Правило первой влюбленности - Сьюзен Бишоп Криспелл

наконец рассказал ей о своих чувствах. Я слышала обрывки фраз вроде: «Я не могу сделать это снова» и «Нет, я не думаю, что это была ошибка, но это было неправильно». Затем: «Имоджен и так думает, что между нами что-то есть, поэтому лучше закончим всё сейчас».

Что бы между ними ни произошло, мама собиралась продолжать скрывать это от меня. Но почему?

На следующий день у мамы было назначено несколько встреч с клиентами. Это давало мне немного времени перед школой, чтобы найти Алекса и узнать, что они с мамой скрывали. К счастью, он остановился в том же мотеле, что и в предыдущие поездки, так что его было нетрудно найти. Было так рано, что я успела застать его за завтраком. Я поздоровалась с миссис Уэрем и с радостью взяла предложенную чашку кофе, когда рассказала, что пришла навестить Алекса.

Алекс поднял взгляд от тарелки с яичницей и тостами, на его вилке всё ещё был наколот кусочек яйца с хлебом. Официально мы не встречались, но по тому, как он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, было ясно, что он знал, кто я.

– Твоя мать знает, что ты здесь?

– Нет. Она мной недовольна в последнее время. – Это было преуменьшением года. Стоя в дверях, я заколебалась, не винил ли он меня, случайно, в том, что мама хотела оборвать с ним все связи. Но Алекс не бросил тарелку с завтраком в мою сторону и не попросил миссис Уэрем вывести меня, поэтому я вошла в столовую. – Мы можем поговорить?

– Конечно. Присаживайся.

Он отодвинул стул рядом с собой. Стол был достаточно большим, чтобы вместить хоть десятерых, но этим утром он был единственным постояльцем.

Я наблюдала, как струйки пара поднимались над моим кофе, и не знала, с чего начать. Как спросить человека, влюблён ли он в твою мать? Если кратко: не спрашивать вообще. Во всяком случае, не сразу. Сначала нужно было втереться в доверие. Или, наоборот, застать врасплох, чтобы он мог ответить только честно.

– Я извиняюсь за маму, – начала я. Хорошие манеры всегда заставляли взрослых расслабиться. – Мы много ссорились в последнее время, так что, кажется, она решила выплеснуть это на вас.

– Это не твоя вина. Если бы я не появился в вашей жизни, то ей не пришлось бы вновь сталкиваться с чувствами, которые, как ей казалось, она оставила позади. У неё есть полное право сердиться на меня.

Вот и неправда. Он всего лишь признался, что любит её. Это мама всё портила, отказываясь признавать, что тоже его любит. Я обхватила кружку ладонями, надеясь, что её жар заставит исчезнуть неловкость от последних сказанных мамой – как мне, так и Алексу – слов.

– Почему вы попросили маму помочь найти любовь? Я случайно услышала, как вы разговаривали во время вашей первой консультации, и мне показалось, что вы пришли по другой причине.

Алекс прочистил горло, явно в замешательстве, как ответить.

– Наверное, тебе всё же стоит обсудить это со своей мамой.

– Я пыталась, – сказала я. Алекс тоже не мог ничего сказать прямо, лишь врал или пытался увильнуть от ответа. – Мама не признаёт, что между вами что-то есть, хотя это видно невооружённым глазом. Это же настолько заметно. Она должна тоже понять это. Почувствовать. Я просто не понимаю, почему она не говорит мне правду.

– Я не думаю, что она врёт тебе. По крайней мере, не специально.

– Результат-то одинаковый.

– Да, но важно всё-таки учитывать намерения. – Тон его голоса был твёрдым, но дружелюбным. Его завитки боли разбитого сердца настолько блёклые, что я еле заметила. Водянистый бирюзовый оттенок пронизан медью и розовым золотом, которые упрямо переливались на свету, привлекая внимание. – Твоя мама просто хочет тебя защитить.

Нет, она пытается защитить себя. Но раз Алекс встал на её сторону, то я решила воззвать к той его части, что всё ещё была влюблена.

– От чего? Чтобы я не увидела её счастливой? Потому что я не могу придумать ни одной причины, почему то, что она впервые в кого-то влюбилась со смерти моего отца, – это плохо.

– Ты права. Это не плохо. Но твоей матери тяжело испытывать чувства ко мне. И я не уверен, что они сделают её счастливой.

– Это какая-то бессмыслица, – сказала я.

Алекс откинулся назад, и деревянный стул заскрипел под ним, как будто тяжесть его печали стала слишком невыносимой.

– Я дружил с твоим отцом.

То немногое, что мама про него рассказывала.

– Значит, вы были ему дороги. Это только добавляет очков в вашу пользу, а не наоборот.

– Твоя мама так не считает.

Я закатила глаза и продолжила напирать:

– Почему нет? Его уже нет с нами. Она же не изменяет ему с вами.

Алекс подавился кофе. Стуча кулаком по груди, он начал откашливаться, и тёмное облако разбитого сердца стало ещё мрачнее, скрывая любые следы любви. Он опустил голову, будто стыдясь тёмно-бирюзовых вихрей вокруг него.

Существовала только одна причина, почему он мог так отреагировать.

– Погодите. Она же не изменила ему с вами? Мама сказала, что вы были друзьями. Она любила папу.

– Она любила его. Как и я. – Он наклонился вперёд, положив руки на стол. Я не могла понять, молил ли он о милосердии или просил прощения. – Мы не хотели, чтобы между нами что-то было. Но это всё равно произошло. А потом твой отец умер, и она была уверена, что это её вина. Что это было её наказание за наши чувства. Поэтому она всё прекратила. Боже, я не должен тебе это рассказывать.

Он снова откинулся на спинку стула и запустил обе руки в волосы.

Что.

За.

Чёрт?

Внезапно в нежелании мамы признать свои чувства к Алексу появился смысл. Она не боялась влюбиться в него. Она боялась, что не переставала любить его всё это время. Она поэтому сказала, что можно любить двух людей одновременно? Из-за того, что она чувствовала к папе и Алексу?

Но это было не важно. Она изменила папе и каждый день после его смерти заставляла меня думать, что лишь любовь к нему помогла ей справиться с болью утраты. Вот лгунья. Видимо, у нас это семейное.

– Чего вы не должны были делать, так это спать с моей матерью. И точка.

– Я знаю. Каждый день корю себя за это, но я никого так не любил, как твою мать. Знаю, что это не оправдывает нас, но ты должна понимать, что это была не простая интрижка.

– Вы поэтому приехали? Чтобы она