От двух до пяти - Корней Иванович Чуковский
В г. Горьком А. Т-ва напечатала тогда статейку о том, что ребенок, наслушавшись сказок, проникнется психологией морального безразличия, начнет стремиться не к коллективному, а к индивидуальному счастью — очевидно, станет растратчиком или скупщиком краденого[97].
Сажая его в тюрьму за решетку, судья так и скажет ему:
— Не читали бы вы в детстве «Кота в сапогах»!
Гонители сказок спекулировали именно на убеждении невежд, будто нет такого сказочного образа, такого сюжета, которые не оставались бы законсервированными в детском уме на двадцать и тридцать лет, не подвергаясь никаким метаморфозам. Пугали простодушных читателей бессмысленной басней о том, что, если пятилетнему мальчику прочитать, например, о ковре-самолете, он, достигнув тридцатилетнего возраста, и слышать не захочет ни о каких Днепростроях, а пребудет до конца своих дней мечтателем, романтиком, мистиком.
Чем же от этого давнего, ныне забытого бреда отличается мысль вышеназванного забайкальского жителя (и всех авторитетных товарищей, объявивших себя солидарными с ним), будто ребенок, которому в детстве прочитают «Волчишку» Евгения Чарушина, на всю жизнь сохранит в своей душе горячую привязанность к волкам? И будто, прослушав сказку о храбром комарике, победившем злого паука, ребенок, даже сделавшись взрослым, уже никогда не станет убивать комаров?
И там и здесь — схоластическая, средневековая мысль, будто понятия и представления ребенка есть нечто застывшее, данное раз навсегда.
Нет, объекты симпатий ребенка с течением времени будут меняться не раз. Сегодня — одни, завтра — другие. Поэтому сказочники — и в первую голову народные сказочники — не слишком-то бывают озабочены выбором этих объектов, установлением их вреда или пользы.
И мне остается повторить слово в слово, что было сказано мною на одной из предыдущих страниц — в предисловии к циклу моих сказок.
Цель сказочников — иная. Она заключается в том, чтобы какою угодно ценою воспитать в ребенке человечность — эту дивную способность человека волноваться чужими несчастьями, радоваться радостям другого, переживать чужую судьбу, как свою.
* * *
Все, о чем повествуется в настоящей главе, происходило лет десять назад. Нынче в Комиссии по детской литературе Союза писателей уже другой, обновленный состав, нисколько не ответственный за тот документ, который я сейчас процитировал. Но значит ли это, что уже не существует самозванных блюстителей народного блага, готовых отнимать у детей то или иное произведение искусства на основе своих схоластических догматов, бесконечно далеких от подлинных реальностей жизни?
В том-то и горе, что эти догматы страшно живучи.
Ибо, во-первых, они все еще импонируют наивным умам своей кажущейся, мнимой логичностью.
А во-вторых, всякий, кто использует их для полемических выпадов против той или иной детской книжки, тем самым присваивает себе благородную роль горячего поборника общественной пользы, а роль эта весьма соблазнительна особенно для тартюфов и человеков в футляре.
Поэтому искоренить из нашего обихода такие методы критической мысли не так-то легко, и было бы нелепо надеяться на быстрый и стремительный успех. Еще будут рецидивы — и не раз. Борьба предстоит упорная. И я буду искренне рад, если окажется, что в настоящей главе мне удалось хоть отчасти, хоть в самой незначительной степени пошатнуть этот порочный критический метод, показав на первом попавшемся конкретном примере полную непригодность подобных приемов для решения важнейшего вопроса о педагогической ценности той или иной детской книги.
VI. «Противоестественно, чтобы...»
Редактор моей книги сказал:
— Вся эта глава «Борьба за сказку» в настоящее время едва ли нужна. Дико думать, будто теперь, в шестидесятых годах, может найтись хоть один мракобес, который, спекулируя левацкими, мнимо утилитарными лозунгами, станет требовать уничтожения какой-нибудь фантастической сказки. Время раппопортов и васьковских прошло. Теперь даже они поумнели! Для чего же ломиться в открытую дверь?
— Вы правы! — ответил я. — Мне и самому представляется, что эта глава устарела. Незачем доказывать то, что давно уже ясно как день.
Но в эту минуту принесли свежий номер «Литературной газеты», и мы прочитали в ней такое письмо:
«Опять и в который раз вышло произведение Корнея Чуковского о “Мухе-Цокотухе”. На этот раз это произведение выпущено тиражом в 1300000 экземпляров.
До каких пор К. Чуковский будет вводить в заблуждение советских детей?»
И т. д., и т. д., и т. д.
Кончается письмо таким призывом:
«Бесполезную книжку К. Чуковского о Мухе (Цокотухе) можно смело сжечь, история (?) от этого ничего не потеряет».
И подписано:
«А. П. Колпаков, кандидат исторических наук (Душанбе)».
Среди обвинений, выдвинутых кандидатом исторических наук Колпаковым против моей «Мухи-Цокотухи», особенно грозно прозвучало такое:
«Корней Чуковский проповедует любовь к мухе-цокотухе, он выдает ее замуж
За лихого, удалого
Молодого комара!
Это противоестественно, чтобы комар мог жениться на мухе, — возмущается кандидат исторических наук Колпаков. — Вошь, — поучает он, — не может жениться на клопе и комар на мухе. Это все несусветная чушь и обман»[98].
В искренности этой тирады нельзя сомневаться. Одного не могу я понять: почему, выступив на борьбу с «несусветною чушью», Колпаков ограничивается одной «Цокотухой»? Бороться — так бороться до конца! Если уж он решил навести в этом деле порядок, почему не потребовал, чтобы возможно скорее сожгли гениальную народную сказку «Царевна-лягушка», где без всяких обиняков говорится, что на самой обыкновенной лягушке женится юноша богатырского роста?
«Старший сын женился на боярской дочери, средний — на купеческой, а Иван-царевич — на лягушке».
И почему достопочтенный ученый до сих пор не бросил в огонь другую русскую народную сказку — «Медведко», где такой же «кровосмесительный» брак: красавица на целых два года становится женою медведя!!
А сказка о Никите Кожемяке:
«Схватил змей царевну и потащил к себе в берлогу — за жену себе взял».
Разве это не «противоестественно, чтобы...»?
А эта знаменитая народная детская песенка:
Сватали совушку
За белого гуся,
почему Колпаков пощадил и ее?
И почему он пощадил Льва Толстого? Ведь черным по белому Лев Толстой написал для детей сказку «Уж», в которой крестьянская девушка Маша выходит замуж за большого ужа и тот становится отцом ее детей. Как же Колпаков допустил этот противоестественный брак?
И спрашивается: почему до сих
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение От двух до пяти - Корней Иванович Чуковский, относящееся к жанру Прочая детская литература / Воспитание детей, педагогика. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
