Маленькие женщины. Хорошие жены - Луиза Мэй Олкотт

Ты же знаешь, что без этого твой замок не будет идеальным, – сказала прямолинейная Джо, у которой ещё не появилось нежных фантазий и которая презирала романтику, допуская её разве что в книгах.

– У тебя, конечно, не будет ничего, кроме лошадей, чернильниц и книг, – раздражённо ответила Мэг.

– А что, разве нет? У меня будет конюшня, полная арабских скакунов, комнаты с горами книг, и я буду писать, пользуясь волшебной чернильницей, чтобы мои произведения стали такими же знаменитыми, как музыка Лори. Я хочу сделать что-то выдающееся, прежде чем поселиться в своём замке, что-то героическое или чудесное, что не забудут после моей смерти. Не знаю, что именно, но я жду этого и собираюсь когда-нибудь удивить всех вас. Я думаю, что буду писать книги, стану богатой и знаменитой, это меня устроит, так что вот моя заветная мечта.

– А я останусь дома, в безопасности, с папой и мамой, и буду помогать заботиться о семье, – удовлетворённо сказала Бет.

– А разве ты больше ничего не хочешь? – спросил Лори.

– С тех пор как у меня появилось моё маленькое пианино, я вполне довольна. Я хочу только, чтобы мы все были здоровы и не расставались, и больше ничего.

– У меня очень много желаний, но самое заветное – мечта быть художником, поехать в Рим, писать прекрасные картины и стать лучшим живописцем в мире, – таково было скромное желание Эми.

– Мы весьма амбициозная компания, не так ли? Каждый из нас, кроме Бет, хочет стать богатым, знаменитым и великолепным во всех отношениях. Интересно, исполнятся ли когда-нибудь наши желания, – сказал Лори, пожёвывая травинку, как задумчивый телёнок.

– Ключ от моего воздушного замка у меня есть, но смогу ли я отпереть дверь, ещё неизвестно, – загадочно заметила Джо.

– У меня тоже есть ключ от моего замка, но мне не дадут им воспользоваться. Проклятый колледж! – пробормотал Лори с нетерпеливым вздохом.

– А вот и мой ключик! – И Эми взмахнула карандашом.

– А у меня нет ключей, – печально сказала Мэг.

– Да нет же, есть! – тут же ответил Лори.

– Какой?

– Твоё лицо.

– Ерунда, какой от него прок.

– Подожди, и увидишь, не принесёт ли тебе твоё лицо чего-нибудь стоящего, – ответил мальчик, смеясь при мысли об очаровательной маленькой тайне, которую, как ему казалось, знал только он.

Мэг покраснела, заслонившись веткой папоротника, но не задавала вопросов и смотрела на реку с тем же выжидательным выражением, с каким мистер Брук рассказывал историю рыцаря.

– Если мы все будем живы через десять лет, давайте встретимся и посмотрим, у кого из нас исполнились желания или насколько мы приблизились к осуществлению своих желаний в будущем, – сказала Джо, всегда готовая составить какой-нибудь план.

– Господи! Сколько же мне будет лет, двадцать семь! – воскликнула Мэг, которая уже чувствовала себя взрослой, едва достигнув семнадцати лет.

– Нам с тобой будет по двадцать шесть, Тедди, Бет – двадцать четыре, а Эми – двадцать два. Какая это будет почтенная компания! – сказала Джо.

– Надеюсь, к тому времени я сделаю что-то, чтобы гордиться собой, но я такой лентяй, что, боюсь, я так и буду бездельничать, Джо.

– Мама говорит, тебе нужен стимул, и, если у тебя он появится, она уверена, что ты будешь замечательно работать.

– Она правда так считает? Клянусь Юпитером, я буду работать, как только мне представится такая возможность! – воскликнул Лори и с неожиданной энергией поднялся и сел. – Я должен радоваться, угождая дедушке, и я стараюсь, но, видите ли, это всё против воли и потому даётся мне нелегко. Он хочет, чтобы я, как и он, стал торговцем в Индии, а я предпочёл бы застрелиться. Я ненавижу чай, и шёлк, и специи, и всю ту дрянь, которую перевозят его старые корабли, и мне всё равно, как скоро они пойдут ко дну, если я их унаследую. Поступление в колледж должно его порадовать, а когда пройдут четыре года, он будет вынужден освободить меня от коммерции. Но он настроен решительно, и я должен идти по его стопам, если только не вырвусь из-под его опеки, как мой отец, и не стану жить в своё удовольствие. Если бы кто-нибудь остался со старым джентльменом, я бы завтра же сбежал от него.

