Король-волк - Эндрю Питерсон

сто, и она тут же встала перед его мысленным взором. Лес находится на восточной окраине лощин, во Внешних долинах. Слева он изгибается, повторяя очертания горного хребта.

– Юго-восток, – сказал Джаннер вслух. Он прищурился, и ему показалось, что в дымке на горизонте он различил заснеженные вершины. Джаннер не сомневался, что это Смертоносные горы. А если так, значит, за спиной у него находится западная опушка Чёрного леса.

Чёрный лес?! Неужели Тумак привёз его сюда?! Ну, разве что он заехал подальше на север, где расщепки попадались редко. А может, опасностей много и отчасти в том и заключается смысл слепой высадки? Так или иначе, Джаннер обрадовался, что хотя бы приблизительно понял, где находится.

И что дальше?

Если он пойдёт на юг, то в конце концов упрётся в дорогу, ведущую в Бан Руган, и скорее всего, уже к вечеру наткнётся на жильё. А там он узнает, куда идти, и обогреется.

– Сидя здесь, я не стану ближе к дому, – сказал Джаннер, хлопая Бакстера по спине. – Пошли, парень.

За спиной у него снова хрустнула веточка, но Джаннер подумал, что это просто торк, или швап, или дигла, и не стал оборачиваться. Ему не пришло в голову, что это мог быть и горностранник.

До Трубного холма Джаннер так и не добрался.

6

Псовый отряд

В то самое утро, когда Джаннер вышел из леса, Лили запрягла в сани четырёх самых быстрых псов, чтобы отправиться в Зал гильдий, где ей и братьям О’Салли предстояла тренировка по ориентированию. Целую свору щенят только что отлучили от матерей, и они были готовы вступить во взрослую собачью жизнь в составе Пёсьего отряда, как это называли Лили и братья О’Салли.

После объявления войны настроение на псарне изменилось. Раньше Лили восхищала О’Салли своими быстрыми успехами в овладении пёсьим языком и большую часть времени проводила обучая щенят основным командам («сидеть», «лежать», «ко мне», «танцуй»). А теперь они с Торном почти весь день носились на санях: собаки должны были мгновенно понимать ездоков и повиноваться им в пылу битвы. Биггин О’Салли объяснил девочке, что собак в лощинах традиционно использовали для доставки оружия, припасов и сведений на поле боя, а также для отправки раненых и убитых в тыл.

– У этих псов благородное призвание, девочка, – сказал Биггин, держа на руках виляющего хвостом щенка. – Многие погибнут, но недаром. Они умрут, сражаясь за своих друзей, а главное – за саму жизнь.

Эта мысль приносила Лили мало утешения.

Зима кончалась.

Каждое утро, уже который день подряд, Лили шагала по снегу к конурам в Трубном холме. Подо смастерил внучке новый костыль, у которого на конце было нечто вроде снегоступа, благодаря чему он не проваливался в снег, когда Лили на него опиралась. Вместо громких прозвищ старик просто вырезал на костыле имя Лили, и девочка с грустью заметила, что буквы вышли неровными и неаккуратными, совсем не похожими на чёткую надпись, украшающую её старый костыль в Скри.

Лили стояла на крыльце, вдыхая морозный воздух и любуясь видами Зелёных лощин, открывающимися с порога Трубного холма. Она не стала прощаться с дедушкой, потому что сразу после завтрака он задремал. Подо, казалось, внезапно одряхлел – так же быстро, как здешняя зима перешла в весну. Всего неделю назад лежал толстый слой снега – а теперь в санных колеях виднелась земля. Дорога, ведущая от Трубного холма в город, потемнела. Лили знала, что скоро здесь будет сплошная грязь и проехать на санях не получится.

Она привязала костыль к саням, влезла на сиденье и несколько раз щёлкнула языком, заставив псов тронуться с места. Добравшись до подножия холма и повернув на дорогу, ведущую к Бан Роне, Лили натянула поводья и взглянула направо. Она уже третий день подряд смотрела на заснеженные поля и молилась о том, чтобы увидеть Джаннера и Бакстера, шагающих домой. Однако их до сих пор не было. Ния уверяла дочь, что Джаннер вполне способен отыскать дорогу, хоть это и может занять несколько дней, однако Лили видела в материнских глазах тревогу. Вот поэтому она и послала к брату Бакстера.

Лили повернула налево и позволила собакам бежать во всю прыть. Она пронеслась до первого крутого поворота и съехала с дороги на нетронутый снежный склон. Это был непреодолимый соблазн. Псы восторженно взвизгнули, и Поющая дева Анниеры улыбнулась в ответ. Собаки несли девочку быстрее любой лошади, и Лили прибыла на псарню за считаные минуты, окутанная облаком снежной пыли.

Выбравшись из саней, она ощутила приступ страха. Лили знала, что причина не только в том, что Подо слабеет на глазах, но и в том, что весной должна начаться война. А война – это смерть, боль и ужас. За свои девять лет Лили повидала достаточно, чтобы понять, что даже если лощинцам удастся одолеть Нага Безымянного, победа обойдётся очень дорого.

Она слышала, как друзья Джаннера и Кальмара по гильдии Дурги смаковали рассуждения о предстоящей войне, как будто им не терпится подраться. Ния объяснила, что так они бросают вызов страху, выражают ему своё презрение. Не то чтобы лощинцы в самом деле предпочитали войну миру – но они знали, что им всё равно придётся сражаться, а если так, то лучше не оттягивать неизбежное.

Однако Лили привыкла дорожить каждым днём в Трубном холме, каждой семейной трапезой, каждой поездкой на псарню, свистом полозьев, стремительными поездками по улицам Бан Роны, добродушными взглядами прохожих. Грязь в колеях и скрип гравия под полозьями нагоняли на Лили грусть, как и углубляющиеся морщины на милом дедушкином лице. И как бы горячо она ни молилась, помешать этому было невозможно!

Лили распрягла собак и отправила их на псарню (в задней стене здания была проделана дверца размером как раз с собаку), а сама поднялась на крыльцо, где обнаружила Торна О’Салли, который, стоя на четвереньках, пытался выманить щенка из-под скамьи. Несколько взрослых псов лезли ему под руки, тоже стараясь добраться до щенка.

– Отстаньте, девочки, – приказал Торн собакам и заговорил ласковым фальцетом: – Ну, малыш! Иди к дяде Торну, мальчуган! Вот так, вот так… ой! – Он отдёрнул руку и сунул палец в рот. – Лили, этот упрямец ни за что не хочет вылезать. Стянул со стола свиную голяшку, когда я отвернулся, а теперь прячется.

Увидев Лили, собаки залаяли и запрыгали вокруг неё, и она почесала их за ухом свободной рукой, ковыляя по усыпанному сеном полу.

– Торн О’Салли, побеждённый щенком, – съязвила она.

– Вот-вот! Боюсь, что так. Ты только посмотри! – И Торн