Мария Северская - Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек

Соне достался класс истории. Из реквизита выдали треуголку, по ходу спектакля она то превращалась в шляпу пирата, то в головной убор Наполеона, а то оказывалась на макушке Петра Великого.

Фил – химия, Катрин – биология, Макс – литература, Федя с Ваней взяли на себя физкультуру.

– А физику отдадим Тише, – хихикнула Лена, распределяющая роли.

После того как Кривина стала ходить с Максом, ее жизнь стала заметно веселее.

– Хороший выбор, – вынес свой вердикт Славка.

Ему выпало вести математику – королеву наук.

Гладкого приняли в коллектив. Тырин пытался возражать, но его в последнее время не слушали.

– И как мы будем жить без твоего бдительного ока? – Лена лукаво поглядывала на изучающего текст своей роли Славку. – Давай мы тебя клонируем и каждому посадим в карман. Чтобы было на кого равняться в институтах!

Славка стрельнул глазами поверх листа бумаги.

– Есть более естественный способ копирования мужчин, – хмыкнул он.

Лена с Катрин запереглядывались, понимающе хихикая и поигрывая бровками.

– Интересно, а мы когда-нибудь встретимся? – негромко спросила Соня.

– Конечно, – снова вынырнул из-за листков с текстом Славка. – Встречи выпускников происходят постоянно.

– Гера с Катрин точно больше не встретятся, – пропела Лена.

– Почему? – Соня отложила свои листки – там было всего три фразы.

– Поссорились.

О-па! И это событие не обсудили на общем собрании? Даже как-то странно.

– Зачем нам встречаться? – потянулась Лена. – Уже хочется от всего этого отдохнуть.

– Это точно, – вздохнул Гера, закатывая глаза.

…На последний звонок Тихон пришел одним из первых. Катрин, хихикая, приколола ему бантик с колокольчиком, но Гладкий его сразу снял.

– Ходим как коровы в стаде, – буркнул он. – Держи! На память.

Соня покрутила в пальцах металлический конус, потрогала робкий язычок. На память…

– Ценно, – согласилась она, прикалывая себе второй колокольчик. – Чтобы не выделяться.

На концерте она все поглядывала на двери актового зала, боясь увидеть там Лису. Но никто не появлялся, и от этого ожидание становилось все напряженней.

– Ребята, какие же вы… замечательные, – всплескивала руками прослезившаяся Нинель Михайловна. – Оставайтесь такими же.

Из вредности Гера порвал листочек с записью очередности музыкальных композиций, и на сцене начался бардак. Директор сидел с постным лицом. Его речь перед концертом была короткая:

– Хорошо, что все заканчивается более-менее без происшествий.

Класс, который всегда сам решал свои проблемы, сейчас тоже справился сам. Тырин прогнал Геру, и выступление завершилось без музыки.

– Если на все это смотреть с точки зрения теории вероятности, – бормотал Фил, выступающий в роли оператора, – так и должно было произойти. Пятьдесят на пятьдесят.

– Какая же тут вероятность? – злилась Катрин. – Чистая очевидность.

И показала Гере кулак. Тому ничего не оставалось, как закатить глаза к потолку.

Вечерний кораблик с веселыми соседями – там орали песни, дрались, целовались.

– А почему ты не отмечаешь последний звонок со своими? – спросила Соня Тихона.

Абонент «Забыть»… Ну почему он не забывается!

– Я со своими.

Тихон, как всегда, был в светлом костюме, на лацкане каплей крови выделялся бантик.

Соня смотрела на воду. Бурую, тяжелую. Казалось, прыгни она сейчас вниз – не утонет, а разобьется о металлическую поверхность.

За прошедшие месяцы страдания притупились. Червячок тревоги копошился внутри, напоминая о произошедшем. А было ли что-то? Может, ничего и не было?

Она прогуливалась по узкому проходу между крытой частью парохода и поручнями. Разойтись двоим невозможно. Вот она и остановилась около Тихона. Он смотрел на темный берег. Заметив Соню, улыбнулся. Как всегда, спокоен, как всегда, уверен в себе.

– Вы мне очень подходите, – негромко произнес Гладкий.

– Чем же?

– Мы одинаковые.

Соня развернулась, чтобы посмотреть в лицо Тихону. И этот мерзавец смеет утверждать такое!

– А чего ты так вскинулась? – усмехнулся некогда очень любимый человек. – Или считаешь, что чем-то отличаешься от меня?

– Отличаюсь! Я не использую людей в своих целях.

– Да? – Гладкий хохотнул. – А как же Димочка? А как же Тырин? Да ты всех здесь построила, лишь бы тебе было удобней!

Соня снова уперлась взглядом в реку. Свинцовая, вот как обычно называют такую воду. И так вдруг захотелось от всего этого освободиться. От этой зависимости.

Не замечая, что делает, качнулась вперед.

