Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

Ашмумом начинался Египет, где лишь единожды побывали воины Христа – во время предыдущего похода короля иерусалимского Жана де Бриенна и кардинала Пелагия, и тогда они потерпели крах под Мансурой. Людовику Французскому предоставлялся шанс отомстить за тех, кто тридцать лет назад полег там при разливе Нила, и совершить ранее невиданное для крестоносцев – проникнуть до Каира.

Молясь в своем шатре перед распятием, король зримо ощущал, что его дед Филипп Август и прадед Людовик VII, водившие походы в Святую землю, смотрят на него с небес и благословляют. То, что не удалось им, должно получиться у их потомка. Главное, чтобы Бог был с ним в этот день. Людовик не раз сомневался, правильно ли он понял назначение ослепительного света, явившегося ему при смерти, теперь-то наступает время окончательно это определить. Перейдут канал Ашмум – и назад дороги уже не будет.

С королем в войске находились его братья: Роберт д'Артуа, очень похожий на него внешне, такой же высокий, стройный и светловолосый, но более горячий, ищущий славы и приключений, необузданный, резкий и надменный; Альфонс де Пуатье – средний брат, рассудительный, молчаливый, спокойный; и Карл Анжуйский – младший брат, как и Роберт, стремящийся к славе, подвигам, но с задатками будущего мудрого политика. Жены братьев, по примеру королевы Франции, отправились с ними в поход и теперь дожидались возвращения мужей в Дамиетте вместе с Маргаритой Прованской.

Людовик опасался того, что, так как все представители французского королевского дома собраны в одном месте и если суждено поражение, то оно сразу обезглавит Францию. Конечно, в Париже осталась их мать Бланка Кастильская вместе с детьми Людовика, так что за престолонаследие можно не волноваться. Но гибель короля и принцев крови или их пленение придаст Айюбидам невероятную силу на всем Востоке. Король не хотел думать о плохом, но нехорошие мысли сами собой закрадывались в голову. Лишь молитва могла помочь. И тогда король стал молиться еще более истово.

Вскоре он успокоился, и сон захватил короля прямо перед распятием в изголовье кровати.

Среди почти двадцати тысяч крестоносцев, находившихся в лагере между Нилом и каналом Ашмум, спящих и молящихся, чистящих оружие и беседующих о жизни, пьющих вино и жующих пшеничные лепешки, среди всех ждущих скорой победы над сарацинами, военной добычи, Бертран де Атталь чувствовал себя необыкновенно одиноким.

В двадцать два года он оказался на краю земли, совершенно не стремившись стать крестоносцем. Волей своего сеньора Тибо де Фрея барона де Монтефлера он отправился в поход вместе с ним, его капелланом Филиппом и братом его жены Генрихом де Совом, ставшим тамплиером. Тибо де Фрей и капеллан погибли, зарезанные ночью сарацинами в лагере под Дамиеттой. Атталь и де Сов при помощи тамплиеров отомстили врагу, но месть это была сомнительной. Атталь не раз вспоминал ее со стыдом – рыцари перерезали мирную египетскую деревню. Впрочем, он и не сожалел о своем сеньоре. Тибо де Фрей намеренно взял его с собой, выдав дочь Катрин замуж за нужного ему человека, барона де Вельда. А Катрин была звездой, сердцем и мечтой пламенно влюбленного Бертрана. Но сейчас за время похода, испытав потери, раны, пройдя сражения, погрязнув в ненависти и злости, Атталь чувствовал, как Катрин в его памяти все больше отдаляется от него. Он понимал, что ее замужество уничтожило все его надежды связать с ней в будущем жизнь и сделало его непримиримым, отчаянным, резким.

Высокий и худой, темноволосый Бертран выделялся только своим длинным носом, а хотел бы выделяться гордостью за своих предков. Но рано осиротевший, он знал только о шлейфе сочувствующих еретикам-катарам, закрепившимся за его семьей, хотя и не совсем справедливо. Волею судьбы Атталь смог стать приближенным Роберта д'Артуа, но молодость его требовала настоящих событий, о которых потомки смогут рассказать, глядя на родовой герб – черную голову коня на червленом поле. У Жана де Жуанвиля, его знакомого, все в роду ходили в Крестовые походы, и сенешаль Шампани гордился своими предками. Бертран д'Атталь не мог похвастаться ничем таким, ему все приходилось начинать самому. Если уж нельзя быть с той, которую любишь, то надо хотя бы отстоять честь своего рода.

Часть первая. Египет

Глава первая. Слава и смерть

Забрезжил рассвет – небо, целую ночь обнимавшее землю, а земля небо, спрятавшись под черной мантией с отливом звезд, наконец решили расстаться до следующей ночи, и между ними пролегла красная полоса, поднимающаяся в неведомых далях. Наступало утро 8 февраля 1250 года.

Бедуин спешился и подошел к берегу Ашмума, пристально вглядываясь в черную воду при свете факела. Камыши здесь резко расступались, давая широкий проход к воде.

– Здесь! – проскрипел бедуин по-арабски.

Королю сразу же доложили.

– Начинаем переправу! – дал приказ Людовик.

Кони тамплиеров бодро спустились к воде и стали пить. Великий магистр Гийом де Соннак послал вперед нескольких молодых рыцарей, а те того только и желали, чтобы выделиться. Кони погрузились сначала по грудь, а потом и по шею.

На середине канала кони почуяли твердую опору под собой и поднялись по грудь. Бедуин, улыбнувшись и показав кривые редкие зубы, затараторил, что он не обманщик, он честный и порядочный человек, сын порядочного отца, внук всеми уважаемого погонщика верблюдов и заморские сеньоры могут спокойно переходить реку.

Едва разведчики выбрались из воды, рассвело так, что уже легко различался берег, на котором они стояли и махали руками войску. Им в ответ помахали знаменами – кричать или иным способом создавать шум было строго запрещено. Рыцари, счастливые тем, что переправа возможна, отряд за отрядом стали придвигаться к переправе.

Первыми перешли двести девяносто тамплиеров – авангард всей армии. За ними двинулся большой рыцарский отряд Роберта д'Артуа – его рыцари и англичане сэра Уильяма Лонгеспе. Прежде чем первым из своих людей войти в воду, граф наклонился в седле и хлопнул по плечу бедуина, продолжавшего улыбаться и державшего мешочек с полученным золотом.

Бертран д'Атталь следовал за графом, хотя и не носил его герб, а рядом были сеньоры знатные и могущественные, но все они двигались позади. Граф дал Атталю шлем – топфхельм с забралом, откидывающимся в сторону. Сам д'Артуа надел топфхельм с Т-образным вырезом для лица и наносником. На верхушке шлема красовался позолоченный миниатюрный замок, как на гербе дома д'Артуа: на лазоревом поле, усыпанном золотыми лилиями, три красных кулона с тремя золотыми замками.

Рыцари не спешили, опасаясь утонуть. Берега – топкие, вязкие – тоже не сулили