Наследник богов - Нира Страусс

Вода вокруг них забурлила, обволакивая с ног до головы множеством пузырьков, щекочущих кожу, словно сотни крошечных пальцев. Их обдало жаром, будто кто-то включил обогреватель. Внутри все куда-то ухнуло, Найла невольно зажмурилась и крепче вцепилась в Геба. Тот, напротив, как будто замер, и даже дыхание над ее ухом не сбилось.

Следующее, что она помнила, – пятки врезались во что-то рыхлое и сыпучее, ощущение невесомости тут же пропало. Колени подогнулись, и рухнуть ей не дали только руки Геба.

– Тихо, тихо, уже все, мы спасены, – приговаривал бог.

Тяжело дыша, Найла ошеломленно осмотрелась. Под ногами была суша. Твердая земля. Невдалеке виднелись серебристые дюны, топорщился неказистый сухой кустарник, подальше темнели горы. Щекотные пузырьки отпускали, стекая вниз так же стремительно, как до этого обволакивали, и собирались прозрачной лужицей у ног. Наполнившись, лужица заструилась вбок, извиваясь, словно змея.

Метрах в двух-трех она остановилась, вздыбилась над песком и стала разрастаться одновременно ввысь и вширь. Очень внушительно разрастаться.

– Геб, – выдавила из себя Найла, хватая бога за локоть. – Отступаем. Уходим.

Тот тряхнул головой, откидывая волосы назад, и отер ладонью залитое водой лицо.

– Подожди, прекрасная, дай дух перевести.

Однако Найле, на глазах которой наливался и разбухал в лунном свете неизвестный исполин, некогда было ждать, пока Геб наведет красоту. Она еще не оправилась от пережитого: от страха утонуть вместе с Гебом и от мыслей о загадочной птице, неотвязно кружившей над ними, словно стервятник, высматривающий падаль. Поэтому она решительно взялась за могучую бронзовую руку и потянула Геба в противоположную от исполина сторону. От неожиданности он даже сдвинулся за ней на полшага.

Но тут же уперся пятками в песок.

– Найла Бек…

– Ну давай же, пожалуйста!

– Трындец! Еще чуть-чуть, и пришлось бы вас из моря вылавливать! – прогремел сверху чей-то третий голос.

Очень возмущенный. И очень знакомый.

Найла резко развернулась на месте, провертев ступнями воронку в песке. Ясный лунный свет заливал верх фигуры – вроде бы человеческой, но чрезвычайно громадной по любым нормальным меркам. Длинная густая шевелюра с синим отливом лишь слегка скрадывала пухлые щеки и округлость бородатого лица, оставляя тучное тело полностью обнаженным, если не считать крошечного, едва не лопающегося на могучих бедрах…

…коричневого шендита.

У Найлы в буквальном смысле слова отвисла челюсть, когда мозг сложил два и два и вычислил, кто стоит перед ними. Колосс тем временем продолжал бушевать:

– …и кто все это натворил! Чем надо было думать, чтобы устроить очередное бедствие? Выгнать из берегов МОЮ реку! – У толстяка не было ни шеи, ни подбородка, голова росла как будто прямо из корпуса, и от каждого всплеска праведного гнева колыхались его внушительные груди и огромный живот. Толстые, словно корень мандрагоры, узловатые ноги шагнули к Найле с Гебом. – Не увидь я красных посланцев собственными глазами, решил бы, что он все это мне назло!

Геб выдохнул и вместо ответа просто обнял эту громадину – вернее, попытался обнять:

– Никогда еще я не был так рад тебя видеть, дружище.

И тут же почти утонул в кольце длинных массивных рук – каждый палец величиной с хороший батон, а то и больше.

– Взаимно, чувак. Даже не сомневайся.

Найла прислушалась наконец к своим подкашивающимся ногам и, потрясенная до глубины души, плюхнулась на песок.

– Ха… Хапи?

Колосс воззрился на нее сапфировыми глазами бога Нила, развеивая последние сомнения. Найла совершенно точно знала и этот взгляд, и этот голос, и даже энергия от него исходила прежняя, отлично знакомая. Но вот остальное…

– Как жизнь, успешница?

– Да ничего, в общем-то… Только чуть не погибла пару раз за один вечер.

– Это всегда верный признак, что ты на правильном пути.

Найла так и смотрела бы на двух богов, застывших в объятиях, если бы не раздавшийся вдруг в голове сигнал тревоги:

– О нет! А Мере? И Умай? Ты их тоже спас?

