Кощеевич и война - Алан Григорьев

молодец, удружил! — Лис хлопнул его по плечу. — Дай-ка подумать… Его ведь можно и выгоднее использовать. С такой властью Веледар нам не только форт может сдать, но и Светелград преподнести на блюдечке.

Энхэ погрустнел:

— Боюсь, ничего не выйдет. Сместят его скоро. Счёт не на дни, но я бы дал седмицу-другую, не больше.

— Неужто заговор? — восхитился Лис.

Ему нравилось думать, что среди дивьих царит разлад. Пусть пожирают друг друга изнутри, он с удовольствием полюбуется.

— Не, он просто командовать уже не сможет. Я его на бодряк-траву подсадил. Стащил запас у их главной целительницы и добавлял в бражку понемногу. И через малый срок Веледар уже готов был не то что форт — мать родную продать за глоток моего отвара. Уходя, я забрал остатки с собой и сказал: ворота откроешь — получишь. А проболтаешься кому — пеняй на себя. Будешь рыдать и корчиться, ничего не поможет.

— Хм… Ну смотри у меня. Коли твой план не сработает, не погляжу на былые заслуги. Казню за дезертирство, чтобы другим неповадно было место службы без моего приказа оставлять.

Энхэ сглотнул вставший в горле ком.

— А коли сработает?

— Тогда награжу, — ухмыльнулся Лис. — Проси, чего хочешь, я исполню!

Эта забава тоже заставляла кровь быстрее бежать по жилам. Всё или ничего? Теперь только так он мог чувствовать вкус к жизни — играя со смертью и судьбой. Чужими. Потому что со своими не получится.

— Это сейчас нужно сказать? — Энхэ был бледен, но глаза горели так, словно он сам бодряк-травы объелся.

— А когда ещё? Когда знаешь, к чему стремишься и что можешь потерять, то и дело живее идёт.

И Энхэ, зажмурившись, выпалил:

— Хочу твоим советником стать, княжич! Как Май. Правой и левой рукой на долгие годы. — И, пока Лис стоял с разинутым ртом, успел добавить: — И заклятие это дурацкое с волос убрать. Не желаю больше дивьим притворяться. Ажно в зеркало смотреться противно.

— Будь по-твоему.

Лис проглотил рвущиеся наружу возражения. В ушах стучала кровь. Никто не сможет заменить ему Мая. Никто! Но он сам сказал: «Проси, чего хочешь». За язык не тянули. Увеличиваешь ставки — будь готов, что судьба ответит тем же. А слово придётся держать. Иначе какой смысл в этой игре?

* * *

В назначенную ночь всё прошло как по маслу. Ворота распахнулись перед навьим войском, и вскоре во дворе послышались яростные крики, мечи зазвенели о мечи, в воздух поднялись тучи стрел, а от полыхающих шатров стало светло, как днём. Зазевавшихся и обескураженных противников топтали конями, морозили заклятиями. К веселью присоединились даже некоторые упыри — то ли Марена всё-таки позволила им вмешаться, то ли кровососы ошалели от близости лёгкой добычи.

Дивьего воеводу Энхэ подхватил в седло, словно куль с мукой, и вывез из боя. Лис приказал сохранить тому жизнь. Хотелось потолковать с предателем, прежде чем тот окончательно обезумеет от своего дурмана.

— Отходим! — Во всеобщем гвалте Лис расслышал голос Северницы, а потом увидел её саму и послал воздушный поцелуй, за который был награждён гневным взглядом.

Тут же, будто чирей на носу, откуда-то выскочил её брат и заорал:

— Кощеевич здесь! Целься!

— Ну и зачем так кричать? — пробормотал Лис себе под нос. — Что мне сделают твои стрелы?

А внутри что-то ёкнуло: а вдруг сделают? Да, он бессмертный. Но без волшебного венца даже в кощеевом панцире чувствовал себя голым. Ещё и болтался в нём, словно язык в колоколе, — отцовская броня была Лису велика, и это не добавляло уверенности.

На всякий случай он развернул коня, мысленно уговаривая себя: это не трусость, просто осторожность. Вон царь Радосвет тоже на передовую не спешит, значит, и мне не надо. Май сколько раз наказывал не лезть на рожон? Вот то-то… По правде говоря, от этих мыслей самому было тошно, но, когда Яромир рыкнул: «Пли!» — и новая туча стрел устремилась туда, где Лис только что стоял, он был уже за стеной форта и вдобавок надёжно укрыт заклятием отвода глаз.

— Зайчишка-трусишка! — раздался смех из темноты.

Лис узнал голос и завертел головой:

— Рена?

Смерть и не подумала явиться. Зато над фортом раскинула крылья Птица-война. Только теперь она была размером уже с целого Горыныча. Видать, подпиталась ненавистью, вот её и распёрло. Глядишь, скоро всё небо собой закроет.

Одного взгляда на эту тварь хватило, чтобы у Лиса закружилась голова и он свалился с коня.

— Княжич! — бросился к нему Оджин. — Ты ранен?

Лис помотал головой. Перед глазами всё плыло, а слова и звуки битвы доносились глухо, будто через толщу воды.

— Заклятием ударило? Эй? Скажи, что делать!

Хотел бы он знать. Всё нутро вдруг скрутило, Лис закашлялся, и его вывернуло на снег.

— Отравился ненавистью, — поцокала языком Смерть, склонившись над ним. Наконец-то эта негодяйка соизволила появиться. — С твоим отцом тоже такое было. А знаешь почему? Потому что меня не слушался. Перестань сопротивляться, и мы станем друзьями, как прежде.

— Не знал, что вы с Кощеем ссорились. — Тяжело дыша, Лис вытер губы. На перчатке осталась кровь. — По правде говоря, я думал, что мы помирились, когда ты вернула мне голос.

— Ты забыл кое-что важное.

— Что же?

— Извиниться за то, что украл у меня своего друга. — Марена сплела руки на груди и вздёрнула нос.

Лис в очередной раз подивился: как же так? Вроде древнее создание, а ведёт себя как обычная девчонка. Прежде это казалось ему милым, а сейчас вдруг стало пугающим. Кто знает, на что способно обиженное божество. Быть может, и правда стоит решить дело миром? Извинения — это всего лишь слова. Их можно сказать, даже когда не чувствуешь за собой вины. Подумаешь, ещё