Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина

на предателя. Но я протягиваю ему вкусняшку и ласково чешу за ушами. Пес сдается (еще бы он не сдался!) и безропотно позволяет себя поднять и отправить в кабинку.

– Вот видишь, Зоя! – смеется Ремизов. – А я всегда говорил, что нежности тебе не хватает. Нежности!

Теперь Воронцова готова испепелить взглядом и его. Девчонка вся на нервах, и это странно. Это далеко не первая ее гонка.

– Вам заняться нечем? – спрашивает она сердито.

– Честно?

– Дань, отвали!

– Да что меня все утро все гонят! – совершенно искренне возмущаюсь я. – Подняли, кофе не дали, а теперь рычат!

– Сходи проверь, все ли ребята упаковали, – советует Воронцова.

– Уже проверил. Меня прогнали.

– И ты к нам прибиться решил? – со смехом спрашивает Свят.

– Хотел как лучше… И вот… – вздыхаю я.

Чук и Гек наконец занимают свои места. Зоя закрывает дверцы и проверяет замки. На крышу прицепа падает шишка, и собаки заливаются дружным воем. Из-за забора им вторят обиженные Ниро и Вульф, которых оставили дома.

– Сумасшедший дом! – восклицает Зоя.

– Главное, чтобы наши гости об этом не догадались, – отвечает Святослав и смеется.

Воронцова бросает на него яростный взгляд.

Мне нравится Ремизов. И хотя время от времени я мечтаю его придушить только за то, что он слишком близко подобрался к Зое, он мне нравится.

А еще он меня бесит. Потому что отец услышал его, а не меня. Святослав появился в “Медвежьем углу” благодаря отцу. И я так до конца и не понял, что ему здесь нужно и в чем заключается их с отцом сотрудничество.

– Так, ребят, все! Мы готовы! По коням! – командует Зоя. – Я только проверю щенков.

– Тогда я за Сильвой. Буду ждать вас у выезда, – говорю я. – Чур, я еду в одной машине с Сильвером!

– В багажнике? – уточняет Зоя.

Я показываю ей язык, и девчонка даже изволит улыбнуться.

– Дань, зайди в гараж, – напоминает Свят. – Скажи, чтобы тоже выезжали.

– Угу.

Но ребят в гараже уже нет.

Как всегда готовы все, кроме меня.

Сильвер с Артемием ждут меня у крыльца дома охотника. Пес вертится волчком, чувствуя всеобщее возбуждение. У Темы в руках термос с кофе:

– Это твой. Сладкий и с корицей, – говорит он. – Остальным Аленка отнесла уже.

– Спасибо! Сейчас только к себе загляну за рюкзаком, и иду.

– Мы тогда к воротам пока. Сильвер уже весь извелся.

Я еду вместе с Зоей. Она за рулем. Укачивать меня начинает практически сразу, и я уже ненавижу и дорогу, и темное зимнее утро, и саму машину. Сильвер тоже недоволен поездкой. Он привык дрыхнуть, развалившись на заднем сиденье, а не ютиться в узкой клетке в багажнике. И сейчас он отчаянно скулит, не решаясь выть в голос. А вот Лаки не слышно.

Меня тошнит, Сильва ноет.

Сильва ноет. Меня тошнит.

Так и едем.

Зоя смотрит прямо перед собой и мужественно ведет машину, не обращая на наш мужской концерт никакого внимания.

Я ненавижу машины!

Стараюсь смотреть прямо перед собой. Вспоминаю, как когда-то давно мама увлеклась акупунктурой, и сжимаю пальцами собственное запястье, как никогда жалея, что уже вырос из детских браслетов с пиратами против укачивания.

– У меня таблетка есть, – вдруг говорит Зоя. – Дать?

– Нет, спасибо! Иначе я усну и просплю до завтра.

– Тогда леденец?

– Не откажусь.

Конфета такая кислая, что у меня выступают слезы. Но сразу становится легче. Я кладу ее за щеку и прикрываю глаза. Я справлюсь. Уж с этим-то я точно справлюсь!

Машину трясет. Жалобно лает Сильвер. Ему немного рассерженно вторит Лаки. Зоя сосредоточенно закусывает нижнюю губу и по-прежнему смотрит на дорогу, но я вдруг с удивлением понимаю, что она с трудом сдерживает смех.

– Что? – спрашивает она, но на меня все так же не смотрит.

– Тебе смешно, – замечаю я.

– Эй, это звучит, как обвинение! – возмущается девчонка.

– Ничего подобного! Нам с Сильвером плохо, а тебе смешно!

Она уже не сдерживается и хохочет в голос. Я смотрю на нее и улыбаюсь. Она такая настоящая сейчас. Просто девчонка, у которой хорошее настроение. И я тоже улыбаюсь.

– Долго еще ехать?

– Минут тридцать. Но в городе уже могут быть пробки. Как ты относишься к пробкам?

– Сугубо отрицательно. И Сильва тоже.

– Может, тогда прогуляетесь пешком?

– Что? Нет! Там мороз!

– Даня! – она снова хохочет. – Ты бы видел сейчас свое лицо!

– Оно зеленое, – обиженно бухчу я и отворачиваюсь к окну. Не проходит и десяти секунд, как к горлу снова подступает тошнота.

– А можно не дергать? – бормочу я себе под нос. Но Зоя слышит и сбавляет скорость.

Петрозаводск мы все-таки оставляем в стороне. И я безумно жалею, что снова не увижу скованную льдом Онегу.

Когда мы приезжаем на место старта “Земли хаски”, становится уже совсем светло. Зоя осторожно паркует машину и глушит мотор.

Но продолжает сидеть, уставившись в лобовое стекло.

– Все в порядке? – спрашиваю я. Ужасно хочется на свежий воздух, но и оставить Воронцову в таком состоянии одну я не могу.

– У нас же все получится? – спрашивает Зоя.

И смотрит на меня глазами, полными слез.

– А почему нет?

– Ну… старт отменят, собаки начнут хромать…

– Снегоход перевернется, – подхватываю я. – Или небо на землю упадет!

– Царевич, я серьезно!

– И я серьезно, Зоя! Хватит переживать из-за ерунды. У тебя все получится. Тут даже не время важно, а главное – участие. Так, Воронцова, все! Меня сейчас стошнит!

Зоя делает страшные глаза и улыбается мне сквозь слезы. А я вылезаю из машины и наконец могу нормально дышать.

– О, Царевич! Как настроение? Боевое? – доносится до меня голос Гарика. – Рад видеть в добром здравии.

– Взаимно, – отвечаю я, хотя сейчас намек на мой зеленый вид кажется мне издевкой.

Затянувшееся рукопожатие прерывает рассерженный вой Сильвера.

Мой хаски требует немедленно выпустить его на свободу, и я покорно открываю багажник и перевозку, цепляю к шлейке поводок и наконец позволяю псу спрыгнуть на землю. Пока Сильвер довольно купается в снегу, я закрепляю поводок на своем поясе и открываю клетку Лаки, которая нежно поскуливает от радости и пытается лизнуть меня в лицо. Вообще, Лаки такая же серьезная, как и ее хозяйка. Но сейчас она не меньше моего рада, что путешествие подошло к концу.

Пока я занимаюсь собаками, Зоя выходит из машины и здоровается с Гариком. Тот бесцеремонно сгребает ее в свои объятия. Под его натиском даже суровая Воронцова тает.

Тем временем на парковку заезжает пикап Ремизова. Катька вылетает из машины, кажется еще до того, как он успевает остановиться, и кидается Гарику на