Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

Граф Альфонс де Пуатье понимал всю бессмысленность сопротивления и даже позавидовал проницательности графа Яффы, решившего мчаться всю ночь, загнать коней, но добраться до Дамиетты как можно скорее. Если граф Яффы попадет в плен, то чем он будет платить выкуп? Как бы султан не запросил у него саму Яффу за свободу! Понимал он и госпитальеров. Их, как и тамплиеров, мусульмане люто ненавидели, и, попади они в плен, пощады не видать, да их бы и не стали брать. Альфонс очень хотел вернуться к жене Жанне, клял себя за то, что дал Людовику увлечь себя этой бессмысленной войной, вместо того чтобы укреплять власть в графстве Тулузском. Но разве можно бежать, когда твои братья во Христе попали в беду? Граф развернул коня навстречу сарацинам, заведомо понимая, что это конец, но, выхватив меч, сам бросился на них.

С ним рвался на врага Гуго XI де Лузиньян, сын графа де Ла Марша, умершего на руках короля в Дамиетте. Будучи еще очень молодым, он принял участие в мятеже против короля Людовика вместе со своим отцом. Когда крепость Фонтеней, где спрятался Гуго и при штурме которой получил ранение граф Альфонс де Пуатье, пала, его и сорок рыцарей привели к королю. Французы велели убить их, но Людовик сказал:

– Этот юноша не заслужил смерти за то, что подчинялся своему отцу, а эти люди – за то, что верно служили своему сеньору.

Время и война списали все. Гуго XI прибыл в Дамиетту под знаменем графа Пуатье с одиннадцатью рыцарями, некоторые из них были тогда, при сдаче Фонтенея. Теперь он шел в атаку за своего погибшего отца, за своего погибшего в той же Дамиетте деда, а рядом вел в бой отряд его тесть, герцог Бретонский. Видя, как сарацин становится все больше и больше, они окружают войско христиан, он уже не верил, что увидит нежные глаза своей жены Иоланты Бретонской и своих семерых детей, но верил, что его старший сын – Гуго XII продолжит дело отца, деда и прадеда и еще вернется в сарацинские земли отомстить за их гибель.

Рыцари Гуго XI де Лузиньяна, голодные и злые, врубились в ряды замешкавшихся конных лучников, перебили с десяток, погнались за другими. Пьер де Моклерк отстал. Окруженные мамлюками, рыцари герцога лихо вступили в бой с гвардией султана, мечи скрестились с мечами и булавами, щиты ударялись о щиты, взгляды из-под конических шлемов с бармицами сталкивались со взглядами через смотровые щели топфхельмов.

Теснее и теснее смыкалось кольцо врагов вокруг рыцарей. Видя, что тяжеловооруженных крестоносцев в бою победить трудно, а потери растут, сарацины прибегнули к иной тактике – они старались убить боевого коня, чтобы упавшего рыцаря обезоружить и взять в плен. Никак не мог Гуго XI помочь герцогу Бретонскому. Ни пробиться к нему, ни помочь своим людям. Равнина рядом с Нилом была большой и пустынной, но вокруг Лузиньяна, казалось, небо давило на землю, а земля на небо. Его щит уже упирался во вражеский щит, а левая нога – в круп сарацинского коня. Правая рука еще поднимали и опускала меч, но ее уже схватили за локоть, цепко, жестко. Гуго Лузиньян ударил схватившего его врага шлемом в лицо, раздробив тому нос, но уже сзади навалились и стали стаскивать вниз. По голове коня со всей силы ударили булавой, пробив мозг. Лузиньян упал, конь придавил его, сверху навалился сарацин. В шлеме сразу кончился воздух. Граф силился сбросить с себя прижимавшего его к земле сарацина и высвободить хотя бы ногу из-под крупа коня. Вокруг гортанно орали люди, ревели верблюды. Лузиньян хватал ртом пустоту со вкусом железа, надеясь хотя бы на глоток воздуха. Силы иссякали, он уходил в черную вязкую муть. Наконец под шлем проникло что-то прохладное, но очень острое. Сарацину надоело сопротивление упавшего графа де Лузиньяна, и он, выхватив кривой нож, засунул его между шлемом и кольчужным нагрудником, перерезав горло.

Видя смерть сеньора, несколько оставшихся в живых рыцарей графа сдались. Неподалеку сарацины вязали спешенного герцога Бретонского, у которого тоже убили коня. Пьер де Моклерк все надеялся, что бретонские рыцари его спасут, но мамлюки их рассеяли, и каждый из них вел свой последний отчаянный бой.

Королевские рыцари уводили сарацин к озеру Менсал. На пути лежала деревня Мониат Абдалла. Так как скинуть несколько сотен неотступно следующих сарацин не представлялось возможным, а король был совсем плох, рыцари решили войти в деревню и обороняться там.

Сарацины поняли, что перед ними сам король со своей свитой, и хоть одет он не по-королевски, зато его охраняют как короля. Жоффруа де Сержин, скакавший с Орифламмой с одной стороны короля, и Гоше де Шатильон с другой стороны постоянно отгоняли от себя не в меру наглых вражеских конников, стремившихся захватить Людовика в плен. То Шатильон поддерживал короля, чтобы он не свалился, в то время как Сержин широкими взмахами древка с Орифламмой отбрасывал противника, то, наоборот, Сержин свободной рукой удерживал Людовика, а Шатильон кружился вокруг, ловя каждую возможность, чтобы убить врага. Остальные рыцари, видя, что король скачет медленнее их и вот-вот может быть пленен, останавливались и возвращались, чтобы отбить нападение на короля.

Так, тяжело, получая раны от выстрелов из сарацинских луков, отряд добрался до деревни. Сарацины остановились и рассредоточились по периметру, чтобы не дать крестоносцам уйти незамеченными. Они спешились и стали ждать.

Сержин осторожно, словно собственного ребенка, спустил полубесчувственное тело короля с седла и отнес его в ближайший дом. Женщина, находившаяся в этом доме, оказалось, понимает французский язык. Увидев компанию окровавленных рыцарей, вносящих больного, она испугалась и сразу залепетала, что сама родом из Франции и готова оказать любую посильную помощь. Мало кто обратил внимание на слова египтянки, но рыцари воспользовались ее предложением уложить короля на кровать.

Людовик попросил пить. Шатильон напоил короля из собственной фляги с водой.

– Где сарацины? Что происходит? – спросил, еле выговаривая слова, Людовик.

– Мы в поселении. Сарацины нас окружили. Вся остальная армия сейчас сражается в другой стороне, неподалеку от города Фарискур, – ответил Сержин.

– Идите кто-нибудь к сарацинам, скажите, что я согласен на все условия – Дамиетту в обмен на Иерусалим, а я остаюсь заложником у султана. Пусть бойня остановится. Надо спасти наших людей.

– Но, ваше величество?! – удивился Шатильон.

Сержин строго посмотрел на Шатильона.

– Ведите сюда Филиппа де Монфора, он понимает по-арабски. Пусть король даст ему приказ и тот пойдет и выполнит его, чего бы это ему ни стоило.

Через некоторое время