Буря магии и пепла - Майрена Руис

в земле влагу напитать корни, укрепить стебли и наполнить цветом нашей магии каждый цветок, вымывая все ненужное.

* * *

Я продолжала посещать теплицы, хотя Ане больше не делился со мною слухами. Кроме того, я виделась со своими друзьями, однако рассказать им то, что услышала от заведующего теплицами, не осмеливалась. И снова я упорно закрывала глаза на происходящее вокруг, пока не достигла предела.

Уже несколько дней я не делилась магией с Лютером, из-за чего мне было труднее контролировать свои эмоции, и, когда несколько ночей спустя я не смогла уснуть, я знала, что это из-за него. Точнее, из-за того, что он делал для Микке.

Вместо того чтобы ждать его в гостиной, я легла в постель, однако, когда услышала, как он входит, но при этом не идет в спальню, мне пришлось встать.

Лютер сидел за столом, подперев голову руками. Увидев меня на пороге, он поднял глаза, и я заметила на его лице длинный порез от брови до губы. Я вздохнула и продолжала смотреть на него, прислонившись к дверному косяку, скрестив на груди руки.

Я знала, откуда он пришел. Знала, что он делал. Если бы не наша парная магия и его потребность во мне, мое имя могло бы быть в одном из этих списков.

Списков людей, которых пытали за несогласие с Микке.

Лютер молча смотрел на свои руки, пока с его щеки не скатилась капля крови и не упала на деревянный пол. На лице отпечатался влажный след, похожий на слезу. Я подошла к нему и оперлась на стол, чувствуя исходившую от него магию Микке. Лютер откинулся на спинку стула.

– Ты в порядке?

Он облизнул рану на губе и, сглотнув, кивнул.

– Можешь вылечить себя?

Лютер снова опустил взгляд, сжимая и разжимая кулаки на столе. Я тяжело вздохнула и направилась за полотенцем и миской с водой. Вернувшись, я подбросила в камин дров и зажгла пару свечей. Налив виски в стакан, я предложила ему. Прежде чем заговорить, Лютер откашлялся, его голос звучал несколько надломленно.

– Мне это не нужно.

– Это для того, чтобы ты прополоскал рот.

Он был не в состоянии смотреть мне в лицо, и меня радовало, что, по крайней мере, ему было стыдно за все это. Он взял стакан и прополоскал рот, шипя от боли. Когда он сплюнул виски с кровью в стакан, я взяла его за подбородок, заставив взглянуть на меня. Я долго смотрела ему в глаза, прежде чем отвернуться, безмолвно выражая свое отношение к происходящему.

Смочив полотенце в чистой воде, я с большой осторожностью, даже большей, чем он заслуживал, вытерла кровь. Порез был неглубоким, от него не должно было остаться никакого шрама. Очистив его лицо, я осторожно провела по отметинам пальцами, стараясь не причинять ему боли, пока залечивала кожу своей магией. Осталась только одна рана на губе. Откинув его голову назад, я медленно провела по ней большим пальцем. Лютер сделал глубокий вздох, но не шелохнулся.

Я чувствовала, как его кожа восстанавливается под моим прикосновением, и, когда я закончила, Лютер схватил меня за запястье. Он хотел мне что-то сказать, но я не дала ему возможности. Рывком высвободила руку и ушла спать, оставив его одного.

В ту ночь он впервые не пришел в постель.

* * *

На следующий день, когда я встала, Лютер уже ушел. Я позавтракала с Сарой, но потом ей пришлось уйти на заседание Социального комитета, поэтому я вернулась в наши комнаты. Я перебирала свои бумаги, когда в дверь вошел Лютер. Я нерешительно посмотрела на него. Мне хотелось разозлиться, перестать с ним разговаривать, но я понимала, что все это лицемерие. Чем я была лучше него?

Мне не пришлось ничего предпринимать, потому что Лютер сам подошел ко мне, улыбаясь.

– Вижу, сегодня утром у нас хорошее настроение, – резко сказала я.

– У меня есть кое-что для тебя.

Я пронзила его взглядом, в котором смешались гнев и недоверие. Неужели он верил, что ему удастся купить меня своими подарками, тем более после произошедшего? Я уже упрекала его в этом, он не мог забыть.