– Девочку со старушкой? Зачетная парочка! Сроду не видел такого уаба при таком оракуле. Но их этот понторез Мин надежно прикрыл, поэтому я послушал, что там гогочет твой гусь, он меня к вам и привел.

– Чафулумису? – Найла наморщила лоб. – Его даже потоп не взял?

Геб на это лишь фыркнул, отмахиваясь:

– Чтобы расул погиб такой нелепой смертью? Да у них жизней больше, чем у кошки.

– Расул? – Хапи, озадаченно сдвинув брови, почесал в затылке. – Не знаю, что-то как-то для ра…

– Это обычный гусь! – воскликнула Найла. – Честное слово! Старый, охамевший…

Она осеклась, почувствовав, как ее дергают за штанину. В замешательстве она скользнула взглядом по ноге – и наткнулась на несносный выцветший розовый клюв.

– Действительно жив, – прошептала она, сама не понимая, что ее переполняет – изумление, страх или радость. Наверное, все вместе, особенно когда перед глазами вставал светящийся силуэт, круживший в темном небе, пока их утаскивало течением. Неужели этим сияющим великолепием был… Чафу?

Геб похлопал ее по плечу, проходя мимо:

– Поверь мне, изумляться мы будем, если он погибнет.

* * *

Хапи заверил, что Мин скоро к ним вернется, самым пренебрежительным тоном пояснив, что могущество бога дождей не так уж велико, ведь он не более чем «заурядный местный божок». Вызов ливня, способного стереть границы главной реки Египта, скорее всего, выжал его почти до капли, и сейчас он поглощен попытками восполнить силы.

Найла подсушила основную часть одежды у костерка, который развела сама (сорвав аплодисменты от Хапи), и поискала взглядом Геба, успевшего куда-то молча удалиться. Обнаружился он на гребне дюны, где сидел, обхватив руками колени и уставившись куда-то в пространство.

Найла изрядно запыхалась, пока туда вскарабкалась.

– Когда доберусь до кровати, просплю три дня без просыпу, – поклялась она, усаживаясь рядом.

Геб не повернул головы, но растянул губы в улыбке:

– Богу такое говорить совсем не пристало, но… Я, кажется, неделю отсыпаться буду.

Найла засмеялась и откинулась на локти, давая отдых телу. Выравнивая дыхание, она любовалась раскинувшимся перед ними необычным пейзажем. Океан песка, которому в это время суток уже положено золотиться, а не серебриться, и темный краешек солнца, показавшийся над горизонтом. Найла закрыла глаза, словно чувствуя его жар, хотя жара не было. Можно ли называть рассвет рассветом, если солнце не светит?

– Я должен тебя поблагодарить, – сказал вдруг Геб.

– А? За что?

– Ты могла бы уплыть и спасаться сама, но ты осталась со мной. Я не… – Голос сорвался, словно у него перехватило дыхание. – Я был… Я оцепенел от ужаса. Ты, наверное, решишь, что я помешался, ведь я бессмертен и утонуть не мог, но… – Геб безотчетно, словно сам не замечая, потер шею в том месте, где виднелась татуировка.

Найла запрокинула голову. Волосы, кажется, уже превратились в паклю, а то и просто в месиво из грязи, речной воды и песков Сахары, но ее это совершенно не волновало. Взгляд скользил по редким облачкам, разбежавшимся по небу. От устроенной Мином грозы не осталось и следа.

– Будем считать, что у нас ничья, – проговорила она в конце концов.

Геб вздохнул:

– Ты о чем?

Найла прикрыла веки и оттянула воротник футболки, демонстрируя ямку между ключицами:

– О том, что и ты мне жизнь спас.

Даже с закрытыми глазами Найла поняла, что Геб разглядел вмятину, потому что с его губ сорвалось выражение, которого она не знала. Похоже, какое-то очень затейливое проклятие на древнеегипетском.

– Эй, не порть мне свой светлый образ ругательствами!

– Как это случилось? – Голос раздался так близко, что Найла вздрогнула и, открыв глаза, увидела прямо перед носом его темноволосую макушку. – Кто-то из глиняных тварей? Или красные посланцы?

Найла встрепенулась.

– Красные посланцы – это те львиноголовые? Значит, у Сехмет и вправду имеется колчан с семью стрелами, способными превращаться в лучников?

Геб поднял голову, обжигая ее взглядом. Совсем близко, почти нос к носу, так что дыхание смешивалось. Широкие плечи заслоняли пустыню и затмение, но глаза сами горели ярче двух солнц.

– Тебя же почти насквозь… – прохрипел