Октябрьские ведьмы - Дженнифер Классен

доме, застрявшем на краю обрыва, и обо всех мелочах внутри, которые в октябре превращали его в чудесное и прекрасное место: кухня, вся в зелени стараниями тёти Пруди, тёплый очаг, поддерживаемый тётей Конни, винтовые лестницы и фиолетовая спальня Мирабель. Мне безумно хотелось туда вернуться.

– Так ты идёшь? Тогда пошли. – Сенара повернулась к выходу из пещеры. – Та ведьма не останется там навечно. И… Мне жаль, если что. Я даже не воспринимала тебя поначалу как отдельного человека. Я видела только Мерлинов, а ненависть к ним у нас в крови.

Я посмотрела ей в глаза, прекрасно понимая, что не должна ей доверять. Но нам с Керрой одним не справиться. И даже если Сенара снова меня предаст, то это хотя бы произойдёт по другую сторону прутьев.

– Докажи, – сказала я. – Сделай что-нибудь для моего ковена. Они здесь в плену и даже не могут пользоваться своими руками.

Сенара вздохнула, пожала плечами и мигнула одним глазом. У меня ушла секунда, чтобы заметить её дар – стопку подушек, небольших, но мягких на вид.

Мне этого было достаточно. Я встала, отряхнула пижаму от песка и последовала за ней.

Сенара задержала взгляд на моей пижаме и снова быстро моргнула, облачив меня в мантию Морганов, тёплую и уже знакомую.

Она вывела нас во внутренний двор замка, мы пересекли мост и по заросшему низкой жёсткой травой склону побежали к обрыву. На фоне бескрайнего моря наш дом казался особенно маленьким и незначительным.

Подходя к нему, мы сбавили шаг. Я вдруг подумала, что мы на самом деле не знаем, кто там внутри. Но сейчас мне больше всего хотелось спрятаться от оставшегося позади замка.

Мы прокрались внутрь через заднюю дверь и старались вести себя тихо, но впущенный нами сильный ветер предупреждающе загремел медными ковшами и сковородками, висящими на кухне. Вообще-то в последнее время в наш дом постоянно кто-нибудь вламывался. Мы закрыли за собой дверь и затаились, пытаясь понять, есть ли здесь кто-то ещё.

Было странно вернуться домой и не слышать маму, тётю Конни или тётю Пруди. Я всё ждала, что кто-нибудь из них сейчас зайдёт на кухню. Как бы я хотела, чтобы тётя Пруди принесла свежих овощей для супа, или чтобы тётя Конни взмахом деревянной ложки приказала нам их порезать, или чтобы мама с улыбкой застелила стол красивой золотой скатертью и выдала нам тарелки. Я бы не отказалась от тарелки супа.

Зелёные ведьмы, или ведьмы домашнего очага, цель жизни которых была забота о своём доме и о родных, должны были быть здесь, в своём любимом месте.

Но мы услышали лишь поскрипывание стен на ветру. Единственной ведьмой Мерлин в доме была я.

Сенара мигнула в сторону Керры, и ту будто прорвало:

– Мне столько нужно сказать! Угх! Мне столько нужно сказать! Все эти ваши мерлинские легенды, о звёзды…

Не слушая её, я прошла в гостиную. Здесь тоже было пусто, не считая медленно спланировавшего на пол бежево-коричневого пера.

– Здесь никого нет, – озвучила очевидное Керра. – Твоя воображаемая ведьма ушла.

– Я правда кого-то видела, – упрямо заявила Сенара. И, повернувшись ко мне, с чувством добавила: – Честное слово!

– Что теперь? – спросила я. – Вернёшь нас за решётку?

У меня было достаточно других проблем, но, оказавшись снова в нашем захламлённом доме, лишённом скрывающей всю его грязь и неряшливость завесы октябрьской магии, я почувствовала, как у меня вспыхнули кончики ушей.

– Здесь уютно, – сказала Керра, и я сердито на неё посмотрела, но не увидела на её лице коронной презрительной ухмылки.

И она была права: даже без всех магических преображений в нашем доме было уютно. Но за всеми этими изменениями в интерьере я не сразу поняла, что осталось прежним: плед снова висел на стене. А значит, здесь всё-таки кто-то был.

Мы встали посреди комнаты и уставились на него. Точнее, мы с Сенарой, потому что Керра продолжала вертеть головой по сторонам.

– Смотри, Керра, помнишь? – указала на плед Сенара. – Мы видели его в прошлый раз. Это часть нашего гобелена.

– Я и не догадывалась… – У меня перехватило дыхание, и я не договорила. Чтобы этот старый грязный плед, обычно лежащий на спинке дивана, был частью того роскошного гобелена из тронного зала Морганов?! – Получается, если повесить плед на стену, он становится гобеленом?

– Типичная логика Мерлинов, – пробормотала Керра.

– Не заставляй меня сожалеть, что я вернула тебе голос, сестра, – пригрозила Сенара, и Керра, как ни странно, промолчала.

– Он всегда просто лежал на диване. – Я кивнула на диван, где лежала стопка пледов. – Я хочу сказать… мама говорила, что это Мерлин – вроде как, – но я никогда особо… не приглядывалась.

А сейчас я не могла оторвать глаз от грязно-серого, трудно различимого лица Мерлин. Её портрет мало о чём мог поведать – обычная женщина в профиль, смотрящая вверх, вытянутые руки обрезаны в районе запястий.

И теперь я впервые рассмотрела на фоне стройные ряды всадников.

«Лошади…»

Я слегка похлопала по карману, а потом в панике прижала к нему ладонь:

– Её нет! Бобби исчезла!

Но тут мои пальцы наткнулись на что-то мягкое внутри, и я осторожно достала пони из кармана и погладила кончиком пальца едва заметную звезду на её лбу. Бобби стала совсем размытой и блеклой. Она была творением магии, и её состояние ясно указывало на то, как мало магии осталось у моей мамы. А что будет, когда она совсем её лишится? Меня замутило от страха и боли.

Сенара взяла Бобби, положила себе на ладонь, поднесла к лицу и моргнула. И внезапно Бобби вернулись яркие цвета и чёткие контуры.

– У меня никогда не было ничего подобного, – с завистью вздохнула Керра и провела пальцем по бархатному носу пони.

Я не знала, как ей объяснись, что мама создала её просто по велению своего доброго сердца. Сенара поставила Бобби на пол, и она встряхнулась.

– Оставайся здесь, – сказала я пони. – Охраняй дом. Ну или займись чем-нибудь ещё.

– Нужно отнести этот гобелен в тронный зал. Скорее, – сказала Сенара, сияя звёздами в широко распахнутых глазах.

Вернувшись в тронный зал, Сенара с помощью магии подняла наш плед с Мерлин к оборванному концу гобелена Морганов, и стоило пледу занять положенное ему место на стене, как весь гобелен замерцал. Было странно видеть этот грязный кусок ткани, который мы бездумно бросали на спинку дивана, рядом с произведением искусства, с гордостью повешенным Морганами в самом сердце своего замка.

От нарастающего восторга у меня перехватило дыхание.

Нити их гобелена начали перевиваться