Русские народные сказки с объяснялками для взрослых и детей - Арсений Александрович Замостьянов

– Ваше величество, – говорит дохтур, – прикажите вытопить баню, а я в рынок пойду, искуплю снадобья.

Пошёл Мартышка в рынок, купил три прута: первый – медный, другой – железный, третий – оловянный, и приказал королевну в баню вести. Как привели королевну в баню – едва в двери рога впихали. Мартышка отослал всю прислугу прочь, вынул медный прут, взял Настасью-королевну за рога и почал драть, приговаривая:

– За грехи у тебя эти рога выросли! Повинись: не обманывала ли кого, не обирала ли кого?

– Батюшка-дохтур! Я на веку никого не обманывала и чужого себе не присваивала.

Взял он другой прут, железный, бил-бил – королевна всё не признаётся. Изломал железный прут, вынул третий – оловянный, и начал потчевать. Тут Настасья-королевна и повинилася:

– Виновата, батюшка-дохтур! Бросила я нового министра в навозную яму, содрала с него платье, забрала однозолотные карты и кошелёк с деньгами.

– А где ты однозолотные карты с тем кошельком девала?

– У меня в любимом ящичке.

– Отдай их мне!

Говорит ему королевна:

– Я теперь вся твоя! Что хочешь, то и делай со мною.

Мартышка дал ей хороших яблоков; съела она одно – один рог свалился, съела другое – и другой отпал, съела третье – и сделалась лучше и красивей прежнего. Пришли в королевский дом; королю это возлюбилось, пожаловал он Мартышку опять набольшим министром и отдал за него дочь свою Настасью-королевну в замужество. Стали они жить благополучно – в радости и спокойствии, и теперь живут да хлеб жуют.

Утка с золотыми яйцами

Было-жило два брата: один богатый, другой бедный; у бедного – жена да дети, а богатый – один как перст. Пошёл бедный к богатому и стал просить:

– Накорми, братец, сегодня при бедности моих детей; нам и пообедать нечего!

– Сегодня мне не до тебя, – говорит богатый, – сегодня у меня всё князья да бояре, так бедному не приходится тут быть!

Облился бедный брат слезами и пошёл рыбу ловить: «Авось бог даст – поймаю! Хоть ухи дети похлебают». Только затянул тоню, и попал ему кувшин. «Вытащи меня да разбей на берегу, – отозвалось из кувшина, – так я тебе счастье укажу». Вытащил он кувшин, разбил на берегу, и вышел оттуда неведомый молодец и сказал:

– Есть зелёный луг, на том лугу берёза, у той берёзы под кореньями утка; обруби у берёзы коренья и возьми утку домой; она станет нести тебе яички – один день золотое, другой день серебряное.

Бедный брат пошёл к березе, достал утку и принёс домой; стала утка нести яички – один день золотое, другой день серебряное; стал он продавать их купцам да боярам и куда как разбогател скоро!

– Дети, – говорит он, – молитесь богу; господь нашёл нас.

Богатый брат позавидовал, озлобился: «Отчего так разбогател мой брат? Теперь я нужнее, а он богаче стал! Верно, какой-нибудь грех за ним водится!» – и пошёл в суд с жалобой. Дошло это дело до самого царя. Зовут того брата, что был беден да разбогател скоро, к царю. Куды девать утку? Дети малы, пришло жене под присмотр отдать; начала она на базар ходить да яйца по дорогой цене продавать, а была собой красавица и слюбилась с барином.

– Отчего, скажи, вы разбогатели? – расспрашивает её барин.

– Да нам ведь бог дал!

А он приступает:

– Нет, скажи правду; коли не скажешь, не стану тебя любить, не стану к тебе ходить.

И таки не пришёл к ней день-другой; она позвала его к себе и рассказала:

– У нас есть утка – день несёт золотое яичко, день серебряное.

– Принеси-ка эту утку да покажь, какова птица?

Оглядел утку и видит – на брюшке у ней золотыми буквами написано: кто съест её голову, тот царём будет, а кто – сердце, тот станет золотом плевать.

Позарился барин на такое великое счастье, пристал к бабе: «Зарежь да и зарежь утку!» Отговаривалась она, отговаривалась, а покончила тем, что зарезала утку и поставила в печь жарить. День был праздничный; ушла она к обедне, а тем временем прибежали в избу два её сына. Вздумалось им перекусить чего-нибудь, заглянули в печь и вытащили утку; старший съел голову, а меньшой сердце. Воротилась мать из церкви, пришёл барин, сели за стол; смотрит он – нет ни сердца утиного, ни головы.

– Кто съел? – спрашивает барин и таки дознался, что съели эти два мальчика.

Вот он и пристает к матери:

– Зарежь-де своих сыновей, из одного вынь мозги, из другого сердце; а коли не зарежешь – и дружба врозь!

Сказал и ушёл от неё; вот она целую неделю томилась, а после не выдержала, посылает к барину:

– Приходи! Так и быть, для тебя и детей не пожалею!

Сидит она и точит нож; старший сын увидал, заплакал горькими слезами и просится:

– Отпусти нас, матушка, в сад погулять.

– Ну ступайте, да далеко не уходите.

А мальчики не то что гулять, ударились в беги.

Бежали-бежали, уморились и оголодали. В чистом поле пастух коров пасёт.

– Пастушок, пастушок! Дай нам хлебца.

– Вот вам кусочек, – говорит пастух, – только всего и осталось! Кушайте на здоровье.

Старший брат отдает меньшому:

– Скушай ты, братец, ты малосильнее, а я подюжее – могу и так стерпеть.

– Нет, братец, ты всё меня за ручку тащил, хуже моего утомился: съедим пополам!

Взяли, пополам разделили, съели и оба сыты стали.

Вот пошли они дальше; идут всё вперёд да вперёд дорогою широкою – и разбилась та дорога надвое; на распутии столб стоит, на столбе написано: кто в правую руку пойдёт – царём сделается, кто в левую руку пойдёт – богат будет. Малый брат и говорит большому:

– Братец! Ступай ты в правую руку, ты больше меня знаешь, больше меня снести можешь.

Больший брат пошёл направо, меньшой – налево.

Вот первый-то шёл-шёл и пришёл в иное царство; попросился к старушке ночь ночевать, переночевал, встал поутру, умылся, оделся, богу помолился. А в том государстве помер тогда царь, и собираются все люди в церковь со свечами: у кого прежде свеча сама собой загорится, тот царь будет.

– Поди и ты, дитятко, в церковь! – говорит ему старушка. – Может, у тебя свеча прежде всех загорится.

Дала ему свечку; он и пошёл в церковь; только что входит туда – у него свеча и загорелась; другим князьям да боярам завидно стало, начали огонь тушить, самого мальчика вон гнать. А царевна сидит высоко на троне и говорит:

– Не троньте его! Худ ли, хорош