Буря магии и пепла - Майрена Руис

class="p1">– Конечно нет.

– Но ведь мне ты доверяешь.

– Ты…

Я пыталась подобрать слова, но не находила их. Кем был для меня Лютер? Конечно, он не был моим другом, но тем не менее…

– У тебя нет романа с моей тетей, – сказала я наконец, снова уводя разговор в сторону.

Лютер слегка приподнялся, подперев рукой голову, и с удивлением посмотрел на меня.

– Нет.

Я пожала плечами:

– По крайней мере я так думаю. Судя по ее поведению и словам Винсента о прошлом и упущенных возможностях… Полагаю, он имел в виду войну.

– Но Винсент…

Лютер не стал продолжать, погрузившись в свои мысли.

– Не знаю. К тому же, только-только появившись при дворе, он сказал мне, что знает моих маму и тетю еще с молодости.

Лютер некоторое время задумчиво смотрел на пламя. Затем повернулся ко мне, и я заметила, что в его лице что-то поменялось.

– Айлин… А где твоя мама?

Я укрыла Джеймса одеялом, стараясь не встречаться с Лютером взглядом.

– Я не знаю.

Лютер взял мою руку, которой я держалась за покрывало, и молча ждал.

– Она уехала после смерти отца, еще до того, как… на меня напали.

– И ты не знаешь куда?

– На Север. Чтобы… чтобы искать помощь, попытаться что-то сделать. Она не писала мне с тех пор, как прибыла Микке.

Лютер погладил тыльную сторону моей руки. Я чувствовала под ладонью дыхание Джеймса и грубый большой палец Лютера, выводящий на моей коже невидимые круги.

Мы больше ничего не говорили, и, когда я проснулась, Лютер осторожно тряс меня за плечо, стараясь не разбудить Джеймса. Тот продолжал спать, пока мы уходили, торопясь успеть на первый утренний поезд.

* * *

Когда мы приехали, вокзал был практически пуст, и, помимо привычного контролера, стоял сотрудник Охранной бригады, проверявший разрешения при прибытии и перед посадкой в поезд. Кроме того, сам состав включал в себя всего лишь два почти пустых вагона. Я предположила, что получить разрешение на поездку очень сложно, но ничего не сказала, и просто последовала за Лютером к нашим местам.

– Хочешь сидеть у окна или в проходе? – спросил он, пока я размещала наши сумки на багажной полке.

Оглядевшись и решив, что никто больше не претендует на это место, я устроилась у окна, спиной к движению поезда.

– Вот здесь будет хорошо.

Лютер кивнул и, когда состав тронулся, сел напротив меня.

– У тебя будет время заехать ко мне домой перед… работой или тебе нужно уйти, как только мы прибудем?

– У меня есть время. Не знаю только, насколько все затянется.

Я кивнула, не осмеливаясь спросить его, зачем он едет в Олмос. Вероятно, допрашивать людей, которые уехали от двора.

Лютер достал из своего кожаного портфеля стопку бумаг и принялся их просматривать. Когда прозвучал гудок поезда, отъезжающего от станции, я невольно вспомнила свой последний приезд в Олмос. Это был Фестиваль урожая, когда только начиналась осень. Теперь поля по обе стороны путей были засыпаны снегом, а на станции уже не ждал меня отец.

Я с силой потерла глаза и достала из портфеля книгу. Перелистывая страницу за страницей, я заставляла себя читать, пока буквы не превратились в бессмысленные символы перед глазами.

Спустя пару часов я заметила, что Лютер уже довольно долго всматривается потерянным взглядом в заснеженный пейзаж за окном. Я нахмурилась, задаваясь вопросом, думает ли он о Джеймсе или о предстоящем дне. Я не знала, какой из двух вариантов казался мне худшим.

– Ты в порядке?

Лютер удивленно посмотрел на меня:

– Почему ты спрашиваешь?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Обычно я не задаю тебе такой вопрос.

На самом деле я не помнила, спрашивала ли его об этом когда-нибудь, кроме того случая, когда он пришел под утро, передав мне свою тревогу. Лютер вздохнул:

– В порядке, просто… я беспокоюсь о Джеймсе.

Несмотря на то что мы были в вагоне одни, я сняла его чемодан с кресла, чтобы сесть рядом.

– Как ты думаешь, с ним все будет в порядке? – тихо спросила я.

– Сегодня? Да, я видел его и в худшем состоянии. И ты тоже.