Лори говорил взволнованно и, казалось, был готов привести свою угрозу в действие при малейшем поводе, потому что он рос очень быстро и, несмотря на свою леность, испытывал юношескую ненависть к подчинению и неуёмную жажду попытать счастья в этом мире.

– Я советую тебе уплыть на одном из ваших кораблей и никогда не возвращаться домой, пока ты не добьёшься своего, – сказала Джо, чьё воображение воспламенилось при мысли о таком дерзком подвиге и чьё сочувствие было возбуждено тем, что она называла «пороки Тедди».

– Это неправильно, Джо. Ты не должна так говорить, и Лори не должен следовать твоему плохому совету. Ты должен делать то, что хочет твой дедушка, мой дорогой мальчик, – сказала Мэг самым материнским тоном. – Старайся изо всех сил, учась в колледже, и когда он увидит, что ты пытаешься угодить ему, я уверена, он не будет к тебе строг или несправедлив. Ты сам говоришь, что с ним некому больше остаться и любить его, и ты никогда не простишь себе, если уйдёшь от него без его разрешения. Не унывай и не волнуйся, но исполняй свой долг и получишь награду, как добрейший мистер Брук, когда станешь уважаемым и любимым.

– А что ты о нём знаешь? – спросил Лори, благодарный за добрый совет, но не любивший нотации, поэтому он был рад тому, что мог сменить тему разговора после своей необычной вспышки откровенности.

– Только то, что твой дедушка рассказывал нам о нём: как он хорошо заботился о своей матери, пока она не умерла, и не поехал за границу в качестве учителя к каким-то хорошим людям, потому что не хотел оставлять её одну. И как он теперь заботится о старушке, которая нянчила его мать, и никогда никому об этом не говорит, но старается быть таким добрым, терпеливым и бескорыстным, насколько возможно.

– Он и в самом деле такой, дорогой наш старина! – горячо воскликнул Лори, когда Мэг замолчала, раскрасневшаяся и увлечённая своим рассказом. – Это так похоже на дедушку – тайком вызнать о человеке всё и рассказывать о его доброте другим людям, чтобы они его полюбили. Брук не мог понять, почему твоя мать была так добра к нему, пригласила его к себе вместе со мной и обращалась с ним так по-дружески. Он считает её просто совершенством, и говорит об этом целыми днями, и всё время горячо вас хвалит. Если я когда-нибудь исполню своё желание, вы увидите, как я отблагодарю Брука.

– Начни делать что-то хорошее прямо сейчас, хотя бы не изводя его до смерти.

– Откуда вы это знаете, мисс?

– Я всегда вижу это по его лицу, когда он выходит из вашего дома. Если ты вёл себя хорошо, он выглядит довольным и идёт бодро. Если ты ему досаждал, он серьёзен и идёт медленно, как будто хочет вернуться и сделать своё дело получше.

– Вот как, мне это нравится! Значит, ты ведёшь учёт моих хороших и плохих отметок, делая выводы по выражению лица Брука, не так ли? Я часто вижу, как он кланяется и улыбается, проходя мимо вашего окна, но я не знал, что у вас налажен телеграф.

– Да нет же. Не сердись и не передавай ему, что я тебе сказала! Я так сделала только для того, чтобы показать, что мне небезразлично, как у тебя обстоят дела, а то, что здесь сказано, сказано по секрету, ты же понимаешь! – воскликнула Мэг, встревоженная мыслью о том, что может последовать за её легкомысленной репликой.

– Я не сплетник, – ответил Лори, приняв свой «великий и могучий» вид, как Джо называла некое выражение лица, которое он иногда принимал. – Но если Брук продолжит выступать в роли термометра, я постараюсь создать хорошую погоду.

– Пожалуйста, не обижайся. Я не собиралась читать мораль, быть доносчицей или выглядеть глупо. Я всего лишь подумала, что Джо поощряет тебя в намерении, о котором ты потом пожалеешь. Ты так добр к нам, мы чувствуем себя так, словно ты наш брат, и говорим только то, что думаем. Прости меня, у меня были добрые намерения. – И Мэг с нежной робостью протянула ему руку.

Устыдившись своего минутного всплеска эмоций, Лори пожал её нежную маленькую ручку и искренне сказал:

– Это я должен просить прощения. Я сержусь и весь день был не в духе. Мне нравится, когда ты рассказываешь мне