Ладонь Гладкого тяжело легла на плечо. Соня рванулась, но Тихон прижал ее к себе.

– Ты мне правда понравилась.

– Опять строишь свои планы?

Слезы потекли сами собой. Незвано, непрошено. А так не хотелось показывать, что больно. Что надоело. Что от чужой правильности готова выть.

– Помнишь, я встретил тебя в раздевалке? – зашептал в макушку. – Мне сказали, что ты из одиннадцатого. Я поэтому и подошел. Что ты сказала?

– Что? – всхлипнула Соня.

– Что такого класса нет. Какая ты была тогда красивая…

Истерика сотрясала Соню, но Тихон держал крепко, не давая согнуться, не давая упасть.

– Ты всегда была очень красивая. А как ты краснела, когда я подходил, как старательно отводила глаза! У тебя даже уши краснели.

Фыркнула через силу, давясь слезами. Тяжело задышала, потому что нос заложило.

– А когда я увидел статус у вашего малахольного Димочки, я так расстроился… Я же видел, что происходит.

– Что? Что происходит?! – закричала Соня, вырываясь. Но кто же ее выпустит? Кто позволит сделать так, как хочется?

– Сама виновата. Вместо того чтобы нормально общаться, ты выбрала игру по правилам Тырина.

– Я хотела сделать как лучше!

– И сделала как всегда. Предала меня, чтобы кому-то было хорошо. Это для вас нормально.

Отчаяние накатило, в глазах стало темно. Только гул мотора парохода через палубу, через ноги пробивался к голове, заставлял дрожать мелкой дрожью руки. А Тихон все говорил, говорил, не замечая, что творится с Соней. А перед ней, как в кино, всплывали картинки прошлого. Тихон, Тихон, Тихон. Поворот головы, спокойное лицо. Белая подушка, белый халат. То, как он легко и весело говорил с ребятами из другой школы. Убийственные слова Тихона, что она сама во всем виновата…

– Понимаешь, – говорил Гладкий, – в одиннадцатом классе все отношения лишены смысла. Каждый куда-то поступает, у всех начинается новая жизнь.

– Какая жизнь? – сдерживаясь, прошептала Соня.

Дурак! Какой же он дурак! Круглый. Неисправимый. Они все здесь дураки! И уже ничего не поправишь! Все пропало, все…

– Вы ни разу потом не встретитесь.

– Мы – встретимся, – сквозь зубы прошептала Соня.

Оттого, что Тихон прижал ее к себе, от лежавшей на плече руки становилось жарко. Жар тек по телу, убивал волю.

– Нет. Не встретитесь.

Слезы внезапно прекратились. Стало весело. Год прошел, а они все воюют. Все строят чертовы никому не нужные планы.

– А мы?

И снова в глазах Гладкого появилось что-то холодное, равнодушное, словно змея проползла. А потом морок сошел, он улыбнулся, потянул Соню к себе:

– Прости меня. Я дурак. Я не должен был так поступать. Когда я вижу, как ты смотришь, сколько у тебя недоверия… Черт! Я готов мир взорвать. Не сразу я понял – но я люблю тебя. Слышишь? Люблю! А все остальное… ну… так получилось.

Соня уперлась. Сама не поняла почему. Она выставила руку, отталкивая от себя Тихона. Но он оттолкнул руку, и Соня по инерции упала на него. Резко, властно поднял ее голову и… поцеловал. Не так, как получалось у нее дома, а по-взрослому, грубо, пылко. И уже небо с водой стремительно завертелись, попытались поменяться местами, но вовремя явившийся Тырин прекратил внеплановое вращение, вернув все на свои места.

– Ну вот… – протянул он, останавливаясь рядом и даже не думая отводить взгляда – смотрел в упор, с наглой усмешкой. – Опять у нас девушек уводят.

Соня закраснелась. Прятаться было некуда, поэтому она ткнулась Тихону в грудь, уперлась лбом в холодную булавку.

– Так ты, Мармеладова, и не сходила со мной в кино. – Славка похлопал по отполированным перилам и пошел прочь.

– Что он хотел? – В бесцельное перемещение Тырина в пространстве не верилось. По крайней мере, Соня не верила.

– Как всегда, хотел власти.

– А ты?

– И я. Только я уже добился, а он все бьется, дурачок. А не с кем. Гитлер умирал в одиночестве.

Соня выбралась из-под жаркой руки

Феноменальная у фюрера способность все портить!

– А как же Лиса?

– Лиса – боевая подруга. Мы знакомы с детского сада. Мировая девчонка.

– Лиса – это Алиса? Гостья из будущего?

– Лиса – это Василиса. Из премудрых.

– Она – твоя девушка?

Тихон замялся. Секундная пауза на обдумывание ответа.

– Я думал, что она моя девушка.

– Вы расстались?

– Мы не были вместе. Через меня Лиса добивалась того, чего хотела.