Мифы Древней Греции - Лев Васильевич Успенский

– Так и решим, – улыбаясь, сказала Арета. – Ты хорошо рассудил, Алкиной.

Очень довольная тем, что узнала, она возвратилась к Медее, а царь Алкиной подумал, что теперь ему не о чем беспокоиться, лёг в постель и заснул, забыв даже вытащить гребень из бороды.

– Закутайся в плащ и разуйся, – сказала Медее Арета. – Я послала раба за Язоном.

Крадучись вышли они в широкие сени дворца и, встретив у входа Язона, тайно от всех отправились в храм великой богини Геры, покровительницы семейного очага.

Плотно закрыв тяжёлые двери храма, озарённого светом одного факела, Арета сказала Язону о решении царя Алкиноя и спросила героя, хочет ли он взять себе в жёны царевну, чтобы спасти её от гнева отца. Язон крепко задумался, а Медея стояла с низко опущенной головой и в тревоге ждала ответа. Ведь она любила Язона больше всех людей на земле. Наконец Язон повернулся к Арете и сказал:

– Выслушай меня, добрая Арета, а ты, царевна, запомни мои слова. Я очень люблю Медею. Ради этой любви я взял её на корабль. Но когда мы садились на «Арго», я был уверен, что боги помогут нам быстро вернуться домой и там отдадут мне наследство отца. Ведь Медея царевна, и я не хотел жениться на ней, пока не верну своё царство. Но всё случилось не так, как я думал. Не добрые боги, а злые, враждебные ветры несли мой корабль по волнам. Вместо мира и счастья скитанья и бури выпали нам на долю. Много дней прошло с той поры, как мы ушли из Колхиды, а у меня всё ещё нет ничего, кроме трости, щита и меча. Нет ни царства, ни дома, ни верной надежды их получить. Пусть Медея решает сама: пристало ли ей, царевне, скитаться с бездомным бродягой. Захочет ли царская дочь всю жизнь прожить с бедняком?

Тут Язон замолчал и с боязнью взглянул на Медею. А она протянула руки и прижалась лицом к холодным доспехам Язона.

– Довольно, – сказала царица Арета. – Я вижу, что злая судьба не испугает Медею. Отныне вы муж и жена, и никто не посмеет вас разлучить.

Утром Эет со своею дружиной явился на суд к царю Алкиною, а вслед за Эетом вошел и Язон.

Мудрый судья восседал на высоком троне в белых одеждах, по краю окрашенных в пурпур. Рядом с царём на высоких подушках сидела Арета.

– Слушайте волю богов! – возвестил Алкиной, обращаясь к колхидянам. – Могучий Язон честно исполнил то, что приказал ему царь Эет, и Золотое руно досталось Язону по праву. Но царевну Медею похитили аргонавты нечестно, и она вернётся к отцу. Так решили великие боги.

Выслушав это решение, Эет нахмурился и сказал:

– Плохой ты судья, Алкиной. Язон никогда не смирил бы быков, не посеял бы зубы дракона и не убил бы чудовища, если бы Медея не помогла ему колдовством. Он бесчестно украл у меня Золотое руно, не свершив никакого подвига. Подвиги за него свершила Медея. Значит, ей и принадлежит Золотое руно.

И, видя, что царь Алкиной в смущении не знает, что отвечать, Эет закричал со смехом:

– Боги всегда справедливы, Язон! Отдай мне Медею, а если не хочешь расстаться с проклятой колдуньей, верни мне без спора Руно. Выбирай же, могучий герой, убивший дракона с помощью женщины! Ведь если тебя покинет Медея, ты потеряешь всю свою силу и не свершишь ни единого подвига.

Все колхидяне засмеялись. Довольные шуткой Эета, они хохотали и скалили белые зубы. Но Язон покачал головой и сказал:

– Напрасно ты веселишься, Эет. Ты не получишь ни Руна, ни Медеи.

Услышав такие слова, Алкиной огорчился.

– Я судил справедливо, – сказал он герою. – Сами боги велели вернуть Медею отцу. Неужели ты хочешь нарушить волю богов?

– Нет, – ответил Язон, – не хочу. Но боги повелевают жене идти не за старым отцом, а за мужем.

– А Медея тебе не жена! – торжествующим голосом крикнул Эет. – Приведи ко мне дочь, или я верну её силой.

– Нет, – ответил Язон. – Мы с Медеей – муж и жена. Ни силой, ни словом ты ничего не вернёшь, потому что мы дали друг другу священную клятву перед мраморной статуей Геры.

– Кто свидетели клятвы? – спросил Алкиной, недоверчиво посмотрев на Язона.

– Кто свидетели клятвы? – насмешливо воскликнул Эет. – Не верьте ему: он – обманщик. – И так как Язон молчал, Эет повторил с торжеством: – Где же свидетели клятвы?

– Здесь, – сказала царица Арета, склонившись с высокого трона. – Я слыхала их клятву, и я повенчала их в храме. Разве мало вам слова царицы Ареты?

Царь Эет, с горящими гневом глазами, как дикая кошка колхидских дебрей, бросился к трону, но, раздумав, повернулся на месте и пошёл из дворца. Дойдя до дверей, он опять обернулся, поднял обе руки и сказал, задыхаясь:

– Будьте прокляты вы, ненавистные греки! Пусть никто из вас не увидит отчизны. А ты, Алкиной, да не ведаешь счастья во веки веков!

В страшном гневе он выскочил вон и, спустившись к своим кораблям, удалился в Колхиду. А царь Алкиной, очень довольный, что так хорошо для Язона окончился суд, устроил великий пир и до вечера слушал рассказы аргонавтов. Отдохнув у приветливых феакийцев, герои отправились в путь.

Проклятье Эета

Весело трепетал под ветром холщовый парус крепкодонного «Арго». День и ночь неустанно он резал лазурные воды, приближаясь к заветной земле. Наконец, аргонавты завидели берег и вдали очертания Иолка.

Свежий ветер родины дышал им в лицо, доносил до них запах травы, только что скошенной поселянами Иолка, запах спелого винограда и тучной земли. Язон и Медея стояли на самом носу корабля. И счастливый герой любовался картиной знакомого берега.

– Видишь пристань и храм, – говорил он царевне, – а вон там среди зелени плоская кровля. Это домик Эсона-царя. Там найдешь ты отца добрее и лучше Эета. А вот и высокий дворец коварного Пелия. Может быть, и помогут нам боги вернуть себе этот дворец.

– Возьми-ка кифару, Орфей, – просили певца Диоскуры. – С вольной песней влетим мы в родимую гавань Язона.

Но как только Орфей прикоснулся к кифаре, в лицо аргонавтам ударил порыв налетевшего с севера вихря. «Арго» вздрогнул и, закружившись на месте, повернулся назад. Накренясь к воде, он понёсся от милого берега прочь. С диким криком Язон подбежал к снастям и мечом обрубил канаты. Парус шумно упал, но, подхваченный вихрем, он унёсся в открытое