Петтерсы. Дети океанов - Павел Алексеевич Воля

С отцом семейства он был вежлив и дружелюбен, в первые дни, а то и недели не упускал возможности при любом удобном случае благодарить его за свою спасенную жизнь, пока Джордж категорически не запретил ему это делать.

С Майклом они были, что называется, на одной волне, друзья неразлейвода, и это несмотря на разницу в возрасте. Они могли часами пропадать где-то в трюме, осваивая очередное ремесло мореходов, или подолгу сидеть на баке, рассказывая друг другу занимательные истории. Со стороны можно было подумать, что они знакомы не один десяток лет.

Что касается Эйши, то с ней мистер Блэйк вел себя подчеркнуто уважительно и церемонно, словно это была не маленькая девочка, а королева Виктория. Поначалу это смущало юную Петтерс, но вскоре она привыкла, отнеся это на тот счет, что она была единственная леди на корабле.

Разница в отношении с членами экипажа и пассажирами была настолько разительна и заметна, что на нее нельзя было не обратить внимания. Это стало порождать различного рода версии у команды — от благодарности семье Петтерсов за свое спасение до природной предрасположенности к рабству и служению белым господам. Но вскоре и эти кривотолки прекратились, и Блэйка оставили в покое с формулировкой «кто поймет этих туземцев и их нормы приличия».

Глава 21. Акула

В старой бамбуковой хижине на побережье Кораллового моря, на дырявой циновке, лежа на спине, забылся сном небольшой смуглый мужчина. Сегодня, как и последние два года, он спал очень тревожно. Прикрытое веко единственного глаза постоянно подрагивало, а по обезображенному шрамом лицу то и дело пробегала судорога. Ему редко снились сны, да и те, что были, трудно было назвать снами в нашем понимании. Никаких приключений, свершений и никакой логики. Просто набор красочных картинок и символов, которые потом, проснувшись, нужно будет еще расшифровать. Вот и в эту ночь вышло так же.

Анару шел по разостланной ковровой дорожке ярко-бирюзового цвета, по ее краям стояли люди, которые выкрикивали хвалебные слова, аплодировали и осыпали его цветами. Он был величествен и спокоен, как подобает быть настоящему царю. Все, совершенно все его недруги и враги остались в прошлом поверженными и несчастными. Только он способен восстановить мир и равновесие в этой вселенной. И горе тем, кто пойдет против его власти.

Две юные девы в белоснежных хитонах[88] открывают перед повелителем огромные резные ворота. Вдали в зале виднеется трон. Это золотой трон повелителя водной стихии, принадлежащий отныне только ему.

Анару невольно жмурится от его сияния. Он прекрасен. Подлокотники в виде двух ныряющих дельфинов, подставка для ног в форме огромного распластавшегося спрута, который волнами стекает вниз, образуя ступеньки, над головой большая раковина изображает подобие короны. Более не осталось препятствий на пути к этому великолепию и владычеству. Их разделяют всего пять шагов. Четыре. Три. Два…

Вдруг на ярко-бирюзовую ткань, не спеша перебирая лапами, выходит огромный черный пес, преграждая дорогу новому царю. Анару делает повелительный жест, чтобы отогнать животное, но собака и не думает слушаться человека, лишь оскаливает зубы. Тогда он зовет слуг, чтобы те убрали непокорного зверя, но вокруг нет людей, он стоит один. Пропали все. И ликующая толпа, и ярко-бирюзовая дорожка, и трон царя морей. Пропало все. Остались лишь они. Стоящие на песке под звездным небом Анару и огромный черный пес. В ярости мужчина зачерпывает горсть песка, чтобы бросить в животное, но, едва успев замахнуться, он видит, как собака, разинув пасть, прыгает на него.

Анару проснулся, будя своим криком местных обитателей джунглей. Он сел на циновке, скрестив ноги, и несколько раз в голове перебрал сон во всех подробностях. В этот раз видение было слишком очевидным.

Анару встал, вышел из хижины и посмотрел на ночное небо. Тучи, затянувшие его плотным покрывалом, не позволяли видеть ни единой звезды. Кроме одной. Ее свет пробивался даже сквозь облака. Это был Сириус[89]. Постепенно вслед за самой яркой звездой на небосклоне проявилось все созвездие Большого Пса.

Анару утвердительно кивнул. Вот откуда взялась собака в его сне. Это был знак, которого колдун ждал уже два года по земному летоисчислению. Время пришло. Сомнений не оставалось: «он» вновь появился в зоне видимости. Стало быть, надо готовить ритуал. Колдун уже было собрался идти, но что-то его остановило. Он вновь взглянул на небо. Сквозь непроницаемую толщу облаков к северо-западу от Сириуса стали проявляться новые звезды. Последовательно, одна за другой, они зажигались на небосклоне, сплетаясь в хитроумный светящийся узор, будто какой-то великий художник писал свою картину. Наконец, когда она была завершена, на небосклоне засияло еще одно созвездие.

— Орионус, — злобно прошипел Анару, и его единственный глаз полыхнул синим пламенем.

На миг потеряв самообладание, колдун вновь собрался. Появление охотника вслед за артефактом совершенно ожидаемо[90]. Было бы глупо и слишком самонадеянно думать, что за реликвией охотится лишь он. Анару не был глупцом, впрочем, как и трусом. Вероятность натолкнуться на охотника его не страшила, тем более что они уже встречались однажды, и он пережил эту встречу, хоть и пришлось пожертвовать глазом. Теперь все будет иначе, больше его не застанут врасплох.

— На там та кара э Орионус. — Колдун злобно ухмыльнулся и направился к хижине.

Спустя час он уже сидел на коленях на песчаной косе побережья Кораллового моря, освещенный всполохами костра. Его тело и изуродованное шрамом лицо покрывали многочисленные письмена и рисунки, аккуратно выведенные кровью рыбин, останки которых валялись невдалеке.

Взгляд его единственного глаза был направлен высоко в небо, на самую яркую звезду небосклона. Он был спокоен и собран. Сегодня он еще на шаг приблизится к своей цели. Узнает местонахождение предмета, с помощью которого он не только изменит мир, но и создаст свой собственный.

Колдун снял с пояса небольшой кожаный мешочек, развязал тесьму и высыпал на ладонь небольшую горсть серо-зеленого порошка:

— Ам