Я вспомнила ту первую ночь, когда он пришел забирать свое пальто, весь дрожащий и в холодном поту, неспособный даже стоять на ногах.

– Физически да, но… Не знаю, прошлой ночью он казался таким…

Лютер протер глаза и, не глядя на меня, прислонился лбом к холодному оконному стеклу.

– Он всегда был таким. Когда работа легкая, то нет проблем, но вот как только она становится сложнее…

– Что ты имеешь в виду?

– Нравственный аспект. Я не понимаю, почему он упорно продолжает работать наемником, когда это… разрывает его изнутри.

– А он не пробовал заняться чем-то другим?

Повернувшись ко мне, Лютер покачал головой:

– Я тысячу раз предлагал ему работу и так и не смог заставить его согласиться.

– Работать на тебя?

– Не обязательно. Например, управлять шахтами моей матери. На самом деле с моими связями… я мог бы найти ему работу где угодно.

Я поставила ногу на сиденье и повернулась к Лютеру.

– Выглядит как благотворительность.

– Прости, что? – прошипел он по слогам.

– Я имею в виду другое… Ну, в смысле, я исхожу из того, что знаю о Джеймсе. Его мать трудилась на шахтах, и он очень рано начал работать, когда остался один, и дом, который у него есть…

Лютер нахмурился, не понимая меня.

– Он не похож на человека, который станет принимать одолжения – ни от друзей, ни от кого-либо еще. Мне кажется, он слишком горд для этого.

– Даже если это так, я не перестану ему их предлагать, – ответил он, защищаясь.

Некоторое время я сидела молча, ковыряя маленькую дырку в обивке сиденья.

– А как насчет тебя?

Он растерянно посмотрел на меня:

– Ты спрашиваешь меня, не слишком ли я горд?

– Нет, идиот, работа. Не та, которая сейчас, – тут же добавила я, – а… уроки, которые ты начал давать.

– А, ты про это.

Он нервно заерзал на своем кресле.

– Мне пришлось их забросить. У меня нет времени на… все остальное.

– Это я знаю, – сказала я. – Но… как прошел эксперимент? Тебе понравилось?

– Да.

– И ты бы хотел вернуться к этому или?..

Лютер снова вздохнул, проведя рукой по волосам.

– Что ты хочешь услышать от меня? – раздраженно спросил он.

– Понравилось ли тебе и хотел бы ты вернуться к этому? – упрямо повторила я.

Прежде чем ответить, он краем глаза посмотрел на меня.

– Полагаю, да. Это… это сложно.

Я молча глядела на него, ожидая продолжения.

– Я уже говорил тебе, что я не учитель, как мой отец.

– Но ты и не политик. Не после Войны Двух Ночей.

– Возможно, теперь мне придется им стать.

– Не думай о настоящем. Подумай о том, что будет, когда все закончится и вернется на круги своя.

– Когда мне запретят появляться при дворе?

Я фыркнула, откинувшись на спинку сиденья:

– Ты знаешь, о чем я говорю.

– Ты об этом не задумывалась?

– О чем?

– Что если люди узнают правду, возможно, они снова меня выгонят.

Я молча смотрела на него несколько секунд.

– Нет, я об этом не думала, – честно ответила я.

Лютер кивнул:

– А я вот думал. Поэтому, пока мы не знаем, каким будет наше будущее, единственное, что нам остается, – держаться в тени и ждать.

Я ненавидела, что он был прав и вынуждал меня задумываться об этих вещах. Я просто хотела, чтобы все наладилось. Без новых смертей, пыток и изгнаний.

* * *

По прибытии в Олмос Лютер настоял на том, чтобы донести мою сумку до дома. Дверь нам открыла моя тетя Лаура, на несколько секунд растерянно застывшая на пороге.

– Айлин! – наконец воскликнула она.

– Привет!

Я крепко обняла ее, чувствуя, как ее рука скользит по моим заплетенным волосам.

– Я тебя едва узнала.

Помедлив мгновение, она обернулась к Лютеру:

– Проходите, сеньор Мур.

Мы вошли в коридор, и Лютер поставил чемоданы у вешалки. Я сняла пальто и повесила его на крючок.

– Лиам! – крикнула моя тетя вглубь дома. – Спускайся!

– Лютеру пришлось приехать по работе, и я решила вас навестить, – объяснила я.

– Вообще-то мне пора идти,