Кофе без молока - Андреа Феррари

Ознакомительный фрагмент

старого клиента, когда в мастерскую вошли двое подростков, которых он никогда раньше не видел. Ничего особенного, по его словам, самые обыкновенные ребята. Паренек спросил Фернандо, дескать, ему немедленно надо с ним связаться. Невозможно, объяснил Ансельмо, не поднимая глаз, потому что в Белья-Висте нет телефона. А парень настаивал: дело, мол, срочное.

– А что за срочность-то? – поинтересовался часовщик, удосужившись наконец оторвать взгляд от часов.

Вот тогда он и узнал о том, что творится с Баюном-Буяном. О том, что кот ведет себя беспокойно, мечется по квартире и обнюхивает каждый угол с таким презрительным видом, будто во всём доме нет ни одного приличного места, чтобы свернуться калачиком и вздремнуть. О том, что ночью никто не может заснуть, потому что Буян скребется и вопит. Хуже того – кот забирается на какую-нибудь верхотуру и оттуда сверлит Фернандо требовательным взглядом, словно призывая срочно что-то предпринять. Короче, пареньку явно нужна была помощь.

– Я думаю, что Буян хочет невесту.

Это было первое, что произнесла девочка, и тогда Ансельмо посмотрел на нее чуть внимательнее. «Миленькая» – вот и всё, что он ответит, если спросишь. Но никаких подробностей, как ни пытайся, не выведать.

– Наверно, твоя подружка права, – сказал он Марсело. И дал ему адрес Фернандо в Белья-Висте: вся информация, которой он располагал.

А дальше? – спросите вы. Что там насчет всепоглощающей страсти, подростковой любовной драмы? А ничего. По словам Ансельмо, он не заметил ничего, что бросалось бы в глаза. Просто пара подростков, ребята как ребята.

Глава 3

Рамон

Когда носатый журналист проходил мимо, мне с первого взгляда стало ясно, куда он держит путь: в автомастерскую Рамона. Легко догадаться: к нему все ходили. Рамон подсчитал все свои выступления в средствах массовой информации: четыре раза его показывали в теленовостях, три раза цитировали в журналах и два – в газетах. А один раз он даже поговорил онлайн с каким-то знаменитым телеведущим. И всё это – пустая болтовня.

Я вам так скажу: у нас в районе есть люди, которые знают много, но говорят мало. А есть такие, кто рассказывает больше, чем на самом деле знает. Вот Рамон как раз из второй группы. Он всего-то пару раз пообщался с отцом Марсело, когда забирал у него машину в ремонт. А ребят, Ромео и Джульетту, вообще никогда не видел. И всё туда же, выступает. Да еще как.

В тот день я стояла, опершись на прилавок газетного киоска, и развлекалась тем, что пыталась угадать, кто куда направляется. Люди проходят мимо, и по их походке, по тому, как они смотрят, как держатся, я стараюсь определить, повернет ли человек налево, в банк, или направо, в мясной магазин, или, может, перейдет на другую сторону, к школе. Не стану утверждать, что это увлекательное занятие: так, всего лишь способ – не хуже других – убить скуку.

Иногда, когда клиентов мало, я смотрю телесериалы. Много телесериалов. Моя тетя Мэри говорит, что, если смотреть столько сериалов, в голове скоро ничего не останется и что в двадцать семь лет я могла бы найти себе занятие поважнее. Может и так, но меня это увлекает. Обожаю истории про любовь. Вероятно, поэтому я и ввязалась в это дело.

Впрочем, вернемся к нашему рассказу. Я вам говорила: я была уверена, что Носач направится к Рамону. Но тут он меня удивил: на полпути остановился и повернул назад, к моему киоску. Несколько минут он рассматривал жвачки и шоколадки, тогда-то я его впервые и разглядела: лет тридцати пяти, тощий, на внушительном носу – очки с толстыми стеклами. Он попросил у меня упаковку жвачки. И, уже отворачиваясь, заговорил о Ромео и Джульетте. Смотрел он при этом куда-то в сторону, словно не придавал своим словам большого значения.

– Я уверен, что вы знакомы с ребятами, которых прозвали Ромео и Джульеттой. Может, расскажете мне о них?

Я ответила, что ничем особенно помочь не могу: никогда с ними не встречалась. Но он продолжал расспрашивать. Всё выяснял, давно ли я живу в этом районе, сколько лет работаю в киоске, что думаю о соседях… Расспрашивал минут десять, пока наконец не выложил, что он, собственно, хотел: чтобы я выступила в роли проводника. Звучит странно, но именно так он выразился. Чтобы я помогла ему установить контакт. Дескать, ему кажется, что, если я буду его сопровождать, люди расскажут ему то, чего не сказали другим журналистам.

Честно говоря, я и сама не знаю, почему согласилась. Вовсе не из-за денег, даже не думайте. Той суммой, которую он мне предложил, вряд ли кого-то можно соблазнить. Думаю, мне захотелось взглянуть, как работает журналист, а еще – почувствовать себя важной птицей, расхаживая с ним по району. Или, может, под благовидным предлогом убежать с работы на пару часов в день. Это было мое условие: только на пару часов в середине дня, когда моя двоюродная сестра приходит подменить меня в киоске.

Я знаю, что у вас непременно возникнет вопрос, почему я не рассказала ему всё, что мне было известно. Этому тоже непросто найти объяснение. Если честно, я чуть не рассказала, в самом начале. Но он меня не слушал. Он был слишком поглощен своими рассуждениями. Слишком уверен в своих умственных способностях, чтобы прислушаться к мнению такой заурядной особы, как я. И тогда я решила больше ничего говорить: ладно, пусть идет своим путем. И мысленно заключила с ним пари: посмотрим, кто из нас продвинется дальше.

В тот день я проводила его туда, куда он хотел попасть. В мастерскую Рамона, как я и предполагала. Честно говоря, здесь Носач мог обойтись и без меня: Рамону без разницы, перед кем выступать, хоть перед камнями. Но я всё равно выполнила свою миссию и познакомила их друг с другом. Рамон не заставил себя упрашивать: вновь объявил – в тридесятый, должно быть, раз, – что между ребятами «происходило что-то странное». Произнося эту фразу, он всякий раз приподнимает брови, словно вкладывая в нее некий тайный смысл. На деле он всего лишь повторяет слова отца Марсело, который, видно, так ничего и не понял. Эти двое ребят знакомы друг с другом сто лет – почему кому-то кажется странным, что они дружат?

– Как это сто лет знакомы? – перебил его озадаченный Носач, уловив существенное расхождение между двумя версиями событий. – Разве это не был тайный роман?

– На самом деле, – поспешил успокоить слушателя Рамон: ему вовсе не хотелось подрывать