Три круга над домом - Василий Сабиров

проехать час, выйти на Ершовском тракте (там остановки нет, надо ориентироваться на одинокий вяз и просить водителя остановиться), а потом три километра идти пешком по лесу, полю и снова лесу. И вот наконец попадаешь в Уланово, деревню мечты. В Уланово совсем мало людей, только восемнадцать домов.

Бабушку звали Зина. Она была очень седая, с серебристо-белыми волосами, которые всегда прикрывала косынкой. Когда бабушка ходила по деревне, она прятала левую руку за спиной, положив её на копчик.

— Бабушка, а почему ты когда ходишь, так делаешь руку?

— Ну а куда её ещё девать?

Бабушка обладала уникальной особенностью, она могла заплакать в любой момент. Впрочем, так же быстро бабушка могла и перестать плакать. Когда бабушка садилась на лавочку, она всегда скрещивала ноги. Бабушка любила смотреть свой чёрно-белый телевизор, и Славке нравилось с ней каждый вечер ждать сериал “Просто Мария”, а потом обсуждать новую серию.

Ещё бабушка очень хорошо и вкусно пекла. Бабушкины пирожки — это лучшее, что случилось со Славкой. Самый вкусный пирожок — это треугольной формы ишьпишьмак, с мясом и картошкой внутри. Другие в деревне называли эти пирожки эчпочмак, но это слово нравилось Славке меньше, в нём не было той сдобной мягкости, какая была в ишьпишьмаке.

А ещё бабушка Зина любила делать клубнику с молоком и очень вкусное блюдо из яиц под названием “селянка”. Это как омлет, но только очень пышный и в печке.

Половина домов в Уланово говорила на татарском, другая половина — на русском. Бабушка Зина знала татарский и русский и говорила с каждым соседом на его языке. Славка татарского, конечно, совсем не понимал. Но попросил бабушку перевести для него несколько важных слов:

да — эйе,

нет — юк,

привет — салам,

здравствуйте — исенмесез,

хорошо — якши,

спасибо — рэхмэт,

меня зовут Славка — минем исемем Славка,

корова — сыер,

собака — эт,

кошка — мэче.

Славке нравились эти слова. Он всегда думал о них, записывал и перечитывал, пытался прочесть задом наперед, короткие слова — писал палочкой на песке и дорисовывал к буквам разные причудливые штуки — ручки, ножки и глаза.

По дому Славка в Уланово совершенно не скучал. Да и соскучишься тут! Ведь так много дел — сходить к дяде Хайдару за мёдом, а к бабе Маскуре — за молоком, а раз в два дня соседка Рая открывала магазин, куда привозили свежий хлеб и конфеты монпансье. А ещё надо было постоянно помогать бабушке: собирать клубнику и смородину, носить воду в баню в маленьком ведёрке, искать колорадских жуков на картошке, смотреть, не снесли ли курицы яйца. Учить татарский, в конце концов!

Однажды в дверь постучали.

— Милиция! — почему-то подумал Славка. За дверью был мужской и женский голос, голоса радостно смеялись.

Славка замер. То ли бабушку позвать, то ли открыть самому? Ладно, решил Славка, открою сам.

Открыл — а на пороге стояли мама с папой и маленьким братом Никиткой. Вот это сюрприз!

Никитка родился буквально за несколько дней до того лета, Славка провёл с ним месяц и уехал к бабушке. А тут — вот он, Никитка, всё такой же маленький, но какой уже большой!

Славка очень обрадовался, принялся рассказывать обо всём-всём, что произошло за этот месяц. А ещё они привезли новые книги и раскраски! И какую-то игру про инопланетян.

На ужин Славка вышел, держа в руках бумажку. На ней были написаны три гордых слова: эйе исенмесез сыер.

— Что это? — спросила мама.

— Ну, мама, это же на татарском, — ответил Славка.

— Но я не знаю татарского. Расскажи пожалуйста, что здесь написано?

— Да здравствует корова! — громко продекламировал он.

Три круга над домом

Тем же летом в Уланово приключилась со Славкой история.

Дом, в котором жила бабушка, состоял не только из дома. Был ещё двор, в котором постоянно бегали курицы. Были ещё сени (что-то типа коридора между первой дверью в дом и второй дверью уже совсем в дом, в жилую часть). Там стояла плита, на которой бабушка делала суп и варенье.

Из сеней можно было попасть не только в жилую часть, которую Славка называл квартирой, но и в подлабаз. Славка не понимал слова подлабаз, хоть бабушка и объясняла, что на крыше есть лабаз, а то, что под крышей, значит, подлабаз.

Но история случилась не в сенях и не в подлабазе. История случилась в хлеву, дверь в который была в подлабазе.

В хлеву жили овцы и курицы. Они, курицы, забегали в хлев вечером, когда нагуляются во дворе.

И вот, вечером, когда курицы уже зашли в хлев, Славка сидел и пил парное молоко, заедая его малиной. Бабушка ушла в огород поливать огурцы. Была тишина — такая, что можно было даже услышать, как журчит речка, если прислушаться. Славке нравилось закрывать глаза и вслушиваться: вот можно услышать речку, вот — бабушкины шаги в огороде, а вот — шум машины, которая едет совсем в другой стороне. Иногда можно было даже услышать, о чём говорят в соседнем доме!

Был тонкий стук, кто-то стучался очень часто и слабо. Тук-тук-тук.

Звук раздавался со стороны подлабаза и хлева. Стук был ритмичным, словно бы кто-то включил музыку на кассете. Славка спустился со стула, открыл тяжелые двери квартиры, прошёл через сени в подлабаз — звук нарастал. Тук-тук-тук.

Он точно шёл из хлева! Но не могли же овцы включить музыку, тем более что и плеера у них нет, ведь плеер у Славки. Тук-тук-тук. Славка открыл дверь хлева, овцы и курицы разбежались по сторонам. И тут Славка увидел: в маленьком старом жёлтом окошке, из которого едва пробивался свет, кто-то был. Был кто-то маленький, похожий на мячик-попрыгунчик. Кто-то пытался выпрыгнуть из окошка наружу, но никак не мог. Славка подумал, что это хомячок или лягушонок. Но если хомячок, то как он забрался так высоко? А если лягушонок, то что он вообще делает в хлеву?

Тук-тук-тук. Славка подошёл к окну. Это была маленькая птичка! Чуть меньше воробья, и цвет у неё был более светлый, коричнево-жёлтый, деревянный. Славка аккуратно взял птичку в ладошки и побежал в огород показывать её бабушке, ногой закрыв дверь хлева на бегу.

— Бабушка, бабушка, смотри! Я нашёл эту птичку в хлеву.

— Что тут у тебя? Ой, какой маленький, и