Мы победим, Вера! - Лариса Геннадьевна Назарова

– В длинного?

– А ты сможешь? – покосился на её костыли Лёнька.

– Спрашиваешь! – Вера, опираясь на костыли, заняла позицию на краю дороги. – Становитесь на кон!

У Лёньки от удивления глаза на лоб полезли:

– Ты что, ещё и убегать будешь?

Маня, поддерживая его, закивала.

– Вера, ты лучше мяч бросай. Ты же только-только…

– Мне так хочется подвигаться, – перебила Вера подругу. – В госпитале всё лежала, лежала.

Лёнька и Маня переглянулись и заняли места на расстоянии шагов двадцати друг от друга – по разные стороны от Веры. Маня держала мяч. Она подбросила его и перекинула через Веру. Лёнька сразу поймал.

– Ну ты что? – надулась Вера. – Ты в меня целиться должна. А я – убегать.

– Уверена?

– Да! – Вера повернулась к Лёньке. – Давай ты теперь бросай.

Тот легонько отправил мяч. Вера, опираясь на костыли, отбежала, а мяч плюхнулся на её место.

– Не ел с утра, что ли? – раззадоривала его Вера. – Кидай сильнее! Иначе я тебя тоже жалеть буду, что ты хромаешь, когда мяч буду бросать. Если ты, конечно, в меня попадёшь.

И скоро все, забыв, что Вера на костылях, стали играть в длинного. А когда Лёнька оказался тем, в кого должен был лететь мяч, то предложил:

– А сыграем в короткого?

Маня и Вера подошли ближе друг к другу. А Лёнька смеялся так, как будто война уже давно закончилась и над ними светлое, мирное небо.

В школу

В конце лета мама посадила Веру на тележку и повезла в госпиталь – снимать швы. Когда врач дёргал нитки, Вера морщилась: было неприятно. Но она была счастлива, что скоро сможет свободно ходить и бегать! А ещё начнёт учиться: школу готовили к открытию.

Через два дня врач снял и бинты. А через неделю начались уроки. Верина мама, как и обещала, выменяла у солдат на продукты старенькую, но напоминавшую настоящую школьную форму гимнастёрку. Из всех девочек только Вера ходила в гимнастёрке, это придавало ей уверенности в себе. И обязывало учиться хорошо.

Когда она вслед за Маней первый раз переходила над ямой по доскам в класс, казалось, что это сказочный мост в новую жизнь. Прекрасную и неизведанную.

Вера сняла с плеча сумку и достала оттуда газеты. Глянув на то, как Маня выкладывает на парту обёрточную бумагу, она замерла от восторга.

– Откуда у тебя? – спросила Вера, показывая на желтоватые, выглаженные и ровно разлинованные листы.

– Мама на почте раздобыла.

Вера задумалась. Значит, почтовую связь восстановили. И может прийти письмо от кого-то из братьев. Или от Нины. Она же где-то на почте работает.

– Чернила есть? – спросил вдруг Лёнька.

Вера не заметила, как он подошёл. В чистой, хотя и тесной уже ему рубашке он казался ещё выше, чем раньше.

– Лёнька, а сколько тебе лет? – будто подумав о том же, что и подруга, поинтересовалась Маня.

– Сколько ни есть – все мои, – фыркнул Лёнька и расхохотался.

– Ах да, чернила, – спохватилась Вера и вынула из сумки баночку с настоянным соком волчьей ягоды. – Можешь макать. Только в рот не бери: ядовитые.

– Спасибо, – сказал Лёнька и отчего-то покраснел. – Он открыл баночку, опустил в светло-синюю жидкость заострённый, как карандаш, прутик и вывел округлую каракулю между газетных строк. – Пойдёт.

С того дня Вера, Лёнька и Маня ходили везде вместе. Дружили целых полгода. Пока однажды Вера не получила пятёрку – вместо Мани.

Ссора

– Маня, ты знаешь, нам вчера пришло письмо от Нины, моей сестры, – делилась с подругой Вера, пока они шли в школу. – Я до вечера за себя и за маму мотыжила, а она на почту ходила. У Нины всё хорошо. Она, когда война началась, эвакуировалась с секретной почтой в Пятигорск. И там, и в Ессентуках работала. Вот нашлась.

Маня улыбалась.

– Ой! – остановилась Вера. – Нам же нужно было к сегодняшнему уроку стихотворение выучить. А мне не до того вчера было. Ты готова?

Маня кивнула.

– Расскажи.

Когда Маня закончила, Вера попросила её повторить ещё раз.

В тот же день, на уроке, Вера и получила пятёрку, из-за которой они с Маней поссорились. Точнее, не из-за пятёрки, а из-за того, что Маня сказала учительнице:

– Вера не учила! Я ей по дороге рассказала – вот она и запомнила. Почему же ей пять, а мне четыре?

Вере и самой было неловко. И особенно оттого, что уже несколько месяцев эти пять и четыре выставлялись цифрами. А не просто были словами «отлично» или «очень хорошо». Но с жалобой подруги она смириться не могла.

– Я же не виновата, что ты запнулась, – прошептала Вера.

Но Маня и слушать не хотела. Она надула губы и не разговаривала с Верой до конца уроков.

Лёнька хотел помирить девочек. Он подошёл к Мане, чтобы поговорить, но та убежала.

– Пойдём, значит, одни домой, – пожал плечами Лёнька и, зардевшись, предложил Вере понести её сумку.

Вера возражать не стала.

Когда они шли берегом реки, их догнал Витя.

– Что? Провожаешь? – толкнул он Лёньку в плечо.

– Тебе-то что? – огрызнулся тот.

Витя потёр подбородок.

– Что значит «что»? Я как двоюродный брат спрашиваю. – И вдруг, вытянув шею в направлении реки, выкрикнул: – Чур, моя! – И побежал вниз по берегу.

Вера и Лёнька посмотрели друг на друга в непонимании. И тут там, куда убежал Витя, раздался взрыв.

– А-а-а! – не то закричал, не то заревел Витя и выбежал наверх. Ему оторвало все пять пальцев и половину ладони. – Там машинка была. Я взял её, а она… А-а-а!

Прижимая к себе окровавленную руку, он побежал домой.

Лёнька засуетился.

– Немцы с самолётов игрушки разбрасывали. Мне мама говорила. Машинки, куколки там. Ты не бери, Вера, если увидишь. Не поднимай. Они взрывчаткой начинены.

– Лёнька, – упавшим голосом сказала Вера. – А если они нас всех это… Вон ты, я, теперь Витя…

Лёнька понял. Положил руку Вере на плечо и уверенно сказал:

– Нет. Красная армия уже наступает на Берлин. Прямо сейчас, пока мы с тобой здесь стоим. Мы победим, Вера! Слышишь? – Он легонько тряхнул Веру и повторил: – Слышишь меня?

– Да, – так же твёрдо ответила Вера. – Обязательно. Точно победим! Это я так…

– Смотри у меня, – улыбаясь, погрозил ей пальцем Лёнька.

И Вера покраснела.

– У меня братья старшие на войне, – сказала она. – И Нина, сестра, на почте. Она знает коды из цифр, которые расшифровывает. И передаёт письма бойцам. Или в тыл. Они все воюют за нас. А… – Вера вдруг вспомнила, как ещё утром рассказывала