Тёмные видения - Марьо Де Фут

и испуганно застывает на месте. Мама быстро уводит её на кухню, не дав ей времени поразмышлять над своим жутким видом. Гвиннор уже поняла, что невидимый свёрток, который Ровен так бережно прижимает к груди, – это маленький Зомби.

– Вот, положи его здесь. – Гвиннор вынимает из ящика полотенце и расстилает на кухонном столе. – С ним всё в порядке?

Ровен молча кивает и осторожно кладёт Зомби на стол. Гвиннор снимает с неё куртку и усаживает на стул. Мори встаёт у Ровен за спиной и ласково гладит её по голове. Зомби тихонько скулит и пытается вилять хвостом.

У Ровен сжимается сердце, когда она видит, как её верный друг не в силах пошевелиться после удара о стену, который мог бы его и убить, если бы Зомби уже не был мёртвым. Она закрывает руками лицо и рыдает:

– Я всё испортила!

– Не плачь из-за Зомби, – говорит бабушка. – Поверь мне, он быстро придёт в себя. Ничего с ним не случится.

– Нет, я не об этом, – всхлипывает Ровен. – Я всё испортила для графа! – Она убирает руки от лица, вытирает слёзы рукавом и смотрит на маму и бабушку. – Я нашла Эрриса, сына графа, и привела его в мавзолей, где похоронены граф и графиня. Только Эррис совсем не рад встрече с отцом. И граф тоже не рад.

Она коротко рассказывает обо всём, что случилось сегодня. Гвиннор, которая обрабатывает её раны, с каждой минутой становится всё бледнее и бледнее.

– Храни нас Дагда! – нервно бормочет она, крепко сжимая янтарный кулон, который символизирует боевую палицу древнего ирландского бога Дагды. – Кстати, бабушка сейчас здесь?

Ровен снова кивает.

– И что это значит, Мори? – Гвиннор понятия не имеет, где именно стоит или сидит её мама, поэтому просто смотрит на Ровен. Мори наверняка где-то рядом.

– Это значит, что нам угрожает большая беда, – отвечает Мори. – Надо ставить вопрос по-другому: что нам теперь делать?

Ровен всегда себя чувствует этаким радиопередатчиком между двумя мирами, когда ей приходится озвучивать для мамы бабушкины слова, и сегодня она безропотно это делает.

– Если граф не упокоится с миром, – продолжает Мори, – наше кладбище будет разорено. Кто это сделает и почему, мы не знаем. Ровен ещё не смогла это увидеть, да, милая? – Она ласково треплет внучку по волосам. – Но я точно знаю, что чёрные тени с красными глазами, будь то волки или кто-то ещё, обычно приходят не с добрыми намерениями. – Она на мгновение умолкает и встаёт перед Ровен, чтобы заглянуть ей в глаза. Её лицо очень серьёзно. – У нас у каждой есть особенный дар, и мы способны на многое, но, боюсь, здесь нашей силы не хватит. Если Эррис обладает способностью к телекинезу и будет препятствовать графу уйти в запределье, я не знаю, что ему можно противопоставить. Твоего дара провидицы тут недостаточно. А если граф не уйдёт… – Она умолкает, и воцаряется тягостная тишина.

– Но если мой дар в данном случае бесполезен, тогда почему у меня было это видение с нашим кладбищем? – спрашивает Ровен. – Если мне было видение, разве это не значит, что именно я и должна что-то сделать?

– Я тоже этого не понимаю, – ни к кому конкретно не обращаясь, в задумчивости пожимает плечами Мори. – Я знаю только одного человека, способного нам помочь. У неё есть дар мудрости. – Она искоса смотрит на Ровен. – Но тебе моё предложение не понравится.

Ровен нервно ёрзает на стуле. Она не понимает, о чём говорит бабушка, но ей вдруг становится очень тревожно.

– Тебе придётся поговорить с тётушкой Айне, – ласково, но твёрдо произносит бабушка Мори. – И скажем прямо: после Эрриса для тебя это будет сущий пустяк.

Ровен послушно кивает. Чего-то такого она и ждала, когда Мори сказала, что ей не понравится её предложение.

– А ты не можешь пойти со мной, бабушка?

Ей не хочется показаться испуганной маленькой девочкой. Просто гораздо приятнее идти к тётушке Айне не одной.

Мори качает головой:

– Извини, девочка. Не могу. Из нас троих ты одна провидица. И видение было у тебя, а не у нас. – Она бросает взгляд на Гвиннор, которая с тревогой смотрит на дочь. – Твой дар – вот что важно. Тётушка Айне знает, что делать, но ей не нужны посторонние глаза и уши. Это её только отвлечёт.

Ровен изо всех сил старалась потянуть время: выпила два стакана лимонада и попросила дать ей поесть. Но теперь отговорок уже не осталось и надо идти. Она поднимается из-за стола и бредёт к выходу черепашьими шагами. Кажется, будто все члены семьи на старинных портретах глядят на неё и качают головами, словно не верят, что она справится с такой трудной задачей. Мама и бабушка провожают её до дверей в сад.

– Удачи, милая, – говорит Гвиннор. – Я жду тебя здесь.

– У тебя всё получится. Помни, что мы все надеемся на тебя, – добавляет Мори.

От этих слов Ровен, которая и так уже нервничает до дрожи в коленях, едва не впадает в панический ужас.

– Спасибо, бабушка. Вот умеешь ты приободрить, – отвечает Ровен. Её замечание прозвучало бы язвительно, если бы у неё не дрожал голос. Ровен на миг замирает в дверях, глядя вдаль. Уже начинает смеркаться, что ещё больше усложняет её задачу. Тётушка Айне пугает даже при свете дня, а уж встречаться с ней в сумерках, когда вот-вот стемнеет…

Ровен делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Потом решительно переступает через порог и поднимает голову к небу. К счастью, дождя вроде бы не предвидится. За лужайкой виднеется кладбище, где неспешно прогуливаются несколько белых фигур. Ровен понимает, что медлить бессмысленно: надо преодолеть страх и пойти к тётушке Айне. Всё равно по-другому никак.

В последний раз оглянувшись на маму и бабушку, которые выжидательно смотрят на неё, Ровен спускается с крыльца и идёт по тропинке, ведущей на кладбище. У неё за спиной раздаётся тихое поскуливание, и рядом появляется знакомая белая тень.

– Зомби! – Ровен буквально подпрыгивает от радости, что её маленький четвероногий друг пришёл в себя и готов составить ей компанию. – У тебя всё хорошо? Ничего не болит, нет, малыш? – Она наклоняется к пёсику, и он радостно лижет ей нос. Потом коротко лает, как бы говоря: одну я тебя никуда не пущу! Я иду с тобой!

– Отлично, – говорит Ровен громко и храбро. – Значит, идём к тётушке Айне вдвоём. Надо спасать наше кладбище.

Глава 16

Ворота скрипят тоскливо как никогда. Белых фигур,