Альма. Неотразимая - Тимоте де Фомбель

На крыльце лакей догоняет его:

– Не принимайте это слово на свой счёт. Он повторяет «пройдоха», даже когда никого нет. Видимо, кого-то вспоминает. Должно быть, что-то из путешествий.

Альма заблудилась в буковой роще. Лошадь она оставила у ворот имения Вултон. Она не могла стоять без дела, пока дожидается Жозефа. Она ушла пешком в лес не разбирая дороги. Теперь она видит за плотными стволами полоски света. И идёт на свет. По ногам пробегает ветерок. Альма ступает прямо, раздвигая ветки. Доходит до последних деревьев и останавливается.

Трава достаёт до мочек ушей. На английском лугу перед ней пасутся пятнадцать лошадей. Точно зебры или газели в долине Изейя. Беззаботные, как дикие звери.

Альма озирается. Ветер дымом поднимает цветочную пыльцу. Она проходит несколько шагов и вдруг замирает. Ей показалось, что кто-то мелькнул между лошадьми: чья-то тёмная голова вынырнула на миг из пригнувшихся трав. Ребёнок, в самом центре большой поляны.

Она опять идёт сквозь траву, не приминая её. Кузнечики прокладывают ей путь. И вновь она замирает.

Сирим обернулась. Они стоят совсем рядом: их разделяют лишь бабочки. Они смотрят друг на друга не шевелясь. Слишком боятся, что та, что напротив, исчезнет.

Альма в широкой рубахе баржевода, заправленной в украденные с бельевой верёвки штаны. На ней сапоги и коричневая куртка Жозефа. Она уже не та девушка, которую Сирим провожала взглядом на перекатах реки Нигер.

– Ты пришла за мной? – спрашивает Сирим.

Альма кивает. Они бросаются друг к другу.

– Правда?

– Да, – отвечает Альма.

Сирим вспоминает, как обнимала ягнёнка, когда вылезла с ним из колодца.

Пятнадцать вултонских лошадей смотрят на них.

– Я видела твоего брата, – говорит Сирим сквозь ком в горле.

– Что?

– Я знаю, как зовут женщину, купившую Лама и Дымку. Я была там.

Раздаётся хруст веток. Жозеф выскакивает из леса галопом. Он останавливает лошадь. Смотрит на них. И подходит.

* * *

В самом сердце долины Изейя, под смоковницей, куда падал пепел сожжённого дома, растут особенно сочные травы. Кусты цветут даже в сухой сезон. На заре животные приходят сюда пастись. Только львы не переступают границы этого святилища.

Антилопы, жирафы, газели вьются вокруг огромного дерева, пока солнце не встанет в зените. Тогда кажется, что здесь нет никого, кроме двух вечных обезьянок с розовыми ладошками. Но обезьянки знают, что в самых верхних ветвях есть шаткая хижина.

И когда где-то совсем далеко три лошади покидают вултонские луга, из убежища на вершине высокого дерева в долине Изейя спускается человек.

Все свои вещи он собрал в один мешок. Он спрыгивает с нижней ветки на землю, на которой некогда росли его дети. И оглядывается на смоковницу. Он знает, что скоро птицы совьют гнездо в его высокой хижине.

Мози вернулся сюда давно. Обнаружил сожжённый дом, и больше никаких следов. Только дерево понемногу оживало. Он в ужасе ждал, сезон за сезоном, свернувшись в ветвях дерева и спускаясь только ради охоты. Всё это время, дни и ночи, он думал о своих детях. Думал о жене, Нао, и их прекрасных тайнах.

Но теперь обезьянки на дереве смотрят, как он уходит прочь, потому что сегодня утром он вдруг произнёс вслух имя дочери.

Альма, вольность.

Неприступная вольность, как сказала ему Нао, объясняя, что значит это слово, которого нет ни в одном другом языке. Свобода, которая ни от кого не зависит. Альма – клеймлённая калёным железом свободы.

Он снова идёт вперед. Стоило только назвать имя.

Примечания

1

Неведомая южная земля (лат.).

2

О, прелестный супруг! (ит.)