Шли по улице девчонки - Николай Иванович Хрипков

Но и промолчать она не могла. Тогда это была бы не Оксана.

— Потому что я скрытная. Да уж пойдемте, девочки, отсюда! Не насмотрелись что ли? Нашли на что смотреть! Фу!

Оксана, сморщив лицо, отвернулась. Но Даша строго посмотрела на подругу и сказала:

— А если ей плохо? Мы сейчас уйдем, а она умрет. Надо вызвать «Скорую помощь». Это наш долг.

— «Скорая помощь» не возит пьяных, — сказала Полина. — Однажды у нас был праздник. И тете Тае стало плохо. Она побледнела и упала прямо на пол. Все так перепугались. Забегали…

— Хватит! — хором простонали Даша и Оксана. — Достала своими историями. «У нас был праздник. И кто-то обязательно напился».

— Задолбала уже своими праздниками! — сердито сказала Оксана. — Праздничная вся такая!

— Ах так! — обиделась Полина. — Тогда я буду молчать. Вот даже захочете, чтобы я сказала, а я буду молчать. Вот так! Слова больше от меня не услышите! Умные какие! Я им рассказываю, как у нас было, а они не хотят слышать. Потому что у вас так не бывало! Вот вы и злитесь!

— У нас ни у кого нет телефонов, — сказала Оксана. — Как же мы позвоним в «Скорую помощь»? Да пойдемте уже, девочки! Меня будут ругать, если я поздно прийду. Дядя Костя не любит, когда я поздно прихожу. Вон тетенька идет! Давайте ей скажем!

Оксана показала на грузную женщину в длинной серой кофте, которая опускалась почти ей до колен. Она держала раздутый черный пакет. Значит, она шла из магазина. Женщина смотрела строго вперед, как будто впереди перед ней маячила какая-то заманчивая цель. А может, просто в той стороне был ее дом.

Девчонки побежали к ней, махая, чтобы она остановилась.

— Тетенька! Можно вас? — выкрикнули хором.

Женщина остановилась. Строго поглядела на них.

— Чего вам, девочки, надо? Чего это вы?

— Пойдемте с нами! Пожалуйста, пойдемте с нами!

— Куда это я должна идти с вами? — спросила она недовольным голосом и неприязненно оглядела девчонок. Да нет, выглядят вроде бы нормально.

— Туда вон пойдемте! Это очень надо!

Даша показала на старый клен, под которым был густой куст.

— И с чего это я должна с вами туда идти? Больно надо это мне.

Губы женщины вытянулись вперед. Видно, она еще что-то хотела сказать.

— Девушка там лежит. Прямо на землек.

— Как девушка? Как на земле?

Лицо женщины побледнело, губы втянулись назад и челюсть медленно стала опускаться вниз. Она напугалась.

— Это… она что мертвая: — шепотом спросила женщина. — Ах ты!

— Нет! Она не мертвая. Она пьяная лежит. А возле нее бутылка пива. И пахнет от нее водкой. Вот!

— Вы меня перепугали! Хотя я не видела, чтобы девки пьяные на улице валялись. Ну, мужики пьяные валяются — это сколько угодно. Ну, пойдем посмотрим на эту срамоту! Тьфу ты!

Они подошли к клену, под которым лежала девушка. Женщина наклонилась и близоруко стала всматриваться в лицо. Пакет она поставила возле ног. Из пакета выглядывал хлебный батон. Но были еще пакеты с чем-то.

— Это же Сонька Васильева! — вскричала женщина. — Наркоманка она, девочки. Лярва!

Кончик носа у нее презрительно задрался вверх. Губы искривились.

— Наркоманка? — воскликнули девчонки. — Ничего себе!

Про наркоманов они, конечно, знали. Да и кто про них не знает. Если по телевидению больше говорят про наркоманов, чем про ненаркоманов. Во всех классах, наверно, кроме первоклашек, в начале учебного года были проведены классные часы про наркоманов, поскольку это было обязательное требование сверху. Детям показывали презентации. А там такие страшные фото: наркоманы с темно-багровыми пятнами на ногах, дети-уродцы, которые рождались у наркоманов, наркоманы с ужасными лицами во время ломки. Бррр! Смотреть на это было очень неприятно. Тем более, что классные руководители говорили, что это не из фильмо ужасов, а реальные фотографии. Но ведь это же вроде нормальная девушка! Вон у нее какие стильные джинсики. Поясочек чуть выше бедер. И весь плоский живот с пупком, в котором колечко, обнажен. Не похожа она на наркоманку.

— Да она или колется, или нюхает, кто ее знает, — говорила женщина. — Ее даже один раз в реанимацию отвозили, откачивали. Ничего вот выкарабкалась. И опять за свое принялась. Она в Скупино в медучилище на фельдшера учится. Вот, девочки, какой у нас фельдшер скоро будет. Он нас быстренько всех вылечит на тот свет. Это что же творится! Ее саму надо лечить, шалаву чертову! Ох, детки пошли! Убивать надо! А родителям какое горе? Разве они ее для этого рожали, учили, кормили, воспитали? Вот так-то, девочки! Мать-то жалко! Переживает за дочь, плачет. А ей-то что материнское горе, шалаве чертовой? Убила бы!

Так, наклонившись, женщина долго стояла над девушкой, всматриваясь в ее лицо и как будто надеясь там увидеть нечто такое, что бы ей объяснило, почему же она такая непутевая. Наконец женщина выпрямилась и тяжело вздохнула, взяла раздувшийся пакет, посмотрела на него сверху, всё ли на месте. Мало ли что!

— Ну, ладно, девочки! Чего стоять-то? Идите, куда шли! Вас, наверно, давно уже дома ждут. А я зайду к Васильевым. Они недалеко от меня живут, через несколько домов. Скажу матери. Ой, горе-то ей какое! А этой-то что до материнского горя, шалаве чертовой! Убила бы!

Женщина снова наклонилась над девушкой и замахнулась свободной рукой, как будто хотела ее ударить. Но не ударила.

— Никогда, девочки, с этим делом не связывайтесь! Самое последнее это дело, наркотики-то! Жизнь свою с таких лет загубить! А если еще и родит какого-нибудь урода, шалава чертова! Учитесь хорошо! Маму с папой слушайтесь! Учителей слушайтесь! Они вас ничему плохому не учат. Только хорошему. Потом вуз закончите, замуж выйдите, деточки у вас будут. Всё будет хорошо! А у этой уже ничего хорошего не будет, шалавы чертовой! Убила бы!

Женщина заглянула в пакет, проверяя все ли на месте. Всё было на месте.

— Так, что, девочки, учитесь и слушайтесь взрослых. И не берите пример вот с таких, как эта, шалава чертова! Убила бы!

— Ну, мы пойдем? — спросила Даша. — А то нам домой пора. Итак уже долго идем. Дома, наверно, беспокоятся.

Даша просительно заглянула в глаза женщины. Она слышала, что по глазам можно узнать добрый человек или нет. У женщины были маленькие серые глаза. Они ничего не сказали Даше. Совершенно невыразительные глаза.

— Идите, девочки. Я скажу ее матери. Васильевы от меня через несколько домов живут. Вот снова радость-то матери. Я бы ее давно убила, шалаву чертову! Ишь развалилась! У!

Девчонки уже отошли на некоторое расстояние. Даша повернулась. Женщина снова поставила пакет