — Пора вернуться с войны.

Они всё-таки обнялись. Значит, помирились? У Яромира словно камень с души свалился.

— Ты права. Знаешь, однажды Радосвет рассказал мне легенду про птицу, из-за которой все войны начинаются. Мол, её пробуждает к жизни ненависть, а победить может только любовь. Наверное, пока в наших сердцах слишком много ненависти, мы так и будем продолжать сражаться со своим прошлым.

— Хотела бы я перестать ненавидеть… — Радмила отстранилась и вдруг щёлкнула Яромира по носу.

— Эй, за что? — Он аж подпрыгнул от неожиданности.

— За мрачный вид. Ты только посмотри, какая вокруг красота. Леса зеленеют, птицы поют, пчёлы жужжат, река под мостом течёт — и это всё наше, родное. Никто у нас этого не отнимет. Пойдём завтра на праздник вместе? И Радосвета возьмём — ему тоже не повредит развлечься, а то скоро заплесневеет в своём дворце. Я сплету нам венки, как в детстве. Будем пить, петь и веселиться до зари. А когда взойдёт солнце, начнётся новая жизнь. Если мы хотим себе лучшей судьбы, колдовская ночь — самое время для прощания с прошлым. Это я тебе как главная чародейка говорю!

Её голос звучал так заразительно, а вокруг и впрямь было так хорошо, что Яромир думал совсем недолго.

— Ладно, уговорила, — протянул он руку сестре. — Пойдём!

Глава двадцать восьмая Птичка в клетке

Чутьё Лиса не подвело: он снова успел проснуться за миг до беды и вскочить с ногами на деревянный ящик, служивший ему постелью. На полу темницы копошились змейки-кощейки. Чёрно-зелёные, самые ядовитые. Он переместил жизненную силу в оковы на руках и показал змейкам кукиш:

— Что, съели, гады ползучие?

Но сердце не унималось, колотилось как бешеное. А вдруг вверх полезут? Чем их тогда сбрасывать? Не босыми же ногами? Может, цепью, как скорпионов на той седмице?

Такие подарочки ему присылала Доброгнева — верная продолжательница Кощеевых традиций. Лису не давало покоя, что сестра воцарилась в Нави. Но ничего, придёт время, и они поквитаются. Несмотря на скорпионов и змей, а также твёрдое, едва присыпанное соломой, ложе и скудную пищу, сейчас ему было безопаснее в дивьей темнице, чем на воле.

К его счастью, царь Радосвет с Доброгневой знаться не пожелал — видно, запомнил их первую встречу в Волколачьем Клыке. Тогда она чуть не прибила Лиса, который нёс за плечами в плетёном коробе глупого маленького волчонка, случайно попавшего в Навь. Сколько воды утекло с тех пор…

Змейки-кощейки потянули треугольные головы вверх, и Лис затопал ногами — может, не полезут, испугаются? Но пока, кажется, он боялся их больше, чем они его.

И в такие моменты Смерть всегда была рядом.

— Здравствуй, суженый. Опять по твою душу приползли? Ай-яй-яй. Не надумал ещё освободиться? Одно твоё слово — оковы разомкнутся, решётки рассыплются.

— Я уже сто раз говорил: нет!

— Ну мало ли, вдруг передумал?

— А Доброгневу тоже ты надоумила подсылать мне всякую пакость? — Лис угрожающе зазвенел цепью, и ползучие твари отпрянули. Ага, и на вас управа найдётся!

— Что? Нет. Она и сама прекрасно справляется. — Марена присела на край ящика и почесала лобик одной из змеек. — Ути, моя хорошая…

Лиса аж передёрнуло.

— Зачем явилась?

— На тебя посмотреть. Соскучилась. Давненько не виделись. У тебя, вижу, уже и волосы отросли. Тебе так намного лучше.

— Непременно скажу об этом дивьим, когда они в следующий раз решат меня