Лютер фыркнул:

– Нет, это не… Вот, держи.

Он сунул руку в карман пиджака и вытащил белый конверт. После минутного колебания я взяла его и прочитала короткую неподписанную записку, выведенную изящным почерком моей мамы. Я отложила листок в сторону, чтобы не намочить его слезами, и встала.

– Что это? – спросила я. – Откуда ты его взял?

– Я не могу тебе сказать.

– Почему?

– Это… сложно.

А когда что-то было просто? Я вытерла слезы и облокотилась на стол.

Улыбнувшись, я взглянула на Лютера, который смотрел на меня с некоторым подобием улыбки. Я глубоко вздохнула, и он положил руку мне на плечо, стараясь утешить.

– Спасибо, – сказала я, на мгновение сжав его руку.

– Лучше, чтобы никто не знал, что ты общаешься с мамой. Мало ли что может произойти.

– Ты что-нибудь знаешь? О том, чем она занимается?

– Я знаю, что это может быть опасно.

– Жить при дворе в принципе опасно, – сказала я.

Лютер нахмурился, словно мои слова его задели.

– Не волнуйся, я никому не скажу.

Он кивнул и обошел мой стол. Открыв один из ящиков, он прижал руку к доске, активируя секретный тайник.

– На всякий случай, – пояснил он.

Подойдя, я спрятала письмо в тайник и закрыла его. Мы долго стояли, ничего не говоря. Мне хотелось знать, откуда у него эта записка, кто дал ему ее, почему она не подписана и почему ее не передали мне напрямую. И, кроме того, если это было опасно… почему он пошел на это?

– Лютер…

Он снова посмотрел на меня. От ран прошлой ночи не осталось и следа, кроме темных кругов под глазами.

– Спасибо тебе.

* * *

«Новости» перестали писать правду, превратившись в пропагандистское оружие в руках Микке. Они сообщали о якобы замеченных на границе солдатах Дайанды, хотя нигде не уточнялось, где и кто их видел. Жители Роуэна, казалось, не слишком в это верили на фоне распространяющихся слухов, но меня интересовало, как воспримут эту информацию в остальной части Оветты, где опровергнуть ее некому.

Когда Лютер зашел в гостиную, я как раз бросила один из листков в камин.

– Ты свободна сегодня вечером?

Я обернулась, наблюдая, как он снимает пиджак на пороге комнаты.

– В отличие от всех остальных вечеров, когда у меня есть планы?

Лютер замер и со вздохом повернулся ко мне.

– Да, я свободна.

– Нас пригласили на закрытую вечеринку. Там будут Микке и твоя тетя, мы должны присутствовать.

– Что за вечеринка?

Лютер достал из кармана пиджака черный конверт и протянул его мне. Внутри находилась черная открытка, подписанная золотыми чернилами. Это было приглашение в театр теней.

– Ладно, – ответила я даже быстрее, чем намеревалась.

– Ты видела когда-нибудь такое?

– Много лет назад, когда только приехала в Роуэн.

Я почувствовала, как Лютер улыбается за моей спиной, но не обернулась. На Юге у нас устраивались кукольные спектакли, но то были простые детские представления, далекие от элегантности и магии историй, которые рассказывали на Севере. Я помнила, какое очарование вызвал у меня театр теней, и на самом деле мне очень хотелось увидеть его снова, даже при таких странных обстоятельствах.

Поэтому, приведя себя в порядок, я вместе с Лютером направилась в одну из общих гостиных, оборудованную по этому случаю. В конце возвышался огромный белый экран, а перед ним расставили кресла в несколько рядов. Присутствующие в комнате разбились на небольшие группы, но их было немного. Все говорило о том, что мероприятие действительно закрытое.

– А кто организатор? – шепотом поинтересовалась я у Лютера.

– Леон Винсент. Пойдем поздороваемся.

Лютер приобнял меня за талию, и мы направилась к группе людей, стоявших поблизости. Мне хотелось отстраниться от него, но я сдерживалась.

– Сеньор Мур! Айлин.

Винсент с энтузиазмом обменялся с Лютером рукопожатием, а мне кивнул, затем взял мою руку и поцеловал в знак приветствия. В группе также были Микке,