Немного больше, чем любовь - Женя Онегина

огляделась в поисках куртки. Девочка успела привести себя в порядок и переодеться, но тяжелые ботинки у двери, все еще перепачканные грязью, выдавали их ночное приключение с головой.

Проследив за его взглядом, мама нахмурилась. Паша содрогнулся от мысли, что и ему сегодня придется рассказать свою часть истории, а в том, что он ночью бродил в одиночестве по окраинам города, ему признаваться совершенно не хотелось. Как и рассказывать про Эльзу.

Эльза!

Он совершенно забыл про нее!

Встреча с Алей и последующие события совершенно вытеснили те переживания, из-за которых он и оказался недалеко от складов. А завтра они непременно встретятся в классе… И что дальше? Готов ли он стать главным событием этой недели? А если она передумала? От этой мысли Пашке сделалось тошно. Вдруг она пошутила? Просто пошутила над ним и теперь хохочет с подружками над его наивностью. А вдруг завтра в школе…

Пашка затряс головой, запрещая себе думать об этом.

– Павлик, с тобой все в порядке? – взволнованно спросила мама, всегда замечающая его тревогу.

– Все нормально, мам, – поспешно ответил он, пряча взгляд. – Просто душно стало.

– Это возраст, – проговорила мама, озабоченно кивая головой. – Растешь, скоро выше папы будешь.

Алевтина хихикнула. Паша закатил глаза. По губам Берга скользнула ехидная усмешка.

– Ну, все готовы? – поторопил отец. – Тогда на выход. Довольно стеснять Ингу нашим присутствием.

Пашка был рад увидеть, как от этих слов у подружки Янека запылали кончики ушей.

Мелкий, моросящий дождь, под которым они шли к отелю, закончился, и над городом снова светило солнце. Майский день был преисполнен свежести и весенней легкости, и к морю потянулись люди. Улицы наполнили веселая болтовня гуляющих и пожелания здоровья и процветания.

Павел и Алевтина не принимали участия во всеобщем веселье. Засунув руки в карманы курток, они шли следом за четой Колбецких, бросая вокруг себя хмурые взгляды. Берг так и не отпустил Алю в порт, и теперь она дулась на всех, в том числе и на Пашу – совершенно законно, между прочим. Павел был с ней полностью согласен: она имела полное право знать, что случилось с ее отцом. Только как рассказать об этом и где? Ему ничего не оставалось, как довериться родителям и Бергу.

– Ты в гимназии учишься? – вдруг спросила Аля. – В академической?

– Ага, – буркнул Паша.

– А как ты вчера очутился на складах?

Отвечать не хотелось. Очень не хотелось.

– А ты видела тюленей? – спросил он. Аля замедлила шаг и еще больше ссутулилась, и Павлу сразу стало стыдно за свое любопытство.

Но Алевтина ответила:

– Видела, конечно. Но мы обычно ездим на них смотреть в начале апреля. А ты?

– Нет, – Паша с сожалением пожал плечами. – У нас их не встретишь.

– Серьезно? Я попрошу папу нас отвезти…

Кажется, она все поняла сама. По крайней мере, брошенный на Яна, полный сомнения взгляд показался Паше очень осмысленным, и он поторопился ответить:

– Буду рад составить вам компанию.

– Какой здесь чудесный вид! – воскликнула мама. Аля хихикнула, а в ее темных глазах блеснуло озорство. Павел вдруг понял, что характер у нее отвратительный. Ершистая, насмешливая и упрямая. И одинокая. Это ее одиночество Павел чувствовал особенно сильно. Выросший в большой и дружной семье, он умел легко улавливать чужое настроение. А у Алевтины оно менялось стремительно.

Кафе, которое выбрала мама, чтобы накормить супом детей (при этих словах Аля снова захихикала и оценивающе посмотрела на Павла), находилось в самом центре города, примерно на одинаковом расстоянии от парка и марины. В праздничный день практически все столики были заняты. Но если Лизавета Колбецкая решила, что суп необходим, то у остальных был только один выход – смириться. За узким столом было тесно и сумрачно. Павел хмуро листал меню, пока мама выясняла, есть ли у Али аллергия на продукты. Девчонка испуганно замотала головой, кажется, впервые в жизни задумавшись об этом. Отец, посмеиваясь, заказал себе очередную порцию кофе. Когда Паша попытался сделать то же самое, мама бросила на него хмурый взгляд, и он, все осознав, попросил зеленый чай и солянку без грибов и зелени. Алевтина повторила его заказ.

– Не любишь грибы? – спросил Паша.

– Не знаю, – ответила девушка и слегка пожала плечами. – Хотя… Скорее, не люблю.

– Я тоже не люблю грибы, – поддержал разговор Янек. Отец тихо хмыкнул и сделал вид, что увлечен меню.

– И все-таки, что происходит? – спросила Алевтина, глядя на Лизавету Колбецкую.

Женщина вздохнула, немного нервно заправила за ухо рыжую прядь и произнесла:

– Ян любезно предложил нам с супругом провести пару дней в его отеле, и мы согласились. И… – она запнулась и обернулась к мужу в поисках поддержки.

– Алевтина, – проговорил Александр мягко, – дело в том, что катер твоего отца со вчерашнего вечера не выходит на связь… Его уже ищут. Ян был в порту сегодня. И будет лучше, если ближайшие дни ты проведешь в нашей компании. Моя…

– Это правда? – она не закричала, нет. Не заплакала даже. Просто перевела на Павла затравленный взгляд и переспросила еле слышно: – Правда, да?

Паша не знал, что сказать. В конце концов, он знал не так уж и много. К счастью, его опередил Берг:

– Алька, ты, главное, не паникуй. Вчера был сильный ветер, на островах даже отключали электричество. Возможно, просто пропал сигнал, и с катером все в порядке! – Алевтина согласно кивнула и все-таки смахнула слезу, а Ян продолжил: – Я сегодня присоединюсь к поискам. Я неплохо знаю побережье. И, думаю, будет лучше, если вы с Лизаветой и Александром погостите в отеле пару дней. Или компания Инги тебе больше понравилась? – прозвучало это заговорщически, и Аля улыбнулась, несмотря на полные слез глаза.

– Не надо Ингу! Но можно мне в порт? – упрямо повторила она и протянула жалостливо: – Пожалуйста!

– Ты же не сбежишь от нас в море на первом попавшемся катере? – с сомнением в голосе уточнил Александр Колбецкий.

– Честное слово! – пообещала девочка.

– Тогда решено. Осталось дождаться супа. Без него моя супруга вас не выпустит!

Пашка и Алевтина переглянулись, и юноша ободряющее улыбнулся.

Глава шестая

На тумбочке уже больше минуты настойчиво звенел будильник. Просыпаться не хотелось. Паша перевернулся на бок и накрыл голову подушкой. Будильник трещал и трещал.

– Вставать не собираешься? – спросил Эрик со своей кровати. Он был уже на ногах, до неприличия бодрый и готовый идти на пробежку.

Бегать по утрам Паша так и не научился. В глубине души он признавал себя слабаком, но даже это не могло заставить его повторить совершенную всего единожды утреннюю пробежку за компанию с лучшим другом. После этого юноша решил, что утро – просто не его время суток.

– Собираюсь… Куда я денусь? – ответил Паша, лениво потянулся и