Арабелла - Мария Закрученко

эту историю. Что бы ей стоило сделать тогда. Как отец ушёл (она его выгнала!), нужно было уехать навсегда. Иногда я представляла себе, какой была бы другая жизнь в другом городе, но всё равно воображение скатывается к нашей квартире, к свету окон соседних домов, где точно знают, как жить правильно, а мы до сих пор – нет. Жизнь никогда не станет другой ни в каком месте, пока ты, как чемодан, таскаешь с собой себя. Не надо обманывать.

– Где твой телефон?

У меня на спине встают дыбом все до последней маленькие волосинки. Как она узнала? Что я буду делать, когда она его отберёт? Как объясню Сирил? Как свяжусь с Сирил?! Всё это пролетает в моём мозгу за секунду, пока она встаёт и подходит к моему столу. Берёт коробку, которую я так и не открыла.

– Почему ты им не пользуешься?

Я вздыхаю, стараясь не показать своё облегчение. Не тот телефон.

– Он мне не очень нужен.

– Теперь будет нужен.

Она вытаскивает телефон из коробки и швыряет на мою кровать. Вспоминаю серию, в которой воинственный млок бросил гранату и только твой амулет чудом спас тебя и твоих друзей от неминуемой смерти, отразив взрывную волну. Чёрная штуковина в полуметре от меня – не граната, конечно, но я беру её, будто она может взорваться.

– Пишешь мне каждый раз, когда приходишь из школы домой. Никаких больше гулянок – сразу домой и сразу за уроки. Поняла меня?

– Да.

– Что «да»?

– Поняла!

Когда не можешь сказать то, что хочешь сказать на самом деле, единственное, что остаётся, – вложить всю силу сопротивления в голос. Хотя бы так выразить своё отношение к несправедливости, но выразить! Я это делаю бессознательно, это несломленная часть меня пытается доказать: можешь взять моё тело и сделать с ним что угодно, но всё остальное тебе не принадлежит. У этого голоса есть имя. Арабелла.

Наши взгляды на одном уровне встречаются, и я вижу: она собирается высказать ещё и за тон, но замирает на полуслове. Мне кажется, она понимает: когда-нибудь я буду смотреть на неё снизу вверх и вот так же спрашивать, поняла ли она. Вот бы она меня избила, хоть раз. Удар, оплеуха или чего похуже, но она ни меня, ни Аньку в жизни пальцем не тронула. То, что она делает… иное.

– Опять у тебя в глазах эта… пелена. Когда ты очнёшься? Когда жить будешь в реальном мире? Всё бы тебе сериальчики смотреть, звезду эту грёбаную. Чем, по-твоему, тебе это поможет? Всё о каких-то космосах мечтаешь. Жизнь – она здесь!

Меня здесь нет. Я в космосе. В индигово-чёрном его уголке, куда не долетает свет ни одной звезды. Я без скафандра. Маленькие комочки силы вылетают из меня шариками, словно капельки крови в невесомости. В космосе не сразу умирают. Я читала, видела в сериале. Минуты четыре глотаешь вакуум, пытаясь добраться до кислорода, которого там нет. А потом лёгкие корчатся изнутри и глаза превращаются в хрупкие стекляшки. Маленькие новогодние шары, а внутри – Магелланово Облако…

– За уроки. Из-за стола не выйдешь, пока все теоремы не вызубришь.

Она даже не заметила, что я и так сижу за учебником. Я молчу. Я труп. Она даже не видит, что учебник открыт и я учусь. Неплохо продвинулась вообще-то, пока она не пришла выносить мне мозг. Я сама решила заниматься!

Выходя из комнаты, она снимает ветровку, разглаживает на плечиках, стряхивая невидимые пылинки.

– Обедала уже? Нет? Через полчаса.

Это особый талант нашей семьи: после катастрофы делать вид, что ничего не случилось.

– Да, вот ещё что. По выходным будешь ходить к репетитору по алгебре и геометрии. Анна Михайловна порекомендовала одного. Здесь недалеко, в соседнем дворе.

– Во сколько? – не выдерживаю я.

Вспышками молний-мыслей: «Фандом! Мэгги! Разговор с Лиз!»

– Во сколько надо, во столько и пойдёшь! Хоть на весь день!

И уходит стучать кастрюлями на кухню. Я поворачиваюсь к столу, к открытому учебнику, но треугольники превращаются в окружности, а строки задания – в размытые линии. Тяжело сделать вдох, будто пробую дышать сквозь рыдание. Вдруг мне не хватит воздуха и я умру на самом деле? Одновременно со страхом приходит радость, что не придётся больше терпеть. Через минуту я вдыхаю ровно столько, чтобы хватило не умереть, но не надышаться. Я всё ещё в космосе без скафандра. Тело решает за меня. Я плыву в невесомости комнаты к шкафу, нахожу в его недрах давно собранную сумку и считаю. Два комплекта нижнего белья, пара носков, пара футболок, сарафан, выключенный телефон Сирил, зарядку позже доложу. Дотронуться до этих вещей, прижать к себе, прошептать им: «Скоро!» И вдруг решаю точно – когда. Двадцать четвёртое мая. День итоговой контрольной. В этот день я уйду из дома. Это будоражит. Представляю себе автотрассу и себя с поднятым вверх большим пальцем, вот останавливается машина – колёса размером с меня, – и на вопрос я кричу: «В Москву!» А куда ещё? Но это видение пугает близостью осуществления. И тогда я открываю мысленную книжечку и смотрю на твою фотографию. И успокаиваюсь. Она может отнять у меня всё. Но тебя не отнимет.

Дверь в комнату закрывать нельзя. Её бесят закрытые двери так же, как меня – открытые. Через минуту она приходит посмотреть, как я склоняюсь над учебником. Но меня там нет. Это оболочка. Пустой скафандр. Между мной и этим миром – кирпичная стена.

Придумала, куда летим?

Давай на Тау Кита!

Почему туда?

Клёвое название.

Ты берёшь меня за руку, мы идём к Мэгги. Твоя ладонь тёплая и сильная. Нас ничто не остановит, мы пари́м среди звёзд.

✎

Утром путаюсь в кошмарах, ища кнопку выключения будильника. Надо сменить мелодию на ту, из сериала, и тогда буду просыпаться вместе с тобой. В голове разворачивается «краткое содержание предыдущей серии»: наш полёт в черноте к яркой звезде Тау Кита под музыку, а потом… потом… Хочу обратно в кошмар. Там нет её, нет школы и репетитора. Нет тюрьмы, в которой трепыхается моё тело.

В уголках глаз выступают слёзы, но я подавляю жалось к себе, когда в углу кровати вижу твой размытый силуэт. Ты уже в курсе про мой домашний арест, про репетитора вместо сходок, про телефон, который вместо свободы станет новой версией тюрьмы… Ты знаешь, хотя я скрывала это от тебя весь вечер, пока фантазировала наши приключения. Знаешь – но ни словом, ни жестом не упрекнёшь.

Разве