Битва за УдивЛу - Тони ДиТерлицци

посадку и приземлился на широком балконе. Редим заглушил двигатель и слез с седла.

– Давай зкорее, Зиа Девять. Тебя не должны заметить.

Зиа тоже сошла с глайдера и осмотрелась. С роскошного балкона открывался вид на раскинувшийся внизу город. «Хороший, наверное, был вид, – подумала она, – до битвы». Она разглядела, как сирулианский шаттл приземлился у подножия башни рядом с прочими кораблями, выстроившимися в ряд вдоль берега.

– Удачи, Рови, – прошептала она и подошла к Редиму, ожидающему у высоких двойных балконных дверей.

Ее проводник толкнул одну створку и повел Зию по резной лестнице в богато украшенную спальню. Пышные покои по человеческим меркам были просто гигантскими. Изящные узоры покрывали каждый сантиметр стен и вели к затейливой росписи по всему потолку.

По центру комнаты висела люстра размером больше, чем глайдер, на котором прилетела Зиа. От навершия, на котором крепился гигантский канделябр, расходились в разные стороны длинные тонкие металлические прутья, и на конце каждого красовалась разноцветная сфера. Зии вся конструкция напомнила модели Солнечной системы – она изучала такие в исторических голопередачах. Но эта модель представляла собой не Солнечную, а какую-то совершенно незнакомую звездную систему.

Высоко поднятая над полом кровать под балдахином располагалась напротив балконной лестницы и была застелена тканью тончайшей работы. Подойдя ближе, Зиа разглядела, что узор на материи как будто слегка переливается – словно рябь идет по воде. А если приглядеться, то и узор на обоях делает то же самое. Прибавить сюда вращающуюся планетарную систему в свете люстры – и вся комната кажется живой. И поющей.

Внимание Зии привлек большой шесток, изготовленный в форме старого дерева. Темная патина металлического ствола резко контрастировала с цветастыми крохотными птичками, устроившимися на нем. Зиа узнала и птичек, и их песню.

«Я пою самую красивую песенку. Я пою самую чистую песенку».

– Это же… – начала Зиа.

– Треовы, – закончил сдержанный гортанный голос.

В занавешенном дверном проеме стояла королева Охо. Как и в прошлый раз, ее высокая фигура была облачена в тяжелое, многослойное, богато вышитое одеяние. Из-под широкого складчатого воротника, скрывавшего длинную шею, выходило несколько цепочек с разными подвесками, а большой голосовой перекодировщик парил у королевы над головой и следовал за каждым движением. Королева Охо вплыла в комнату, и ее переливчатые глаза, яркость которых еще больше подчеркивали темные узоры, нанесенные на лицо, пристально разглядывали Зию. За Охо следовали два королевских гвардейца и еще одно экстравагантно наряженное существо – видимо, придворный, решила Зиа.

– Треовы, отловленные в запредельных лесах и принесенные мне в дар многими делегатами из тех, что соберутся сегодня на пир в честь победы, – в знак того, что мы всегда будем говорить правду, – сказала Охо, наблюдая за пташками. На фоне ее величественной фигуры пернатые казались просто скопищем букашек.

– Важе Величезтво. – Редим приблизился к королеве и поцеловал одну из подвесок на ее шее. – Я изполнил важе приказание.

– Действительно, исполнил. Очень хорошо, дорсеанец, – ответила королева. – Подожди на балконе, пока я не позову тебя. – Затем она обратилась к свите: – Оставьте меня пока.

Те поклонились и вышли из спальни.

– А где Дзин? – Зиа изогнула шею, надеясь увидеть его парящим за спиной Охо. Однако там его не было, и Зиа ощутила укол тревоги.

– Скоро будет. – Охо подошла к задрапированной двери, закрыла ее и заперла на замок. – Он разговаривает со своим братом.

Пульс у Зии участился.

– Дзин не будет присутствовать? – Она оглянулась вокруг, ища запасной выход.

Охо наблюдала за девочкой, сцепив пальцы всех четырех своих рук.

– У меня очень много дел сегодня. Но Дзин настаивал, чтобы я выслушала тебя как можно скорее.

Зиа чуть-чуть переступила, сдвинувшись к балконной лестнице. Королева направилась к ней.

– Я оказалась в затруднительном положении, на перепутье. Дзин многое поведал мне, вернувшись в город. Многое, что мне решительно не понравилось.

Зиа сделала еще шажок к балкону.

– Но я здесь, чтобы помочь.

Охо издала какой-то булькающий звук. Зиа не поняла – вздох, кашель или смешок.

– Помочь? Полагаю, твоему виду стоит вообще изъять это слово из употребления.

Зиа кинулась по лестнице и распахнула высокие двери. Сильный порывистый ветер с улицы чуть не сбросил ее вниз по ступеням.

– Я так и знала, что это ловушка! Увези меня отсюда! – закричала она и запрыгнула на глайдер. – Ты обещал Рови! Давай!

– Зиа Девять, что злучилозь? – Редим подбежал к девочке.

– МОЛЧАТЬ! – выкрикнула Охо. – Редим! Возьми ее и занеси внутрь. – (Дорсеанец посмотрел на Зию, забравшуюся в глайдер.) – Редим, как ты смеешь? Ты рискуешь вновь навлечь на себя мой гнев.

Тот снял Зию с сиденья.

– Прозти, – шепнул он ей. – Я не знал.

– Сюда ее, – приказала Охо, показывая на большую пухлую банкетку с золотыми кисточками. Редим подчинился. – Теперь возвращайся на свой пост и следи за дверями.

Зиа видела, как Редим удаляется вверх по лестнице, выходит на балкон и закрывает за собой двери.

Охо посмотрела сверху вниз на Зию. Казалось, она изучала ее так, словно девочка – какая-то кукла Бибу. Затем королева начала нараспев читать вслух:

Нимфу земля родила, железная мать воспитала;

Нимфа эта твой конец возвестит.

Величайшую из перемен.

Смерть. Рождение снова.

Тьма накроет солнце, землю и всех живущих.

И ни одно существо – ни здесь, ни там —

Не отыщет света, чтобы рассеять тень

Стоящего на твоем пороге.

Звезда путеводная вспыхнет у края земли,

Путь осветит через ненависть, страх и войну.

Пиру настанет конец,

Правда – всё, что мы в конце обретем.

Охо закончила, закрыла глаза и тяжело вздохнула.

– Ария, – сказала Зиа. – Это слова Арии.

– Я услышала их много лет назад, когда была еще ребенком. – Охо жестом указала на изображение на стене.

Зиа узнала на портрете королеву, гораздо моложе той, что была в этой комнате, но в роскошном расписном облачении. На лице, в глазах нарисованной юной королевы читалась печаль. И казалось, с годами печаль становилась все больше, пока не захватила целиком зрелую Охо, стоящую сейчас перед Зией.

– Ария произнесла это всего один раз. Я посвятила множество часов своей жизни, собирая воедино кусочки и обрывки ее пророчества, приходящие ко мне во сне или в воспоминаниях, – проговорила Охо.

– Это как давно забытая песня, – поддержала Зиа.

– Однако, в отличие от песни, я со временем начала страшиться этих слов. Многие годы я размышляла над ее прорицанием. Дзин говорил мне, что глупо заниматься этим, но я чувствовала: сказанное Арией сказано мне во вред.

– Нет. Оно