Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье - Льюис Кэрролл

чтобы посмотреть, действительно ли у них на воротниках сзади вышито «Твидл», но её остановил человечек, помеченный буквами ДУМ:

– Даже если ты думаешь, что мы восковые, сначала заплати. Восковые фигуры не для того делаются, чтобы на них даром глазеть. Ни в каком случае!

– Наоборот, – возразил тот, у которого на воротнике было вышито «Ди». – Если ты думаешь, что мы живые, так поговори с нами.

– Я очень виновата, – только и могла выговорить Алиса, потому что в её голове, как тиканье часов, зазвучали слова старинной песенки, и она еле удержалась, чтобы не произнести их вслух:

Раз Твидлдум и Твидлди

    Затеяли сражаться

За то, что будто Твидлди

    Сломал трещотку братца.

Откуда Ворон ни возьмись,

    Большой, чернее вару:

Бойцы от страха затряслись

    И вмиг забыли свару!

– Я знаю, что ты подумала, – сказал Твидлдум. – Но это не так. Ни в каком случае!

– Наоборот, – вступил тут же Твидлди. – Если бы это было так, то могло бы быть, а если бы это могло бы быть, оно бы так и было. Но так как это не так, этого и нет. Простая логика.

– Я думала, как лучше выбраться из лесу, а то становится темно. Может, вы окажете мне любезность и поможете отыскать дорогу? – как могла вежливо попросила Алиса, но толстячки только переглянулись и ухмыльнулись.

Они были так похожи на пару школьников, только очень толстых, что Алиса не смогла удержаться и, ткнув пальцем в сторону Твидлдума, произнесла:

– Первый ученик.

– Ни в каком случае! – тут же последовало в ответ, и Твидлдум закрыл рот с таким звуком, словно захлопнул.

– Второй ученик. – Алиса указала на Твидлди, ничуть не удивившись, когда тот выкрикнул:

– Наоборот!

– Ты всё сделала неправильно с самого начала! – воскликнул Твидлдум. – Первым делом, когда приходишь с визитом, надо сказать: «Как поживаете?» – и поздороваться.

И братья сначала поцеловались, а потом протянули ошарашенной таким бурным проявлением чувств Алисе свои свободные руки.

Девочка в недоумении посмотрела на них, не зная, с кем поздороваться сначала, чтобы не обиделся другой, и в конце концов протянула им обе руки одновременно. И тотчас же братья втянули её в хоровод. Это казалось настолько естественным, что Алиса даже не удивилась, когда услышала музыку, которая, по-видимому, раздавалась с дерева – они как раз под ним танцевали, – а производили её, очевидно, ветки, что тёрлись одна о другую, как смычки о струны.

Очень толстые кавалеры скоро запыхались.

– Четыре тура совершенно достаточно, – сказал, с трудом переводя дыхание, Твидлдум, и танец прекратился так же внезапно, как начался, а музыка стихла.

Отпустив руки Алисы, с минуту братья молча смотрели на гостью, а та совершенно не знала, как завязать разговор – ведь не скажешь «Как поживаете?», – если только что кружилась с ними в танце.

– Надеюсь, вы не очень устали? – решилась она наконец.

– Ни в коем случае. Спасибо, что спросила, – ответил Твидлдум.

– Это очень любезно, – поддакнул Твидлди. – Ты любишь стихи?

– Д-д-а… отчего же… некоторые, – не вполне уверенно пролепетала Алиса. – Но, может быть, вы всё же подскажете, как выбраться из этого леса?

– Что бы мне прочитать ей? – Твидлди посмотрел на Твидлдума большими серьёзными глазами, не обратив на слова девочки ни малейшего внимания.

– Я думаю, «Плотник и Тюлень» – оно самое длинное.

Твидлдум нежно обнял брата, и тот начал:

Сияло солнце в небесах…

Со всей вежливостью, на которую только была способна, Алиса осмелилась его прервать.

– Если оно очень длинное, может быть, вы сначала укажете мне дорогу? – сказала она.

Твидлди мягко улыбнулся и начал снова:

Сияло солнце в небесах –

Полдневное светило –

И золотых барашков блеск

На волны наводило.

Но странность заключалась в том,

Что это… ночью было.

Надувшись, на него луна

С досадою глядела,

Решив, что солнце по ночам

Могло б ложиться смело.

«Вот наглость, – думала она. –

Так портить мне всё дело».

Был сух на берегу песок,

Мокра вода морская…

Не видно было облаков

На синеве без края.

Не видно также было птиц:

Их улетела стая.

Гуляли Плотник и Тюлень

По бережку согласно,

Над тем,

что много так песку,

Рыдая громогласно:

– Когда бы весь

песок убрать…

Вот было бы прекрасно!

– Что, если б

семь служанок здесь

Семь мётел в руки взяли? –

Спросил Тюлень. –

Они песок

В полгода бы убрали?..

Но Плотник проронил слезу

И отвечал:

– Едва ли!..

– Ах, Устрицы!..

Пойдём пройтись, –

сказал Тюлень с мольбою. –

И погулять, и поболтать,

Внимая волн прибою.

Мы можем четырёх из вас

За ручки взять с собою.

Из Устриц старшая тогда

Безмолвно лишь взглянула.

Из Устриц старшая тогда

Тюленю подмигнула:

Мол, не покину мель свою!.. –

И головой качнула.

Но уж четыре молодых

Спешили по дорожке,

Помывшись,

платьица встряхнув

И вычистив сапожки.

Тут странность

заключалась в том –

Зачем: где взять им,

бедным, ножки?

Ещё четыре, и ещё

Четыре показались:

Ещё, спеша, едва дыша,

Из моря появлялись,

Скакали через гребни волн

И за берег цеплялись.

Тюлень и Плотник шли вперёд,

Пожалуй, больше мили,

Потом уселись на камнях

И отдохнуть решили,

А крошки Устрицы на них

Глазёнки устремили.

И очень смирно стали ждать,

Уставившись рядками.

Тюлень сказал:

– Пришла пора

Потолковать нам с вами.

Мы всем займёмся: сургучом,

Судами, башмаками…

О кочанах, о королях

Мы с вами поболтаем,

И отчего валы кипят,

Как будто чайник с чаем,

И есть ли крылья у свиней –

Мы это всё узнаем.

Но Устрицы повременить

Просили с разговором:

– Нас,

Устриц жирненьких, взяла

Одышка в беге скором.

И за согласье обождать

Благодарили хором.

– Нам нужен хлеб, –