Мальчик и его деревянный меч - Александр Давидович Давыдов

class="p1">– А у меня, – говорит, – сыночка убили.

– Так жив я, мама.

– И он живой, – сказала женщина и уходить стала, в лунном луче в небо возноситься.

– А звать тебя как? – Мальчик ей вслед крикнул.

А та уже издали, тихо:

– Машей звать, Машей.

Глава 8

Дети становятся невидимками

Проснулся Мальчик утром туманным. Петух ему хозяйский в ухо кукарекнул да ещё в нос клюнул. Трёт Мальчик голову, всё вспомнить пытается, к чему покойники снятся – к ненастью или к хлопотам. Няня ему объясняла, да он позабыл.

Взял Мальчик клячу свою под уздцы, Розку разбудил, и пошли они по деревне. Люди им встречаются, но словно детишек не видят. «Неужто, – думает Мальчик, – мы за ночь невидимками сделались?» В лужу он поглядел и Розку поглядеться заставил. Чистая лужа, никто в ней не отражается.

Понял тогда Мальчик, что зачаровали его, чтоб ни единому существу виден не был. И Розку с ним вместе. То ли та злая баба их сглазила, то ли добрая сила упасает – и не поймёшь.

«Может, я и вовсе помер», – Мальчик думает. Но если думает – значит, жив. Да и дурачок деревенский детишек увидал и заплакал горько. Он обсосанный сахарок изо рта вынул и Розке отдал. Ещё у Мальчика от голода кишки ноют. Значит, жив точно. И Розка канючит: «Кушать хочется».

Заходят они, невидимые, в избёнку. Там дед с бабкой сидят, кулеш трескают. Мальчик тоже за стол уселся, тарелку к себе пододвинул. Смотрит дед: тарелка сама собой по столу путешествует – и удивился сильно. А Розка у него ложку прямо из руки выхватила. Глядит дед: ложка сама по воздуху парит. И последние волосинки у него на голове дыбом встали.

А бабка-то подслеповатая была, знай себе кулеш уписывает. Сплюнул дед через левое плечо, чтоб домового отогнать, – и ну за ложкой по избе гоняться. А Розка его поманит да увернётся. Умаялся дед. Хотел опять через плечо плюнуть, но от беготни у него во рту пересохло. Махнул он рукой и полез на полати.

Прожили детишки в деревне с неделю. Питались сытно, все дворы обошли, чтоб одних хозяев в расход не вводить. Пора и честь знать – стали они в путь собираться. Опять в каждую избу заглянули: у кого маслица взяли, у кого сальца, у кого яичек. Это, юный мой друг, они плохо поступили. Но ты с папой-мамой живёшь, а они сиротинки, одни на всём белом свете.

Сложили дети всё в торбочку и свою кобылку кликнули. А кобыла – она, должно быть, тоже стала невидимой – на чужих харчах ух как отъелась. Блестит вся, лоснится. Вскочили дети на кобылку и вдаль понеслись.

Видят: разбойники на дороге мужичка грабят. Тот с базара ехал, так они телегу остановили, из обрезанных ружей ему в сердце целят. А у самих рожи дикие, волосом рыжим заросли.

Мальчик с кобылки соскочил, выхватывает свой меч деревянный и бьёт без промаха – разбойнику прямо в лоб. Тот брык и лежит. Розка тут как тут: к другому подбегает и босой пяткой ему в живот – раз! Повалился разбойник наземь, а его ружьё само вверх выстрелило. Оттуда ему подстреленная галка на голову шлёпнулась. Аж взвыл разбойник от ужаса – и тоже лежит, не шевелится. А мужичонка мелкими крестиками перекрестился, стегнул свою лошадку – и дёру.

Сняли Мальчик и Розка с разбойников их кожаные ремни и портупейки, накрепко ими руки злодеям связали и на дороге лежать оставили. А ружья их об дерево шарахнули вдребезги. К чему они им? Затем на свою кобылку опять вскарабкались и дальше помчались.

Глава 9

Старец

Подъезжают детишки к озеру. Оно глубокое, вода в нём синяя. Облака по сини плывут, и ветер воду не колышет. А на берегу старец сидит. Голова у него длинная, лоб чистый, только одна прядка посередь лба свешивается. Перед старцем расстелен белый платок, а на нём ржаной хлеб ломтями, сольцы горсть, яичко облупленное и молока кружка.

Задумали дети подшутить над старцем. Слезли со своей коняги, к нему подходят. Мальчик кус хлеба с платка берёт, Розка – яичко облупленное. Посмотрел на них старец голубым своим взором и говорит:

– Кушай, мальчик, кушай. И ты угощайся, роза красная.

– Ты что ж, видишь нас, дедушка?! – это они оба разом воскликнули.

– Всё я, детки, вижу: и глубины морские, и высь небесную, и ангелов Божьих, словно вас вот.

– А как зовут тебя, дедушка? – Мальчик спросил.

– Как тебя, – отвечает, – так и меня.

А Мальчик-то позабыл своё имя. Его все малышом звали, мальчуганом, парнишкой, сыночком. По имени редко кто.

– А меня как? – Мальчик спрашивает.

– Я тебе, – говорит старик, – на ухо шепну.

Приблизил губы к его уху, бородой пощекотал и слово произнёс. Узнал Мальчик своё имя.

Попили-поели, старик говорит:

– Будет вам, детишки, невидимками ходить. От жизни всё равно не спрячетесь. Пойдём-ка, – сказал, – роза красная.

Берёт Розку за руку, к озеру подводит, свою руку в воде обмакивает и ей по лицу проводит, а потом ещё по волосам. Рожица у Розки была замурзанная, а когда вода голубая всю грязь и сопли с неё смыла, оказалась Розка красивой девочкой. И глазёнки её засверкали.

Потом и Мальчика старец обмыл, чистую рубаху ему подарил, рукой волосы пригладил. А потом пук травы нарвал, смочил в озере и конягу начисто вымыл. Стали они видимыми.

Только закончил – тучи собрались, гром прокатился, молнии в небесах воссияли, и ливень грянул.

– Пойдём, – говорит старец, – от дождя схоронимся.

Над озером маленькая церковка стояла, маковка её в воде купалась. Укрылись дети со старцем в церкви, а кобылу к стенному кольцу привязали.

В церковке ни единой иконы и свечки не горят. Мешки пыльные повсюду навалены, сапожищами натоптано. Стены все божественными образами расписаны, но облупились они: где только рука осталась, где – нога. Только лик один под самым куполом сияет, девы пречудной, что Мальчику во снах являлась. Как есть нетронутый.

– Кто она, дедушка? – интересуется Мальчик.

– Это Матерь Божья, Пресвятая Дева Мария, – отвечает. – А ты теперь спи, мальчик.

Повалились дети на пыльные мешки. Обнялись, чтоб теплее было, и заснули. Проспали всю ночь без единого сновидения.

Утром просыпаются – нет старца. Розка говорит:

– Куда дед-то подевался? Не свёл ли нашу кобылку?

Вышли детишки из церкви. Видя: мир Божий солнцем сияет, в небесах радуга переливается всеми цветами. А по синим водам озера тот старик идёт и